Стою в пробке, вытянувшейся на полквартала. Рядом — длинный, неуклюжий автомобиль, кажется, “линкольн” последней модели. Стекла опущены, мрачный водитель косится на меня, будто именно мой мотоцикл повинен в творящемся на улицах безобразии.
— Огонек будет? — спрашивает он, наконец. Наверное, ему просто скучно. Да и не поверю никогда, что в этом роскошном монстре вишневого цвета нет прикуривателя. Там, пожалуй, и для газовой плиты с грилем место найдется…
Молча протягиваю зажигалку. Усыпанная перстнями рука тянется к огоньку, раскуривается дорогая тонкая сигарета с фильтром неимоверной длины. Что сказал бы дедушка Фрейд о тяге к большим автомобилям и длинным сигаретам? А… ну его. Он бы у нас спятил, причем очень быстро.
— Что творится-то? — интересуется водитель.
Слишком приземистый лимузин, ему не видно. Отвечаю:
— Колонна идет. Грузовики.
У кого-нибудь другого эти слова вызвали бы вполне заслуженную реакцию. Гнать по центру города грузы! Да еще по русскому кварталу, в утренний час пик по московскому времени!
— Что ж, бывает, — легко соглашается водитель. — Надо.
Значит, предполагаемый “Линкольн” — не просто показуха. Его владелец никуда не спешит, и пробка в пять-десять минут — не повод для возмущения.
А мне — повод! Еще какой!
Опоздание в пять минут могут и не заметить. Десять минут — отметка в личное дело. Четверть часа — половина дневной зарплаты долой.
Я уже на четыре минуты опаздываю!
Полоса забита полностью, но стандартный мотоцикл — не машина, собранная по спецзаказу. А моя тускло-стальная куртка, серые джинсы, лицо под зеркальным шлемом… да, конечно, это не яркая, примечательная внешность, не одежда от кутюр, но…
В непримечательности есть свои преимущества.
Газую, двигатель взревывает. Хозяин “Линкольна” с живейшим интересом смотрит на меня, интересуется:
— Что, собрался…
Я не дослушиваю.
Оставляя на асфальте след горелой резины, “Хонда” несется между машинами.
— Давай! — кричат вслед.
Наблюдение за чужими глупостями — вечное бесплатное удовольствие.
Перекрывшие движение грузовики ползут по перпендикулярной улице медленно, лениво. Обычные “КамАЗы”, но с надписями на тентах: “2Т”. Понятно, крупная фирма получила срочный заказ и предпочла заплатить за ненормативный трафик, чем терпеть неустойку из-за поздней доставки. Расстояние между машинами метра полтора, идут они аккуратно, след в след…
Может быть, и проскочу.
Я вижу отблески полуденного солнца на стеклах грузовиков, лица водителей, черные выхлопы дизельных движков. Шанс вписаться между двумя “КамАЗами” — минимальный.
Глубина-глубина, а пошла ты…
Миг перехода из виртуального пространства в обычное всегда забавен. Но сейчас различия минимальны — я был в мотоциклетном шлеме, а остался в виртуальном; сидел в седле — оказался в кресле, но на корточках.
Вот только город вокруг перестал быть реальным. Все огрубело, потеряло детали, небо приобрело равномерную голубизну с легкими облачками (раз в сутки они выстраиваются в надпись “Вспомните, кто придумал и оплатил для вас это небо!”), машины утратили царапины, пятна грязи, наклейки — все то, что додумывало воображение.
Колонна грузовиков с логотипами “2Т” осталась.
Проскочу!
В наушниках звучали чьи-то голоса, кто-то махал рукой из машины, пытаясь предостеречь меня. Покачивая джойстиком, я впихнул мотоцикл между “КАМАЗами”. Легкий толчок — наверное, бампер успел зацепить заднее колесо. Не страшно.
В виртуальности я мог бы и упасть, не удержать равновесия. Сейчас мне хватило одного движения джойстиком, чтобы выправить мотоцикл.
Я остановился за перекрестком. Посмотрел назад. Пальцы сами скользнули по клавиатуре.
deep
Ввод.
Миг я еще видел экраны перед глазами, подкладку шлема. Потом пробежавшая по экранам радужная волна смыла реальность.
Дип-программа работает быстро.
Я стою на перекрестке проспекта Гибсона и улицы А.Черткова в русском квартале Диптауна. Сквозь просветы в колонне грузовиков, ползущих по Черткова в сторону клуба “Вайт Биэр ББС”, видны мои недавние коллеги по пробке. Многие свистят, аплодируют и прочим образом выражают свой восторг.
