Вероятно, ни одно из произведений С.В. Лукьяненко не вызвало такой волны критики, как повесть “Рыцари сорока островов”. Начиная с момента публикации, и по сей день, этому произведению даются самые противоречивые характеристики. Возможно, это вызвано тем, что каждый читающий повесть видит в ней что-то свое, в зависимости от уровня собственного восприятия. Так, как, к сожалению (или к счастью!) я не являюсь профессиональным литератором, и не претендую на роль эксперта по подростковой литературе, я не вправе судить о литературной ценности повести. Постараюсь оценить в ней то, что увидел сам, без уверенности, что именно это хотел донести до читателя автор.
Не могу сказать, что это произведение логически безупречно, или поражает воображение великолепно “закрученным” сюжетом. Поражает в этой повести другое, – реальность персонажей. Похоже, что в фантастический сюжет вплетены характеры реальных людей, каждый из которых имеет свою судьбу.
Наверное, в жизни каждого человека наступает момент, когда он сталкивается с реальностью собственной смерти. Не чьей-то абстрактной смерти, а именно твоей, здесь и сейчас. В первый раз это часто становится для человека настоящим шоком, особенно если это происходит в подростковом возрасте, когда мир воспринимается с особой остротой (правда, именно дети замечательно адаптируются).
По сюжету ребята из привычного и относительно безопасного мира, попадают в условия, где действуют жестокие законы войны, заставляющие делать то, что целесообразно в данный момент. Это обычно не имеет ничего общего с гуманностью. Кстати эти законы они подсознательно до конца не принимают. Иногда даже ценой собственной жизни.
Для того чтобы принудить человека в подобных условиях выполнять несвойственные ему действия, существует множество отработанных способов психологической “ломки”. Они очень эффективны, вот только необратимо меняют характер человека, часто не давая возможности вернуться к нормальной жизни.
Похоже, что подобному воздействию подвергся Тимур (автор оставил это “за кадром”). Этот ранимый мальчишка с характером художника первоначально попал на остров Тысячи Камней, где жизнь проходила по жестким законам Бусидо. Помимо боевых навыков Тимур вынес оттуда жестокость (которую он обычно старался в себе подавить) и научился скрывать свою природную впечатлительность под маской повышенной агрессивности. Подобному “жесткому” воздействию, вероятно, когда-то подвергался и Крис (командир острова). Тем не менее, он не сломался, не ожесточился, а приобрел устойчивое неприятие подобных силовых методов.
Страшно повстречаться с собственной смертью, особенно в первый раз, но намного страшнее, когда окружающие в этот момент относятся к тебе с подчеркнуто безразлично или начинают на тебя давить, заранее сомневаясь в твоей возможности выжить, говоря о тебе как бы в прошедшем времени. Еще тяжелее первый раз осознать, что тебя могут подставить или предать даже не ради какой-либо выгоды, а просто потому, что это позволено ввиду твоей малой ценности.
Когда видишь, насколько мягко ребята на острове Алого Щита относятся к своим товарищам, пытаясь их поддержать, как стараются уменьшить стресс у новичков, как берегут их, поначалу выставляя на наименее опасные участки (никакого “естественного отбора” и “бросков на мясо”!), начинаешь ощущать чувство вины и какую-то горькую зависть. Это ведь большое искушение — довести кого-то до состояния ужаса, чтобы самому стало немного легче. Автор мастерски показал, как в результате первоначального “разрыва” между восприятиями действительности Димкой (главным героем) и другими ребятами, попытки его обнадежить вызывают обратный результат, а вид “защитной реакции” ребят при смерти товарищей, приводит к нервному срыву. Кстати, как ни странно, подобные проявления эмоциональной неустойчивости тоже прощаются, не смотря на “военный” уклад жизни острова.
В конечном счете, Димка постепенно ко всему привыкает, как привыкли остальные. У человека есть замечательное свойство: он не может долго бояться чего-то одного.
Даже сцена допроса Малька, которая по замыслу автора вероятно должна являться самой жестокой, таковой не воспринимается. Возможно, дело в том, что ему, по сути, спасают жизнь. Безусловно, пришельцам известно от других информаторов, что Малек начал вызывать у окружающих подозрение. Похоже, под словами “последнее задание” они понимают совсем не то, в чем старался убедить себя Малек. Прагматичные пришельцы отлично понимают, что снабжать противника информацией о себе нецелесообразно. Вероятнее всего, что только боязнь убить в ребятах надежду вернуться на Землю, помешала Крису объяснить Мальку, что увидел бы он после своего доклада не маму, а только голубые искры на черном мраморе... Возможно, понимает это и сам Малек, но... такое свойство человеческого характера – хвататься за самую иллюзорную надежду. Особенно, если больше ничего не остается.
