Мартину нечасто доводилось ездить верхом. Да и много ли современных людей владеет этим благородным искусством? На Прерии, однако, лошади были основным видом транспорта. И пара вертолетов, и две “Сесны” на взлетной полосе — все это было предметом гордости колонистов, но никак не повседневным транспортом. Чуть больше встречалось машин, преимущественно дизельных, но в основном люди передвигались на лошадях. Видимо, в нефти было слишком мало легких фракций, чтобы обеспечить капризные двигатели внутреннего сгорания. Мартин и так диву давался, как сумели колонисты протащить через Врата такое количество техники. Носили в рюкзаках, в разобранном виде, а собирали уже на месте? Вероятно. Но сколько же историй было рассказано, сколько походов совершено, чтобы у колонии появились самолеты, буровая вышка, да что там вышка — самая обыкновенная пекарня! Мартину невольно вспомнились сетования дяди, большего любителя литературы, на творческий застой, поразивший как отечественных, так и зарубежных писателей в последнее десятилетие. Причина, конечно, была на виду: все более-менее талантливые сочиняли истории для ключников и состояли на содержании тех или иных серьезных контор. Кому послужили аргументом деньги, а кому — патриотические воззвания правительств... Книги писали лишь авторы бесконечных фэнтезийных сериалов и женских романов. Истории, которые они способны были придумать, ключников все равно не устраивали.
Но, как ни кипел подстегнутый крепким долларом патриотический энтузиазм американских писателей, обеспечить Мартина наемной машиной они не смогли. Единственная в городе арендная конюшня предложила ему выбор из четырех смирных кобыл, но даже они Мартина не устроили. Вспомнив свои редкие попытки ездить верхом он покачал головой и отказался от проката лошади.
К руинам Мартин отправился пешком. Индейца Джима, вновь получившего работу проводника, это вполне устроило. Насколько было известно Мартину, аборигены Прерии почти не пользовались верховыми животными, предпочитая навьючивать на них скарб. Причина была вполне тривиальна — существа, которых они использовали как волов, имели чудовищно острый костяной хребет, подозрительный нрав и попытку оседлать их воспринимали как агрессию.
Пешие переходы Мартина никогда не утомляли, тем более — на такой гостеприимной планете. Замечательно было идти по оранжевым травам, чувствовать на коже теплый ветерок, вдыхать непривычные пряные запахи и всем существом осознавать — ты в немыслимой дали от Земли и Солнца, ты на планете, где все население исчисляется двумя десятками тысяч душ, ты один из немногих, регулярно преодолевающих грань между повседневностью и приключением!
— Джим, а ты уверен, что вел к руинам именно это девушку? — спросил Мартин, когда они перешли реку по деревянному мосту и стали подниматься на правый, более пологий берег реки. Здесь тоже были дома, город явно собирался расширяться в этом направлении, но чувствовалось — они уже покидают пределы цивилизации.
— Она похожа, — осторожно ответил индеец.
— Каким именем она звалась?
— Ирина Полушкина, — очень четко и правильно выговорил индеец. Похоже, у местных жителей были замечательные лингвистические способности.
Мартин вздохнул и оставил эту тему. Кто-то ошибался. Либо он — приняв погибшую на Библиотеке девушку за Ирину... но ведь дома у Мартина лежал ее жетон, да и откуда такое сходство? Либо ошибались — или врали — безымянный ковбой и индеец?
Конечно, можно было предположить версию более интересную. У Ирины существовала сестра-близнец, о которой господин Полушкин либо не знал, либо не счел нужным сообщать. Девушки отправились в путешествие вместе, но выбрали две разные планеты... и еще назвались одним и тем же именем...
Мартин только вздохнул от этой замечательной версии, заставляющей вспомнить мексиканские телесериалы и романтические романы для дам средних лет. Нет, гадать не стоило. Джим уверял, что отвел Ирину к ученым, исследующим руины. Туда всего четыре-пять часов пути, тридцать километров... и не таких, как на Библиотеке, с прыжками по камням. Нормальная прогулка по степи...
— Джим, тебе нравятся люди? — спросил он.
— Не знаю, не пробовал, — лаконично ответил индеец.
Мартин удивленно посмотрел на него. Индеец улыбался.