И на душе у меня — замечательно.
Как и должно быть у человека, забившего гвоздик любимым микроскопом.
Снова газую и уношусь по проспекту. Есть шанс не опоздать на работу.
Интересно, кто такой этот Гибсон…
К раздевалке я подкатываю с опозданием в семь минут. Плохо, но не фатально.
— Леонид… — укоризненно говорит охранник на входе. Развожу руками, пытаясь зеркальным шлемом отобразить всю гамму эмоций. Раскаяние, вина, стыд, заискивание… — Давай быстрее.
Заскакиваю в длинный коридор. Под потолками уныло покачиваются матовые шары ламп, напоминающие полузабытые школьные коридоры. Вдоль стен — шкафчики. Почти над всеми горят красные огоньки, лишь два или три — зеленые. Ну вот, явился в числе последних…
— Привет, — бросает мне Илья.
Он тоже опоздал. Возится у соседнего шкафчика, отпирая замок.
— С утра сегодня? — спрашиваю я, быстро набирая код — трудно запоминаемое простаками слово “gfhjkm”.
— Я на чуть-чуть, у меня со вчера “хвост” остался. — Илья мрачно смотрит внутрь шкафа. Ему лет тридцать, он коротко стрижен, в меру мускулист и подтянут. Лицо нестандартное. Работа хорошего имидж-дизайнера, вряд ли собственная. — Вдруг успею с утра…
Он наконец сует руку в шкафчик и вытягивает оттуда обмякшее тело. Тощее и маленькое, принадлежащее мальчишке лет двенадцати.
— Смелее, он тебя не укусит! — подбадриваю я.
Мальчик дергается, как от гальванического удара, поворачивается ко мне. В одной руке он держит мужчину, извлекшего его из шкафа, — теперь у того тело сдутое и невесомое, а глаза пустые, без проблеска мысли.
— Твою мать… — с чувством выдыхает мальчик тонким голосом. — Тебе хорошо острить!
— Думаешь? — заглядывая в собственный шкафчик, спрашиваю я.
— Да! — Мальчик начинает пинками утрамбовывать импозантного мужика в шкаф. Тело гнется, словно восковое. Под нелепым углом торчит нога в лакированном ботинке, галстук выбивается из пиджака. — Как! Меня! Достало!
— Давай меняться? — предлагаю я. — Ты потаскаешь посылки, а я разнесу телеграммы.
Мое сменное тело тоже ничего не весит. Это мужчина. Ему лет двадцать. На нем спецовка. Он мускулист. Лицо добродушно-идиотское.
Строитель коммунизма с плаката двадцатилетней давности. И не поверишь, что рисовали в США.
Я ведь не стал моделировать или заказывать персональное тело. Обошелся стандартной личностью — “рабочий”. Заглядываю ему в пустые глаза, прижимаюсь лбом ко лбу…
И начинаю впихивать бывшего мотоциклиста в шкаф, с не меньшим ожесточением, чем недавно Илья.
— Слушай, — мальчик тарабанит по кнопкам, закрывая шкаф, — а что у тебя все тела такие одинаковые?
Его новая личность тоже штучная и не менее хорошей работы. Симпатичный рыжеволосый мальчишка, удачные глаза и почти постоянная полуулыбка.
— Дорого стоит персональный дизайн, — отсекаю разговор.
— Брось. — Илья машет рукой. — Ничего он не стоит, сел да сам нарисовал!
— У меня совершенно нет способностей художника.
Я тоже утрамбовал свое прежнее тело и запер шкаф. Непонятно лишь зачем. Ведь этот облик и впрямь не стоит ничего. Он входит в стандартные двадцать из поставки “Виндоус-хоум” — “дружелюбный рабочий”.
Как будто где-то в Диптауне могут понадобиться недружелюбные…
— Давай я тебе нарисую? — внезапно загорается Илья. — Раз плюнуть. Будешь все-таки получше выглядеть, обещаю.
— Давай как-нибудь, — говорю я. Кажется, этот разговор у нас уже был. И его предложение, и моя ответная готовность — чистая фикция. Обмен ничего не значащими любезностями.
— Ну пока. — Илья машет рукой и убегает. Уже совершенно по-детски. Хорошая модуляция движений образа…
У меня — хуже. Иду неуклюжей походкой дрессированной гориллы. На выходе — окошко раздачи заказов. Илья уже схватил свой пакет и убежал. Мальчикам-письмоношам положен велосипед.
