Владимир ТАЛАЛАЕВ
Топологии Миров Крапивина
Мальчик и Великое Служение
Господи! Почему так часто гибнут дети?!
Заголовок в "Киеских Ведомостях"
Вообще-то сперва я хотел слова эпиграфа сделать заголовком всей главы, но...
Внимательно присмотревшись к происходящему, к проблеме, увидел вдруг, что почти
за каждой из этих смертей — отголосок Великого Служения. Реализованного или нет
— это уже решать вам, читатели... Мы же просто постараемся рассмотреть всю
проблему максимально подробнее и внимательнее. И — непредвзятее...
А ещё — хочется сказать большое спасибо легендарным Братьям Скициным (не
путайте со Скицыными у Крапивина!) за статью их "КАК
УМИРАЮТ ЁЖИКИ, или Смерть как животворящее начало в идеологии
некроромантизма". Нет, это не значит, что я согласен с мнением
вышеупомянутых братьёв хотя бы в одном пункте (наше с Севкой Глущенко мнение об
этой статье можно прочесть в нашей статье-ответе "Некрокретинизм,
или кое-что о термоядерных психоделических ёжиках"), но зато в своём
"Некроромантизме" Скицины составили (для нас, наверное) полный (по их
мнению!) список персонажей, умерших в книгах Владислава Петровича, что сильно
помогло нам в работе над этой главой. Правда, в их "полном" списке нет
и половины погибших у ВПК, но всё-таки облегчение в работе — существенное. Так
что — СПАСИБО, СКИЦИНЫ!!! Только не пишите больше такое, ладно?..
А теперь — погрузимся в самые дебри нового материала... Я. и В. Скицины
как-то сказали в своём "Некроромантизме" примерно следующее:
"Тему смерти ВПК нащупал не сразу. Первый погибший персонаж —
мальчик Яшка из "Той стороны, где ветер" — гибнет трагически и
бесповоротно. Однако уже и в этой повести проскальзывает момент воскресения
(именем Яшки хотят назвать лодку, правда, в конце концов называют именем его
мечты "Африка"; кстати, в дальнейшем смерть часто выступает связующим
звеном между жизнью персонажа и реализацией его мечты). Причём тут же является
намёк на тему смерти МНОГОКРАТНОЙ — лодка "Африка" сгорает.
<...>
"Только бы не насмерть"... — успел подумать
Яшка..." [В. Крапивин, М., "Дет.Лит", 1968, "Та сторона, где
ветер": с. 134. — Я.С., В.С.] Но Яшка гибнет. Зато это желание сбывается у
многих других героев ВПК.
Достаточно вспомнить Игнатика Яра и Гельку Травушкина ("Голубятня на
жёлтой поляне"), Рому Смородкина и Серёжку Сидорова ("Самолёт по имени
Серёжка", но к ним мы ещё вернемся), Валерку и Василька ("Ночь
большого прилива"), Ёжики ("Застава на Якорном поле"), гнома Гошу
("Возвращение клипера "Кречет"), и многих, многих мальчишек из
глубин Великого Кристалла. Часто, правда, эта смерть символическая (как у Гальки
из "Выстрела с монитора") — но зато многократная. Тот же Галиен Тукк
переживает гражданскую казнь и изгнание, ожидание выстрела из пушки, в которой
сидит, а затем расстрела... Так же псевдосмерть переживает Севка Глущенко — в
дуэли с Иваном Константиновичем ("Сказки Севки Глущенко"). А вот
Стасик Скицын, похороненный заживо при участии шпаны, переходит грань между
символической и реальной смертью, причём встречается с характерным персонажем
(назовём его "проводником отсюда" ["Проводники отсюда" иначе
называются "психопомпы" (см. об этом в "Тёмной половине"
С.Кинга); это, например, воробьи <...> или потусторонние создания (Чиба). —
Я.С., В.С.]) — отчимом."
Ну что же, подобные "перлы" стоит разбирать примерно в том же
порядке, в котором они и поступают. Впрочем, идею "психопомп" мы
проигнорируем: во-первых, В. Крапивин — это не С.Кинг, а во-вторых, и сама эта
идея притянута Скициными за уши... А вот гибель Яшки Воробьёва рассмотрим
повнимательнее.