Понимаю, что это звучит цинично, но мне кажется, что даже окончательно “озверев” во время расправы с такими же пацанами с тридцатого острова, вопреки собственным заверениям (“Пощады не будет!”), ребята проявляют какие–то элементы гуманности. Побежденным, все-таки, остается призрачная надежда, что яркая вспышка при падении с моста – не мгновенное кремирование, а переход в другое пространство. Может быть, даже домой? В любом случае, мгновенный переход в небытие легче смерти от внутреннего кровоизлияния.
Здесь Димка задает себе вопрос: “Чем отличается вынужденная жестокость от подлости? Взглядом? Интонацией?”. Ничем не отличается. Война сама по себе очень большая подлость. Недаром, по статистике восемьдесят процентов погибших – мирные жители.
Особого внимания заслуживает создание автором образа пришельцев с Лотана. У читателя складывается представление об их цивилизации еще до разговора героев с Главным Знатоком Людей. Вероятно, это технически высокоразвитая цивилизация с жесткой вертикальной иерархией, в данный момент остановившаяся в своем развитии. При своем высоком уровне знаний “разумные Лотана”, похоже, утратили способность к творческому мышлению, и возникающие задачи пытаются решать исключительно методом “лобовой атаки”. Один из примеров — постройка полигона. Они создают этот сложный комплекс, где продумана каждая мелочь (жесткий ультрафиолет для препятствования инфицированию ран, выбор ландшафта острова для создания заданного настроения подопытных и.т.д.), так и не попытавшись понять “земной” образ мышления, с точки зрения человека. Не в пользу лотанцев свидетельствуют также порядки, царящие на их родине. Например, смерть, ожидающая экипаж звездолета за отрицательный результат исследований. Нет надежнее способа сделать мыслящее существо кретином, чем, лишив его права на ошибку.
С учетом прямолинейной и прагматичной логики Лотана становятся ясна цель “игры” — изучение методов управления группами людей (достаточно вспомнить, что население побежденных островов должно сражаться за победителей без надежды вернуться). В этом случае становится понятным и стремление пришельцев избавиться от влюбленных, – их интересовало “перенесение собственных эмоций на другого субъекта” в чистом виде, без влияния “функций продолжения рода”.
В принципе, при постановке описанной в повести, данный эксперимент независимо от продолжительности был заранее обречен на неудачу. Группа в пятнадцать человек обычно слишком мала, для того чтобы реакции отдельных особей приобрели в ней “статистические” законы (“Нас слишком мало на острове, чтобы быть одинаковыми”), при которых действия людей становятся более предсказуемыми, и, следовательно, группа более управляема. Кроме того, пришельцы отбирали подопытных по признаку максимального интеллекта, однако именно в силу интеллекта человек иногда может отказаться от лидерства. Опыт Земли свидетельствует, что часто лидерами становятся вовсе не интеллектуалы, а психопатичные личности с легким налетом безумия (толпе это очень нравится). Впрочем, судя по способу, которым пришельцы намереваются уничтожить население острова Алого Щита, в психологии толпы они разбираются...
Подвело пришельцев собственное самомнение: они даже допускали мысль, что люди могут в чем-то превзойти их, и уж конечно не рассматривали подопытных, как потенциальный источник опасности. Если бы, не дай бог, они предположили, что в земной психологии люди могут разбираться лучше их, собрали статистику, например опыт земных диктаторов, или воспользовались результатами земных специалистов – они бы могли добиться желаемого. Именно брезгливое презрение к “низшему интеллекту” их и погубило. В силу своей ограниченности, поставив героев повести в заведомо безвыходное положение, пришельцы спровоцировали против себя диверсию, напоминающую жест отчаяния, но оказавшуюся удачной. Это очень захватывающее чувство, – когда понимаешь что тебе можно все, так как ты уже фактически не живой, но я ни кому не желаю испытывать что-то подобное...
Конечно, в повести есть мелкие проколы, для автора — врача, казалось бы, не допустимые, только стоит ли их вылавливать? Очень радует, что автор вовремя отказался от идеи делать произведение юмористически — пародийным. Независимо от прототипа, подобная пародия получилась бы жутковатой.
Конец произведения очень логичен. Мне кажется, что таким образом автор сознательно обходит самый жестокий вопрос повести: — что бы ждало героев повести по возвращению на Землю? Куда бы они могли вернуться, являясь двойниками, на несколько лет вырванными из своего мира? Чего им следовало бы ожидать, на этот раз не от пришельцев, а от своих братьев-землян?
Тем не менее, очень сожалею, что не прочитал эту повесть тогда, когда она только была написана, и я по возрасту мало отличался от ее персонажей. Безусловно, в некоторых жизненных ситуациях она бы мне очень помогла и морально поддержала. И не только меня. Несмотря ни на что, я очень благодарен автору, за то, что он помог мне ненадолго мысленно вернуться в это время. По-моему, основная идея повести выражена словами одного из ребят (Толика): “Что бы не случилось, — надо держаться. И оставаться человеком”.
Желаю каждому оставаться человеком. Иногда это очень трудно. Но возможно.