Мне — хуже. Грузчикам выдают мотороллеры.
Но вначале — заказы.
В окошечке скучает Таня. Славная девушка, если это и впрямь девушка.
— Опаздываешь, — замечает она. Беззлобно, ее это в общем-то не касается. — Есть два заказа. Кто там в раздевалке остался?
— Да вроде бы никого.
— Возьмешь оба?
— А что там?
— Пианино и рояль.
Шутит скорее всего…
— Давай, лишняя копеечка не помешает.
— Угу, — одобрительно бормочет Таня. Протягивает мне листки, я расписываюсь, отхожу. Заглядываю в первый заказ — “пианино”. Во второй — “рояль”.
Оборачиваться сил нет. Почти наверняка Татьяна смеется.
Что может быть нелепее профессии грузчика в виртуальном мире? Нет, вы скажите, что может быть более не нужно в мире электронных импульсов, где нет на самом-то деле ни расстояний, ни тяжестей?
— Леонид! — окликает меня сзади Таня. — Звонил Игорь, он задерживается чуть. Вдвоем ведь справитесь?
А что может быть нелепее нарисованной квартиры, в которую покупают нарисованный рояль? Точнее, музыкальную программу, имитирующую звуки рояля и имеющую его облик?
Весь фокус — в подсознании. Если ты знаешь, что тебе не поднять рояль в реальном мире, то не взвалишь на плечи и его нарисованный образ. Если рояль доставят в виде резиновой игрушки и надуют посреди комнаты — ты не поверишь в его чистое и настоящее звучание.
Надо, чтобы на твоих глазах крепкие ребята в спецовках тащили, чертыхаясь и обливаясь потом, груз по лестнице… Как ни прост облик “дружелюбного рабочего”, но имитация потоотделения у него есть.
И тут меня охватывает злость. Привычная, частая гостья.
Не обращая больше внимания на извиняющийся голос Тани, я иду к стоянке, хватаю свой мотороллер, бросаю взгляд на симпатичное приземистое здание с эмблемой “HLD” на вывеске. “HLD” — У вас не будет проблем!”, “HLD” — Доставка в срок и везде!”, “HLD” — Ваш груз не заморозят!”
Будем следовать рекламным слоганам!
Под веселое тарахтение мотороллера я выруливаю обратно на Гибсона и неторопливо, в четвертом ряду, еду по первому из адресов.
Теперь, когда я на работе, расстояния сразу становятся короче. В нашей маленькой стране, в нашем славном Диптауне, все дифференцированно. Даже солнце встает по-разному — когда служащие делают перерыв на ленч, для их босса еще только близится рассвет. Проскакиваю третью улицу Дип-дизайнеров, первый тупик Оф-Лайна. Вот и указанный в заказе адрес.
Хороший особнячок.
Прелестный сад вокруг. Увитые диким виноградом каменные стены. В чаше фонтана — скульптура: обнаженный юноша держит в руках змею, изо рта змеи бьет в небо струя. Боже… что за аллегория? Приглядываюсь, читаю надпись под статуей: “Укрощенная Глубина”.
Становится тоскливо.
Отказался бы от заказа… пусть сами прут несуществующий рояль в несуществующую виллу. Но в Диптауне слишком много безработных, чтобы можно было выпендриваться.
— Сударь!
Девушка спускается по ступенькам с веранды. Игриво покачивает бедрами, улыбается. На ней самый минимум одежды, внешность моделирована в стиле “манга” — слишком большие глаза, пропорции фигуры от девочки-подростка.
— Сударь, вы грузчик?
— Да, сударыня, — мрачно говорю я.
— Вы приехали носить рояль?
“Носить”… Умница.
— Да.
— Знаете, а его не привезли… — никакой печали в ее голосе нет. — Говорят, много заказов. Вы сможете приехать завтра?
— Подавайте заявку, сударыня. Кто-нибудь да приедет. Но я…
— Извините, извините пожалуйста! — Девочка — само очарование. — Мне так неудобно! Это все муж, он вечно занят, это его вина… Но он попросил заплатить вам за беспокойство!
Молча подаю заявку.
Девушка не глядя подписывается, оплачивая полную стоимость погрузочно-разгрузочных работ. Думает, морща лобик. Потом достает из кармана банкноту.
— Спасибо, — опускаю деньги в карман для чаевых, заботливо предусмотренный на спецовке. Через миг денег там уже нет. Половина ушла на счет компании, половина — на мой. Как и положено в серьезной фирме средней руки.