Слегка мы уже зацепили эту тему во второй главе, рассматривая взаимосвязи
книг Владислава Петровича, но теперь стоит уделить этому побольше внимания.
Итак, Яшка Воробьёв (дилогия "Та сторона, где ветер"). Обыкновенный
мальчишка из обыкновенного провинциального городка.
Вмеру "невоспитанный", вмеру безалаберный и вмеру задиристый. Но
вместе с тем — он умеет Мечтать. И от Мечты его становится радостнее на душе.
Мечта-сказка — Поезд в Африку, готовый повезти туда всех желающих в жёлтых и
оранжевых вагончиках с чёрными силуэтами верблюдов и львов, жирафов и
попугаев...
И даже отношение к погоде романтично: "Можно сказать про такую
погоду — слякоть, а можно и по другому: циклон с зюйд-веста, несущий штормовую
область и порывистые дожди. От таких слов гуденье ветра делается радостным и
торжественным, а случайные проблески солнца напоминают вспышки праздничного
салюта."
А порой мечты-образы его становятся странно-пророческими, как фотографии из
иных Миров. Помните?
"Последний раз почему-то думалось про пустыню. Пустыня лежала под
заходящим солнцем, а по оранжевому песку шли чёрные
верблюды..." Вот так, не красные закатные и не жёлтые дневные пески, а
оранжевые! Ничего не напоминает? Например — пустыню Оранжевое Плато
(Оранжевые Пески) у города Овражки ("Лоцман"), известную только
Пограничникам, Лоцманам и прочим Четырёхмерникам! Откуда же у простого мальчишки
из провинции такое Видение?
Но вот — солнечный день из первых, ещё снежных дней Весны. Яшка шагает по
берегу реки, и тут... Двое пацанов-мальков из последних сил цепляются за
скользкий лёд у самой кромки высоченного обрыва Монахов Мыс. И Яшка кидается на
помощь. Спасает их, но — сам срывается вниз. И — "Только бы не
насмерть..."
Бессмысленна ли эта смерть? Спросите об этом у спасённых Яшкой пацанят...
Насмерть или не насмерть? Кто ответит на этот вопрос... Тело так и не нашли.
И никто так и не ответит: где ты, Яшка?! Гниёшь ли на дне реки в утешение рыбкам
или вспыхнул Звездой или галактикой в небе? Или проломил в последнем усилии
Межгранные Барьеры и оказался в других Мирах, может быть — в Оранжевых Песках,
которые ты так отчётливо увидел всего лишь за час до того посреди урока
математики?..
Дебри Кристалла умеют хранить свои тайны...
А вот другой мальчишка — барабанщик Володька из сказки-сценария
"Жили-были барабанщики". О нём мы уже говорили в первой главе. Но
сейчас я хочу напомнить лишь об одном: сыграв Волшебный Сигнал, он погибает
(раненый Капитаном Гвардейцев). Умирает на вершине холма, как на Голгофе, отдав
жизнь свою за свободу Города.
Смерть — она всегда печальна. Но здесь стоит обратить внимание на одно,
незначительное на первый взгляд обстоятельство, несказочное: Володька — он
умирает, когда уже выполнил свою Миссию: освободил Город от
власти Диктатора. Кстати, за ту же идею-Миссию умирает до этого и Барабанщик,
узнавший секретный Волшебный Сигнал. Володька не сумел тогда спасти его — и в
результате сам становится продолжателем Дела: Освобождения Города... Более того,
освободив Город, он умудряется ещё и воскресить умершего до этого Барабанщика!
Как ему это удаётся? Ожидаю несколько вполне справедливых ответов:
- Потому что его воскресила Магия Волшебного Сигнала Барабанов;
- Потому что Володька "обменял" его жизнь на свою (сам-то
Володька при этом погибает!);
- Потому что это сказка! (я лично последнее предложение ответом не считаю,
с ним не согласен!);
- Потому что это тоже входит в его Миссию!..