— Черт возьми, вот уж где не ожидал услышать бородатые анекдоты! — воскликнул Мартин.
— Мне нравятся анекдоты, — с достоинством ответил Джим. — Люди умеют веселиться. Да, мне нравятся люди. Я плохой ходок. Мне тяжело кочевать с народом. На одном месте легче.
Мартин, которому стоило некоторых трудов удерживать взятый темп, покачал головой.
— Жить среди людей — лучше, — заключил Джим. — У людей есть хорошая еда. Пиво очень вкусное.
Он мгновение поколебался, потом заговорщицким шепотом добавил:
— А некоторым женщинам очень интересно любить индейца!
Мартин крякнул от новой неожиданности. Хотя... чему тут удивляться? Физиологически аборигены Прерии были очень близки людям. Совместное потомство невозможно, генотип все-таки совсем разный, а вот секс... Да и внешность индейца нельзя было назвать отталкивающей. Мартин, к примеру, ничего не имел против секса с китаянкой или японкой, такая мысль, скорее, возбуждала, чем отталкивала. Почему же обитательницы Прерии, выросшие большей частью в либеральном обществе, должны чураться аборигенов?
— Хорошо, что вы так сошлись с людьми, — сказал он. — А с Чужими?
— Некоторые — страшные, — ответил Джим. — Некоторые, — он поморщился, — с очень плохим запахом. Хуже одеколона шерифа. Но все равно, ничего.
— А ключники?
Джим не ответил. Только зашагал быстрее — саронг захлопал, обвивая тощие жилистые ноги.
— Джим, тебе не нравятся ключники? — уточнил Мартин.
— Они... — Джим колебался, будто подбирая слова. — Они другие. Ни как все.
— Ты их боишься? — предположил Мартин. — Но разве они...
— Джим не боится ключников. Никто из народа их не боится, — резко ответил Джим.
— Тогда почему ты не хочешь о них говорить?
Этот вопрос явно задел аборигена за живое. Он не остановился, но снова замедлил шаг. И выдал фразу, которая Мартин удивила:
— Ты нравится говорить о плохих вещах? О том, как болит живот, о плохой погоде, о злой шутке?
— Но почему ключники плохие? Они пришли в разные миры и поставили Врата без спроса, теперь мы можем путешествовать очень далеко...
— Я знаю, что такое планета, — гордо сказал Джим. — Я даже знаю, что свет от моего Солнца летит к твоему Солнцу двести восемь с половиной лет.
Мартин едва не поправил Джима — невольно, поддавшись атмосфере спора, но тут сообразил, что год Прерии-2 составляет четыреста тринадцать земных суток. Джим был абсолютно прав. Поэтому Мартин сказал:
— Ведь тебе нравятся люди? А только благодаря ключникам мы смогли прийти к вам.
— Все должно было быть не так, — отрезал Джим. И замолчал, несмотря на попытки Мартина вновь разговорить его.
Конечно, причиной такой неприязни были верования аборигенов Прерии-2, Мартин что-то даже читал об этом. Был в их космогонии мотив о пришедших со звезд богах — встречавшийся, впрочем, почти во всех примитивных культурах Вселенной. Пришельцы эти, если верить аборигенам, научили их разводить огонь и приручать скот, наметили маршруты кочевий и вырыли колодцы, победили злых духов, таящихся в глубинах земли... в общем — весь джентльменский набор даров свыше. Потом пришельцы, то ли в качестве платы за услуги, то ли в умножение списка благодеяний, пролили свое семя в местных женщин и вернулись на звезды, пообещав вернуться, когда туземцы будут того достойны. Предполагалось, что вместе с пришельцами туземцы станут сытно и вольно жить среди звезд.
Разумеется, что первоначально приход ключников на Прерию-2 был воспринят с энтузиазмом. Разумеется, что когда ключники отказались играть роль древних богов, туземцы были крайне разочарованы.
Чужую веру, пусть даже столь примитивную, Мартин уважал. Поэтому мучить Джима вопросами о ключниках перестал, а просто шел, любуясь окрестностями. Впереди маячили невысокие холмы — неужели в них и лежала серебряная жила? За спиной, если приглядеться, посверкивал маяк над Станцией.
