Конец пути
В низкой комнате был очень свежий воздух. Пахло даже луговой травой. Но окон не было — стены затянуты серой замшей от пола до потолка. На одной стене — громадная карта Империи и пограничных областей.
На фоне карты стоял обширный письменный стол. За столом сидел человек в пятнистом комбинезоне, с полевыми генеральскими погонами без звезд.
Когда Лён и лейтенант вошли, генерал стал подниматься из-за стола. Он был очень высок и поднимался медленно, словно распрямлялась громадная складная линейка.
Прическа у генерала была гладкая, с пробором, как у старика Августа. Но лицо — непохожее. Длинное, с мясистым носом и чуть оттопыренной губой.
Лейтенант тихо вышел.
Генерал выбрался из-за стола и по-журавлиному прошел к Лёну. Заговорил неожиданно высоким голосом:
— Сублейтенант Бельский? Душевно рад... — Он протянул длинную, очень узкую ладонь.
Лён встал навытяжку, наклонил голову и протянул свою руку. Генеральская ладонь была теплая и мягкая, как... наверно, как коровий язык. И такая же влажная.
Кажется, этикет требовал что-то сказать.
— Господин генерал, прошу простить, что представляюсь в таком виде.
— Пустяки, друг мой. Вы были вынуждены... Первое, что требовалось бы вам, это ванна, форма и ужин. Однако, обстоятельства... Сначала мы вынуждены были оттягивать это дело, а теперь время не терпит. Вы в силах предоставить информацию немедленно?
— Да, господин генерал.
— Чудесно... Штабс-капитан!
Угол комнаты был отгорожен ширмой, похожей на медицинскую. Из-за нее вышел невысокий пухлый офицер — с носом пуговкой, круглыми щечками, в мундире со складками на животе. Мундир был неизвестной принадлежности, с пуговицами, обтянутыми тканью.
— Слушаю, господин генерал...
— Ну, чего там слушать. Видите, сублейтенант готов...
— Я тоже... — Штабс-капитан одним движением собрал ширму в гармошку. За ней оказалось кресло со шлемом. В точности такое, как т а м. И тумба с телемонитором. Экран был чуть ли не метровый.
— Прошу... — В жесте штабс-капитана было что-то парикмахерское. Лён внутренне поморщился. Но подошел и сел без возражений.
Шлем охватил голову мягкой прохладой (тоже знакомо). Голова сразу как бы разрослась в громадный пустой шар. В этой пустоте зажужжали невидимые щекочущие мухи. И... стали видимыми. Не глазами, а внутренним зрением. Превратились в желтые шарики, между которыми выросли разноцветные линии. Эти линии выстроились в знакомую пирамиду, похожую на конструкцию очень сложной молекулы... Шарики один за другим срывались и гасли в пространстве. Так запись уходила в память приемного устройства. Лён бездумно сидел с открытыми глазами. И краем глаза видел экран, где разрастался сложный рисунок, похожий на гребень с зубцами разной длины — напротив другого гребня, который был неподвижен.
Потом гребни соединились — зубцы одного между зубцами другого. Хитрая мозаика заняла весь экран и засветилась какими-то особыми, торжествующими красками. А в голове у Лёна погас последний шарик. Исчезли все линии.
Лён чувствовал великое облегчение. И такую бодрость, будто надышался свежим воздухом после грозы. Пропала всякая усталость — до капли.
— Ну-с? — нетерпеливо сказал генерал щтабс-капитану.
Штабс-капитан снял с Лёна шлем и отозвался неторопливо:
— Вы же сами видите, господин генерал. Полное совпадение. То, чего мы ждали, можно сказать, с замиранием души...
— Вы уверены?
— Так точно, господин генерал. Сто процентов. Ну, или, может быть, девяносто девять и девять... Вот тут, на нижнем зубце. крошечный зазор. Скорее всего, просто дефект лучевой трубки, на практике это не играет ни малейшей роли. Я думаю...
В мягком тоне генерала проступило ребристое железо:
— Привилегию думать я на сей раз оставлю себе, штабс-капитан. Вам же следует немедленно доставить сюда... того, второго. Для перепроверки.
— Слушаю, господин генерал. Только он, наверно. уже спит...
— Что?!
— Виноват, господин генерал!
Штабс-капитан мягким прыжком достиг стены-карты. В карте, расчерченной на квадраты, открылась дверь. Штабс-капитан улизнул в нее с проворством, похвальным для его полноты.
Генерал сказал слегка ворчливо:
— Пересядьте в другое кресло, голубчик. Минутная задержка. Хочется, чтобы без малейшей задоринки...
— Слушаю, господин генерал.
Лён пересел в кресло у входной двери. Оно было глубокое, податливое. Лён откинулся и глазами отыскал на карте Полуостров. Даже издалека был виден неправильный многоугольник Льчевска, расчлененный глубокими бухтами. Где-то там, у кромки открытого моря — островок и крепость. Может быть, сейчас в крепости Динка...
Дверь в карте открылась опять, штабс-капитан шагнул из нее и оглянулся приглашающе:
— Заходи, мое сокровище, не стесняйся...
И в комнате возник... Зорко!