- Учение Иешуа переходит в агрессию Инквизиции, несущую смерть и
уничтожившую всё то светлое, что было в учении Иешуа;
- Освобождённые жители Города в ярости изгоняют из Города
освободителей-барабанщиков (это — из сценария-версии "Легенда о
Барабанщиках"). [Впрочем, об этом уже помянуто в первой главе...]
— Но ведь вечность их обманчива...
— Откуда ты
знаешь? — усмехнулся отец Леонид. — Непохоже, что ты пытался быть мальчиком до
конца.
— Ты уверен?
— Прости меня: вижу. Иначе ты, как истинное дитя, не
ведал бы страха.
— Разве дитя не ведает страха? Я в детстве был весьма
трусоват...
— Дурень. Я говорю не о страхе разбитого носа, двоек или
темноты, а о страхе перед миром. Перед его загадками, перед бесконечностью
Вселенной. О боязливом сознании, что ты микроб в непостижимой громаде бытия. У
детей этого нет...
Прислушавшись к себе, я понял, что не ощущаю страха перед
бесконечностью Вселенной (по крайней мере в данный момент). И горделиво поведал
об этом отцу Леониду. Он улыбнулся:
— Ну, значит, я ошибся. Не совсем погиб
в тебе мальчик.
— Ты считаешь, что мальчикам не должны быть ведомы никакие
"космические страхи"?
— Настоящим мальчикам...
— А страх
Божий? — коварно спросил я. — Он ведь тоже явление космического порядка. Но как
же без него?
— Я же говорил: не трогай религию, поскольку ты профан!
— Вот видишь, уже и ругаешься...
— Грешен, прости... Но всё-таки ты туп, если
считаешь, что страх Божий — это страх перед Богом. Неужели ты думаешь, что Отец
Небесный — это вроде папаши с ремнём? Будто ему только и дела, что проверять
твой дневник... Бояться следует собственной совести, а Создателю надо помогать,
творя добро и совершенствуя свою душу. Чтобы хоть капельку внести в сотворение
общей гармонии, к которой стремится мир.
— Всё логично, — покивал я. — Кроме
одного: зачем помогать Создателю, если он и так всемогущ?
— Ты болв...
больно умён. Но умён, извини, как-то по-обывательски... Создатель сотворил мир
вместе с его законами. Конечно, единым мановением он мог бы заменить эти законы
на другие. Но отчего другие будут лучше прежних?.. Он мог бы отменить из совсем.
Но разве хаос лучше системы развития?
— Да я не о том...
— Знаю, о чём
ты! Почему Господь в своём всемогуществе не дал нам всеобщего счастья! Так... Но
этот вопрос люди задают испокон веков, а что такое счастье, объяснить не умеют.
Часто получается, что счастье одних — это беды других. А чтобы такого не было,
люди сами должны пройти дорогой суровой науки и совершенствования. Именно в
соответствии с законами развития мира. Этот мир — не инкубатор для беззаботных
птенчиков, а непостижимый в сложности часовой механизм. Пружина закручена,
маятник пущен... И кстати, стрелка делает ещё первый круг...
— А что будет,
когда сделает последний?
— А вот это уже зависит от нас...
— От нас или
от пружины с маятником?
— А мы сами — и маятник, и пружина...
— Мы?..
Или те, кто остался мальчиком в душе?"
Можно ли сказать об этом яснее... И какой светлой заботой-любовью звучат его
слова: "Только одному люди не научатся никогда: сделать так, чтобы,
когда человек летает, мама за него не боялась..."
Только в одном хочется поспорить: Владислав Петрович предполагает, что
Апокрифы (в частности — "Евангелие от Фомы") не истинны, ибо там Иисус
показан в детстве весьма злым мальчиком, а это "не вяжется с тем, что
было дальше..." А если дело не в этом? Легко стать на путь Великого
Служения, когда ты с детства чист. А не в том ли вопрос Выбора, чтобы когда-то
осознать, что ты шёл не туда, и измениться, стать чище и лучше, выбрать не
обывательский уют и не ослепляющий свет Грозного Божества, а путь Великого
Служения.