К лагерю археологов они вышли к вечеру.
Шесть круглых оранжевых палаток почти сливались с окружающим пейзажем. На Земле цвет палаток был бы заметным ориентиром, а тут — великолепной маскировкой. Палатки стояли кольцом, окружая костер, на котором готовили пищу. Чуть в стороне Мартин увидел маленькие примитивные укрытия из выделанных шкур — тоже оранжево-бурых. Бережно накрытый брезентом джип как бы подчеркивал серьезность собравшихся здесь людей.
Впрочем, сами раскопки пока не особенно впечатляли. Котлован был метра полтора глубиной, кое-где из земли выступали едва отрытые, обветшалые каменные стены.
Полсотни полуголых туземцев — каждый щеголял хотя бы одним лоскутком зеленой ткани, сосредоточенно рыли землю. Лопаты, кирки, носилки — никакой механизации, разумеется, не было. Туземцы, впрочем, не выглядели ни изможденными, ни изнуренными. Завидев Мартина с Джимом они приостановили работу, обмениваясь какими-то насмешливыми репликами.
Археологов было вовсе не трое, а семеро. Видимо, говоря о троих ученых, шериф имел в виду лишь специально прибывших с Земли. Две молодые девушки, дама средних лет с мужиковатым лицом и грубыми движениями, к которой слово “женщина” подходило с трудом, четверо мужчин средних лет. Появление Мартина их явно заинтересовало — они прекратили рыться в земле и двинулись навстречу.
— Мир вам! — радостно поприветствовал ученых Мартин.
Ирины Полушкиной среди археологов, конечно же, не было. И это радовало. Проще поверить во всеобщий заговор или умопомешательство, чем встретить двойника погибшего на твоих глазах человека.
— Мир! — откликнулась женщина. Голос у нее тоже был грубый, мужицкий, но что-то в ее поведении подкупало. — Кто, откуда, надолго ли?
— Мартин Дугин, Россия, Земля, ненадолго, — в тон откликнулся Мартин. — Как успехи?
— Турист? — удивилась женщина, впрочем — без раздражения. — Ну, милости просим. Жаль, работа на сегодня уже закончена, а то бы я вас живо снабдила кисточкой и пинцетом!
— Анна, — представилась женщина. — А это всё — моя команда: Петр, Зигмунд, Рой, Габриэль, Регина, Чоу.
Мартин выдержал положенные приветствия, улыбки, рукопожатия, тем временем Анна очень даже дружелюбно обнялась с Джимом — заставив Мартина вспомнить фразу проводника о “некоторых женщинах”. Джим казался очень довольным собой и отсутствие Ирины его ничуть не смущало.
— А где же Ирочка? — спросил Мартин.
Почему-то его слова вызвали бурное веселье.
— Так вы за ней? — осведомилась Анна. — Надо же! Она говорила, что ее будут искать. Наверное, вы частный сыщик?
Мартин поморщился, но кивнул.
— Не задержалась у нас Ира, в город вернулась, — уже серьезнее сказала Анна. — Сегодня утром. Вы, похоже, чуть-чуть разминулись.
— Ах, в город, — кивнул Мартин. — Понятно.
Улыбчивые лица как-то сразу стали вызывать раздражения. Все-таки происходящее было чьей-то дурной шуткой. Но вот чьей... и зачем?
— Знаете, вам повезло, — неожиданно вступил в разговор Габриэль. — Я собираюсь сейчас ехать в город, у нас кончились припасы. Я и Ирину уговаривал до вечера подождать, но куда там...
Он махнул рукой, породив новый взрыв смеха. Похоже, Ирочка успела оставить о себе впечатление очень упрямой особы.
— Так что если вас совсем не интересуют раскопки, то подвезу, — дружелюбно продолжил Габриэль.
— Ну, интересуют, конечно... — кисло начал Мартин.
— Вам, наверное, сказали в городе, что мы даром тратим время? — снова перехватила инициативу Анна. — Идемте!
Крепко взятый за руку, Мартин поневоле пошел вслед за ней к раскопкам.
— Видите? — Анна взмахнула рукой. — Центральное кольцо. Это был храм, или что-то иное, очень важное для города. Структура почти неизменна во всех известных раскопках.
