Дети не воюют с детьми ни на одной планете – они еще не сошли с ума, – эти слова из повести Владислава Крапивина Оранжевый портрет с крапинками стал эпиграфом к роману Лукьяненко Рыцари Сорока Островов – роману, вышедшему в далеком уже 1992 году, после чего никому неизвестный молодой алма-атинский автор стал чуть ли не культовой фигурой новой русской фантастики.
Слова Крапивина Лукьяненко вынес в эпиграф не как подтверждение аксиомы. Дети в романе Лукьяненко воюют между собой, воюют по-настоящему – ибо таковы бесчеловечные правила жестокой игры, придуманные неведомыми инопланетянами, которые поставили эксперимент по выявлению жизнестойких человеческих особей, и потому переносят детей и подростков в искусственный мир Сорока Островов, где заставляют их сражаться не на жизнь, а насмерть. Их деревянные мечи (привет Крапивину!) в минуту ярости становятся металлическими, и дети, вопреки аксиоме, выведенной Крапивиным, убивают друг друга. И не потому, что сошли с ума – дети остались нормальными детьми, просто мир вокруг стал бездушным, бесчеловечным и жестоким, и жизнь поставила подростков перед непростым выбором – или убьешь ты, или убьют тебя...
Лукьяненко одним из первых уловил веяние новых тенденций в жизни и литературе в начале 90-х годов. И потому его фантастика столь жесткая. Жесткая, но не жестокая: писатель не пошел по пути натуралистического смакования сцен жестокости и насилия. Наоборот, его рассказа (Имитатор, Почти весна, Категория Зет, Мой папа-антибиотик, Поезд в теплый край, Хозяин дорог, Проводник Отсюда, Визит и др.) очень добрые и лиричные, несмотря на то, что писатель рисует очень жестокие миры, в которых тяжело, порой невыносимо жить людям, – как правило, детям и подросткам. Но если взрослые смиряются с жестокостью, то дети пытаются сопротивляться (это, безусловно, влияние Крапивина). И не всегда сильнее оказывается тот, в чьих руках – самое современное оружие, а за спиной – армады боевых звездолетов. Порой одно желание мира способно остановить разрушительную звездную войну, хотя чаще всего ради жизни дорогого человека приходится жертвовать собой – но это, конечно же, утопия: еще ни разу чья-либо жизнь, принесенная в жертву, не смогла не то чтобы остановить войну, но и просто сделать мир добрее и чище. Большинство не заметит этой жертвы, как не заметит оно слез ребенка, потерявшего друга на далекой планете, где земные десантники жестоко подавили мятеж против землян (рассказ Мой папа – антибиотик).
А все потому, что добро и зло, свет и тьма – понятия абстрактные, относительные. Все зависит от того, на чью точку зрения стать. И если посмотреть на мир непредвзятым взглядом, то вполне может оказаться, что Свет – это Тьма, а Тьма – это Свет. И не всегда Свет является синонимом Добра, а Тьма олицетворяет Зло. Ибо мир не есть сплошной черно-белый, есть и полутона. И вполне возможно, что миром правит Сумрак... Как разобраться в этом подростку, попавшему в мир, где мальчишки – Крылатые – воюют со странными существами – Летящими? (Роман Мальчик и тьма). Воюют по-настоящему, как и в Рыцарях..., и гибнут по-настоящему, но ни одна из сторон не может одержать окончательную победу – Равновесие выгодно всем, и в первую очередь торговцам (!), которые поставляют оружие обеим сторонам (они-то и олицетворяют сумрак). Так стоит ли, оказавшись в чужом мире, брать на себя роль арбитра и становиться на сторону тех, кого ты считаешь правым? Ибо и у противоположной стороны есть своя правда...
Ранние произведения Сергея Лукьяненко – редкий в наше время сплав захватывающих приключений в мирах настоящего, прошлого и будущего, и серьезных философских размышлений об относительности понятий добра и зла, о месте человека в нашем непростом мире. Рекомендую всем ценителям хорошей добротной фантастики.
Алекс Бор,
1997-1999