Ведь только Мальчик, осознавший Жизнь, осознавший Служение и Истину, может
так вот просто сказать: "Мальчики ничуть не хуже цезарей. По крайней
мере нет на мальчиках ни крови, ни обид человеческих..."
И всё-таки — Господи, почему так часто гибнут дети?! Безвинно гибнут дети —
жертвы маньяка и садиста Феликса Антуана Полоза ("Помоги мне в
пути..." ("Кораблики")) — очередного воплощения неуничтожимого
злодея — Лорда Абингтона, властелина и слуги Тёмного Оружия
("Орт-Гент" — не опубликовано!).
Обречены на смерть хладнокровными КГБшниками ребята из пионерлагеря
"Аистёнок" — за то, что видели инопланетян...
Ромка Светляков — гибнет в автомобильной аварии на самой обычной дороге.
Просто — ударила "чёрная молния".
Но погибают и другие — не столь "бесцельно", что ли... Интернатский
пацанёнок Женька Протасов — спасая своего друга, художника Валентина Волынова от
озверелых КГБшников, запустив Критта-Холо, выполняющее желание, но отбирающее
при этом жизнь у запустившего его... ("Сказки о рыбаках и рыбках")
Юкки — успев подать сигнал тревоги и спася этим княжество Юр-Танка-Пал на
Итане от вторжения ("Сказки о рыбаках..."). Правда, обоих воскрешают —
Дорога или друзья — но об этом позже, и на другом примере...
Дуг погибает от рук Стражников Ящера, спасая друзей: ребятишек-повстанцев
("Дети Синего фламинго").
Гелька Травушкин — разрывая Станцию Мост, чтобы освободить от власти Тех,
Которые Велят, своих друзей и просто незнакомых людей... ("Голубятня на
жёлтой поляне")
Ребята из Лицея — в борьбе-восстании против Тех, Кто Велят
("Голубятня...").
Шестеро Барабанщиков Серой Стены — в Смуте, устроенной "Взрослыми
Дядями", не поделившими власть в Городе (Лехтенстаарне). И смерть их стала
началом того Восстания, что разрушило Смуту и сломило Предначертания Белого
Кристалла, восстановило мир ("В ночь Большого Прилива").
Гибнут и другие:
Володька — от травмы, полученной, когда спасал родной Ленинград, гася на
крышах фашистские зажигательные бомбы ("Гвозди"). Андрюшка Илюхин —
закрыл собою от смерти — от взрыва снаряда — своих друзей в мирном, послевоенном
уже Севастополе, принял на себя это жестокое Эхо Войны ("Трое с Площади
Карронад").
Серёжка Сидоров — Самолёт по имени Серёжка — погиб, спасая кого-то из-под
обстрела в безумной гражданской войне, развязанной бездумными взрослыми
("Самолёт по имени Серёжка").
Генка-Кузнечик — выполняя свой "Интернациональный Долг" в
Афганистане ("Бронзовый мальчик").
Кхота-Змейка из города Тауринов на Итане ("Оранжевый портрет с
крапинками") умирает, спасая свой Город от гибели — Песчаные Волки
уничтожили бы город, ворвавшись туда по секретным подземным ходам, открой им
Кхота месторасположение хода... А ещё — он спас от гибели свою маму: в суровые
"военные будни" её бы замучили свои же "сограждане", как
мать предателя, если б он открыл врагам тайну прохода. Ну и что, что война
официально кончилась! Ну и что!!! А психология людей тоже изменилась так же
быстро? Если да — то что тогда вообще делают на боевых рейдах Песчаные Волки?
Кротов ловят?.. А мальчишку — за крота приняли?! Будьте уверены — и в городе
полно не менее горячих голов. Так что молчанием своим и смертью своею Кхота спас
и свой город, и маму свою, и тот хрупкий, не окрепший ещё мир, который
только-только начал устанавливаться после Фаддейкиного вмешательства. Так что не
напрасна эта жертва! Нет, не зря он умер...