— Я думал, что это первый город, отрытый на Прерии, — сказал Мартин.
— На Прерии-2 — первый, — Анна торжествующе улыбнулась. — Разрушенные города, имеющие совершенно сходную архитектуру, обнаружены уже на восемнадцати планетах.
Некоторое время Мартин обдумывал сказанное. Потом спросил:
— Все-таки Древние?
Энтузиазм Анны немного угас.
— Не знаю. К сожалению, все что мы имеем — это вполне обычные керамические черепки, вполне обычные стены, очень редко — бронзовые или железные артефакты... но ничего, созданного высокой технологией. Возраст этих стен — около шести тысяч лет... мало что способно так долго противостоять времени. Здесь уникальные условия — низкая сейсмическая активность, сухой климат... и все равно, стены почти разрушены.
Мартин с невольным почтением оглядел руины. Спросил:
— А почему же никто не знает о вашей находке? Восемнадцать одинаковых древних городов на разных планетах — это же сенсация?
— Думаете? — скептически поинтересовалась Анна. — Туристов не впечатляют подобные развалины. Военным они тоже неинтересны. А информация есть давно, читайте “Вестник Археологии”. Никому не нужное открытие, вот и все.
— Но это же связь между мирами! — не удержался Мартин. — Значит, есть какие-то общие корни у всех рас в галактике...
Анна презрительно фыркнула.
— Корни... Кому интересно услышать о таких корнях? Вот если бы мы откопали бластер, или звездолет, то об этом кричала бы каждая бульварная газетенка... К тому же есть теория, что развитие гуманоидных цивилизаций просто идет сходными путями. Потому и схожи эти города — в центре круглый храм, по спирали от него расходятся улицы...
Какое-то время Мартин слушал Анну, разглядывая проступающие из земли стены. Конечно, возраст их впечатлял... но увы, только возраст. Куда интереснее было, что заставляло этих серьезных и, вроде как, неплохих людей лгать ему.
— Ну как, уговорила я вас остаться на недельку? — спросила Анна.
Мартин виновато улыбнулся. Покачал головой.
— Тогда перекусите с нами и Габриэль вас довезет до города, — предложила Анна. — Не одну же вам идти по степи? Джим останется переночевать, у него здесь много приятелей.
— Да, конечно, — делая вид, что смотрит на складывающих в кучу лопаты аборигенов, ответил Мартин.
— Кстати, — Анна принялась рыться в многочисленных карманах просторной ветровки. — Как встретите Иру, передайте ей, она забыла...
Мартин вздрогнул, когда на ладонь ему лег жетон путешественника.
— Дурная примета — снимать жетон, — очень серьезно сказала Анна. — В той палатке у нас душ, Ира оставила жетон на полочке. Скажите, пусть носит все время, мало ли...
Даже не таясь Мартин поднес жетон к часам и включил режим сканирования.
Идентификационный номер. Возраст. Имя. Номер последних пройденных Врат.
За исключением последнего пункта все совпадало с тем жетоном, что остался на Земле, в письменном столе Мартина.
“Лендровер” мчался по степи, будто по ровной дороге, лишь однажды дернулся — “колесо в нору попало” — объяснил Габриэль. Мартин не видел в степи никаких зверьков, но логично было предположить, что в развитой экосистеме существуют какие-то местные суслики.
— Девочка она хорошая, — говорил Габриэль. — Только очень уж нетерпеливая. Пришла к нам с интересной идеей... вам интересно?
— Да, конечно, — крутя в руках жетон Ирины ответил Мартин.
— Так вот, Ира считает, что расположение Станций и древних городов взаимно коррелированно. Мысль не новая, еще Беккер искал эти закономерности, но ему не хватило данных. У Иры появилась любопытная идея — расстояние от руин до Станции должно зависеть от диаметра планеты. Мы посчитали — зависимость есть, хотя и далеко не бесспорная. Тут нужно много и долго работать. Возможно, ввести еще один фактор — площадь материка, на котором расположена Станция. Возможно — учесть количество Станций на планете, их взаимное расположение... Стоит поискать руины на других планетах, да хотя бы и на Земле! Если бы удалось отрыть несколько новых городов... ну, вы понимаете. В общем — интересная тема, мы замечательно с Ирочкой пообщались и у нас ей вроде бы понравилось...