— Может быть, выпьете кофе? — взгляд ее в меру интригующий, в меру скромный.
Смотрю на часы. Вздыхаю:
— Не знаю… так много заказов на сегодня…
— Знаете, а мне надо еще передвинуть в спальне трельяж! — вспоминает девушка. — Вы не поможете? Мы бы сразу оформили новый заказ.
Все с ней ясно.
Неопытная искательница приключений. А муж, вероятно, умный человек.
Как и я.
— Ваше желание — наше исполнение, — позволяю себе капельку двусмысленности.
Передвинуть трельяж занимает не больше времени, чем заполнить бланк заказа. Потом мы пьем кофе с ликером. Я улыбаюсь, меня крайне занимает развязка. Куколка хлопает большими глазами, потихоньку придвигается ближе. Наконец, она оказывается на моих коленях, мы долго и с удовольствием целуемся. Я бдительно слежу за продвижением ее шаловливой ручки.
— А… а? — произносит девушка. Голос уже подрагивает, но к возбуждению примешивается недоумение. Глаза все более и более округляются, посрамляя даже стандарты японских комиксов. Увы, хентая не будет…
— Сударыня, я ведь служащий серьезной фирмы, — объясняю я. — Это тело — только для физической работы. Для развлечений оно не приспособлено. Неужели вы не знали?
— Гад!
Впору смеяться, но я сижу с каменным лицом. Поднимаюсь с диванчика, одновременно ссаживая с колен хозяйку и застегивая спецовку.
— Сударыня, если что-то в моем поведении не удовлетворило вас, вы можете обратиться к руководству с официальными предложениями. Я тоже думаю, что небольшая доработка не помешает…
— Пошел вон, быдло!
Мне не обидно. Мне смешно. А выйдя из дома и оседлав мотороллер, я даже могу позволить себе расхохотаться.
Эта функция организма “дружелюбному рабочему” разрешена.
Но я не смеюсь.
В Диптауне — вечер. Как только я закончил работу, так и наступил вечер — это мне нравится. Конечно, например, вон для того бедолаги, спешащего по улице с портфелем, раннее утро. А для кого-то шумный, яркий, праздничный вечер царит всегда.
Ну и пусть. Мне не жалко.
В офисе “HLD” заступает на работу вторая смена. Над соседним шкафчиком горит красный огонек — Илья то ли еще не пришел, то ли уже ушел на работу. Кое-где переодеваются сотрудники, но их я почти не знаю, так — “привет-привет”…
А день был неплох. Три заказа, причем два в общем-то ни за что. Да еще и забавное недоразумение… неужели кто-то не знает, что пролетарские тела из комплекта “Виндоус-хоум” — бесполы, как подобает мулам и рабочим пчелам?
Насвистывая веселенький мотивчик, вытягиваю из шкафчика тело мотоциклиста. Он вполне полноценный мужчина, одна беда, настолько стандартен, что любовные приключения ему не светят. Впрочем, он мне дорог не этим. Чем проще тело, чем непритязательнее, тем легче ему проскальзывать по перегруженным серверам. Кое-кто упрямо не желает этого понять, обвешивается побрякушками, рисует сложные, индивидуальные черты лица… Что ж, каждому свое.
Лоб в лоб… Гляжу в зеркальный шлем, жду, пока отработает программа. И запихиваю “дружелюбного рабочего” в шкаф. Отдохни до завтра, дорогой!
Я тоже отдохну…
В диспетчерской все еще дежурит Таня. При виде меня смущенно улыбается, и я подхожу к окошку.
— Леня, ты уж извини…
— Да ничего, больше заработать смог.
— Так ты серьезно… занес пианино в одиночку?
— Да.
Она смотрит на меня в полной растерянности. Вздыхаю:
— Таня, думаешь, я просто так в грузчики пошел? Я ведь семь лет в мебельном магазине отработал! Всякое доводилось делать. И тащить пианино одному — не впервые. Чао!
Ну вот… теперь девчонка станет гадать, насколько широки мои реальные плечи…
Меняю мотороллер на мотоцикл, размышляя о том, что легенда шита белыми нитками. Придется уходить из “HLD”. Жалеть особо не о чем, но… но как же мне это надоело! Нелепый труд, безумные фирмы. Виртуальный садовник, расклейщик объявлений, маляр, грузчик…
Только на что еще рассчитывать?
Если во мне нет ничего, совсем ничего, что нужно этому яркому, праздничному, щедрому миру вокруг?