Но за что, за какую-такую вину умер Ашотик ("Дырчатая Луна"),
отравленный ядом взрослого равнодушия и Взрослой Войны — не ясно. Или просто
единственное, что Взрослые научились создавать ОТЛИЧНО — это Боль, да такую, что
никакая Светлая Солнечная энергия ничего с ней не сделает!!! Так что это — не
смерть Мессии, а гибель как раз одного из тех, ради жизни и спасения кого и
нужен сейчас Новый Мессия.
И он явился. Не верите? Перечитайте "Лето кончится не скоро"...
Впрочем, когда Иешуа сообщил людям, что он — Мессия, ему тоже не поверили,
говорили, что сын плотника не может быть Мессией!.. Но Иешуа хотя бы говорил об
этом. А новый пришёл тихо, незаметно, не говоря о себе, а может и не осознавая
до конца, что он-то и есть Мессия. Пришёл, спас Мир, и так же тихо и незаметно
ушёл.
Ну как тут не вспомнить грустный стих Юлии Лунг:
Если прийдёт Иисус —
Его не распнут, поверьте!
Просто его не заметят,
Если прийдёт Иисус...
Может, хоть теперь, после его Ухода, мы сумеем заметить Его? Это простой
мальчишка, "такой же, как я и ты" — Шурка из далёкого и так официально
и не названного Украинского городка. (может быть — из Харькова? Не спрашивайте,
почему я так говорю, просто примите...)
Раньше, во второй главе, я уже сравнил его с Мессией, с философом Иешуа
Га-Ноцри. А теперь думаю немного развить эту мысль дальше... Кстати, что ещё
интересно — он спасает Мир ПОСЛЕ того, как умирает в первый раз, Его спасают
тогда, буквально вытягивают с того света Гурский и Кимыч — Эмиссары Кристалла.
Воспринимайте их, как хотите, но они — и черти, и ангелы в одном лице (впрочем,
есть ли для Космоса разница в этих, сугубо земных, понятиях?!). Они оживляют,
воскрешают мальчишку, по их рассчётам пригодного для Службы, даже не понимая,
что не Службу выберет он, а Служение... Итак, перед своими Основными Деяниями
Шурка умирает и воскресает, и этим он словно бы проходит первую стадию слияния,
повторяя смерть и Воскрешение Назаретянина... Ведь даже первой своей смертью он
повторяет два деяния Христа, хотя и в значительно меньшем масштабе (но для
моделирования ситуации разве так важен масштаб?): обрекает на гибель Зло и
дарует праведным Жизнь. Обрекает на гибель Зло — это я о Шуркином покушении на
злодея и мафиози Лудова. Обратите внимание: он не
убивает Лудова, а всего лишь обрекает его на смерть. И
если бы Лудов изменился бы — кто знает, было бы то кровоизлияние в мозг или нет:
пути Кристалла неисповедимы... А дарует праведным Жизнь — смертью своей Шурка
отдаёт своё сердце безнадёжно больному, умирающему мальчишке, и мальчик
выживает, выздоравливает!..
Затем — "и раны его не заживали, особенно — укол копьём в сердце".
Это про философа и странника Иешуа. И у Шурки такая же отметина —
рана-иллюминатор на груди, та, что с Золотой Рыбкой вместо сердца...
И вместе с тем — никто не мог больше причинить вреда Христу (после
Воскрешения), и у Шурки от его "повышенной регенерации" все раны
заживают бесследно в считанные секунды (надеюсь, Вы не станете объяснять
невероятную способность Шурки к регенерации родством его с Дунканом Мак-Лаудом
из телесериала "Горец"!)...
И вместе с тем — не "взрослый дядя", пусть и с душой Мальчика, а
именно Мальчик. Настоящий. "Неподдельный". Сказано же, что прийдёт — и
не узнают. Вновь... "Белое Братство" твердило на это, что потому так,
что прийдёт Христос в облике женщины! Ага, размечтались, глупенькие!.. Пришёл он
мальчишкой. Тем самым Мальчиком, который волен сам выбирать — Рай для себя
одного, уцелевшего, или смерть себе, но ею — Спасение всем остальным... Не в
этом ли суть выбора Великого Служения?.. Чтоб забыть о себе, спасая других. Яшка
спас двух малышей, Гелька — ветерков, Юхан-Трубач*
— свой Город, Иешуа — нашу Землю, Шурка — всю Землю, во всех её Параллелях и
Отражениях... Кто-нибудь когда-нибудь спасёт и весь Кристалл. А может — и
Дорогу, кто знает...