Габриэль пожал плечами.
— А она взяла и ушла? — уточнил Мартин.
— Да. Сказала, что у нее нет желания провести юность за расчетами и раскопками. Мол, рада, что подсказала нам хорошую идею... А мне кажется, что на самом деле Ирочку расстроила ошибка с алтарем... или, как она решила — с маяком.
— Каким маяком?
— Ну... — Габриэль пожал плечами. — В центральном храме обычно находят пустоты. Считается, что там стоял алтарь — деревянный, или из другого непрочного материала. Так вот, у Иры была гипотеза, что на самом деле в этом месте закладывался высокотехнологический агрегат, своего рода звездный маяк, ориентируясь на который ключники высаживались на планету.
— Но ведь никаких артефактов не нашли?
— Тут у Ирины есть две гипотезы, — ответил Габриэль. — Первая — что выполнив свою функцию маяк бесследно разрушается. Вторая — что его тайно изымают ключники. Поскольку какая-то связь между расположением руин и Станциями на самом деле присутствует, то версию можно и принять, несмотря на всю ее фантастичность. Но она была уверена, что излучение маяка оставит следы — наведенную радиацию, изменения структуры грунта, кое-что еще... Мы проверили эти руины, но никаких отличий не нашли.
— Это вовсе не значит, что Ира не права, — заметил Мартин. — Мало ли на какой технической основе мог быть построен маяк!
— Конечно, — легко согласился Габриэль. — Но девочка расстроилась. Сказала, что нужны неопровержимые доказательства, а раз мы не можем их предоставить, то и смысла в раскопках нет...
— Какие доказательства? Кому нужны?
Габриэль пожал плечами:
— Это вы у Ирины спросите. Она все время недоговаривает, понимаете?
Джип спустился к реке по наезженному проселку, Габриэль въехал на огороженную колючкой открытую стоянку, припарковался рядом с огромным грузовиком. Охранник в будочке скучающе поглядывал на них.
— Обратно отправляюсь завтра утром, — сообщил Габриэль. — Если вдруг захотите присоединиться к нам...
Он улыбнулся — хорошей улыбкой увлеченного человека, который вовсе не требует от окружающих разделять его страсть.
То, чем пришлось сейчас заниматься Мартину, было нелепо и бессмысленно. Он искал мертвого среди живых.
Но в кармане его лежал жетон Ирины Полушкиной и люди, вроде бы достойные доверия, уверяли, что она жива. К тому же, в практике работы Мартина встречалось всякое. Бывали люди, которые инсценировали собственную смерть. Случалось и наоборот, когда человек был давно мертв, но родные не хотели в это верить и требовали продолжать поиски — находя нелепые, но при этом убедительные доводы. Так что Мартин бродил по улицам Нью-Хоупа, заглядывал в бары и ресторанчики, наткнувшись на телефонную будку — восхитился прогрессом и позвонил в “Дилижанс” и “Мустанг”. Ирина там не появлялась.
К закату, когда вдоль главной улицы загорелись симпатичные, “под старину” фонари, Мартин добрел до “Предпоследнего приюта”. В горле к тому моменту изрядно пересохло, хотелось пива — пусть даже местного, хотелось сочной вырезки, немножко прожаренной на решетке, хотелось сесть на крепкий деревянный стул и вытянуть натруженные ноги.
Мартин толкнул дверь и вошел в салун.
Бармен с херсонскими корнями все так же стоял за стойкой, только теперь он не скучал — наливал пиво, прикрикивал на девочку-официантку, курсирующую между кухней и залом, в общем — занимался прозой барменской жизни. Посетителей было много — и люди, и несколько Чужих, и парочка индейцев. Мартин поискал взглядом свободное место и сразу же нашел его рядом с маленьким лысым ковбоем, не желающим открывать свое имя.
А еще за столиком с ковбоем сидела Ирочка Полушкина. В серых джинсах и серой футболке, туго обтягивающей грудь, с собранными в хвост волосами и какой-то совсем подростковой веселенькой кепочке. Живая и здоровая, даже с кружкой пива в руке.