Итак, Шурка повторил прожитое Христом: умер и воскрес. А теперь уже начал
свою, чисто Шуркину Миссию...
Можно говорить о Миссии его долго, но, надеюсь, читатели не обидятся, если я
приведу небольшой стишок:
Лето кончится не скоро
(Апокриф)
"Маленький мальчик в Пространствах гулял,
Вечность закончилась — мальчик упал..."
Кто-то придумал сей глупый стишок
Перед началом Пути на Восток.
Вместо дразнилок — тоннеля изгиб,
Мальчик давно на Голгофе погиб,
Чтобы опять искупить боль и страх —
Новый распят на Вселенских Весах.
Было копьё, что впивается в грудь.
Будет День Третий? Вздохни и забудь!
Если Игла Чаши Зла упадёт —
Самое пылкое сердце проткнёт.
И не помогут заклятья и стон,
Арки Моста и Дорожный перрон.
Смех во Вселенной спасенье несёт,
Чистый душой на себя боль возьмёт!..
Мальчик распят на Вселенских Весах,
Лето его растянулось в веках.
Город в Безлюдных Пространствах растёт,
Кто-то забытую радость найдёт,
Кто-то вздохнёт, покидая Кристалл,
Мальчик от боли Вселенной устал,
"Мальчик с друзьями всё лето гулял.
Вечность закончилась — Шурка упал..."
Вот вам и Миссия. Новый Крест — Вселенские Весы Равновесия. И новый, распятый
на этом Кресте. Мальчишка. И новое копьё, вонзающееся в сердце Распятого — игла
Шара Зла на Весах... И ещё — воскреснет ли Мальчик вновь? Почему же так горько
на душе... "Вечнось закончилась — Шурка упал..." Встанет ли?
Кому решать это? Нам...
(Есть, кстати, ещё один прекрасный Апокриф, написанный Алексом Мустейкисом, и
я его приведу здесь почти полностью. Речь здесь — не о Втором Пришествии, а
судьбе Мессии-Иешуа. Итак:
"— И во всех pукописях, во всех пpеданиях не было ничего о том, что
Он делал в эти годы. И однажды я догадалась — их не было, этих потеpянных лет!
Он был таким же мальчишкой, как... как Аpвис. Или как Сет, только чуть
постаpше... Может, Он ушел своей доpогой пpямо из хpама. И нашел таких же
мальчишек, детей pыбаков и мытаpей. Ведь это каждый из нас бы мог услышать —
"Пошли со мной!" — и с легкостью оставить дом, котоpый никогда не был
pодным... И они игpали в Цезаpя, то есть это взpослые думали, что они игpали...
А для них это было жизнью, единственной и веpной. И Он с легкостью изменял
столетние заповеди, а когда взpослые пpислушивались к тому, что Он говоpил, то
сеpдились и пpогоняли пpочь...
<...>
И они судили Его не за то, что Он называл себя Цезаpем, цезаpем для
десятка таких же pебятишек. Hет, они судили Его потому, что поняли — Он пpав. Он
осмелился быть пpавым, он осмелился быть честнее и чище тех, кто был стаpше. И
Он осмелился доказать это пpи всех...
Hет ничего опаснее стыда властителей. Потому что избавиться от него они
могут единственным способом.
И Его pаспяли..."
Изменились ли взрослые за последующие 2000 лет? Господи, да почему же только
дети и способны сказать правду в лицо тирану! И почему тут же взрослые стремятся
затоптать, раздавить последние капельки Света в этом мире?! Потому что тиран —
взрослый? Или просто потому что так — спокойнее, а?
*— вообще-то Валентина фан Зеехафен тоже спасает свой город
(Реттерхальм), не будучи мальчишкой — но исключение только подтверждает
правило...
© Владимир Талалаев, 1992-1998 г
