На этот раз ответа не было. Слова Алекса адресовались тому, что не умело говорить.
— Суси, господин?
Официантка остановилась возле Алекса. Прозрачная тележка-аквариум парила у ее плеча. Алекс чуть приподнялся, разглядывая емкость.
— Да.
— Традиционный, или поджаренный?
— Жаренный, — Алекс не стал уточнять, что это не любовь к местной кулинарии, а вколоченная в пилотской школе привычка подвергать хотя бы минимальной термальной обработке любой неземной белок. — Большую порцию… из правого нижнего угла, прямо с дна.
— У дна криль уже уснул, — смутилась девушка. Подняла стеклянный черпак-сито. Тележка услужливо опустилась, выдвинула панели с формами, прессом, печью. — Я могу сделать несколько проходов по поверхности…
— Нет, нет. Именно со дна, — уточнил Алекс, глядя на мерцающие радужные точки в аквариуме. — Когда криль слегка засыпает, вкус становится острее. И двойные специи.
— Хорошо, — официантке явно понравился заказ. Алекс смотрел, как она щедро вычерпывает со дна аквариума полуживой криль, ловко вываливает в форму, замешивает с семью положенными специями, сдавливает массу маленьким ручным прессом, ловко нарезает на полоски и кидает на раскаленную каменную пластину.
— Только до конца не прожаривайте, — торопливо уточнил Алекс. — Чуть-чуть, чтобы начал похрустывать хитин.
Через минуту на его тарелки уже лежала порция суси. Изумительного, свежего, исходящего горячим ароматным паром. Как ни поразительно, но океаны на Ртутном Донце оставались практически незагрязненными, и морская пища была натуральной. Алекс не спорил с тем, что синтетический белок куда дешевле, полезнее и безопаснее природного. Но одной из традиций пилотов было подчеркнутое предпочтение натуральной пищи.
К тому же, она действительно нравилась Алексу. Он был глубоко благодарен родителям, что те не включили в параметры его специализации модернизированную пищеварительную систему. Конечно, лишнее место, лишнее время на питание, лишние потери энергии на переваривание пищи… но всю жизнь есть белково-протеиновые продукты по “Мак-Робинсам”?
Нет уж…
Он полил суси светлым соевым соусом, попробовал… Изумительно. Магуро-суси еще не подали, но японский ресторанчик космопорта оказался столь недурен, что Алекс ожидал от блюда только хорошего. Конечно, судя по цене магуро-суси было из клонированного тунцового мяса, растущего в баке где-нибудь на кухне. Но все-таки не чистые протеины с химическими ароматизаторами и вкусовыми добавками…
Когда официант сменил блюда, Алекс был уже вполне сыт и доволен жизнью. Он попросил у официанта телефон, чем вызвал удивленный взгляд: чересчур разнообразную одежду Алекс уже сменил на стандартную форму капитана с нашивками мастер-пилота, но взять с корабля коммуникатор попросту забыл. Все-таки слияние даром не проходит… возбуждение, причудливо перемешанное с расслабленностью еще не отпустила его.
Он набрал номер гостиничного экрана. Ким ответила почти сразу. Экранчик чужого телефона был слишком мелким, да и гостиничная техника не отличалось совершенством. Но все-таки можно было разглядеть, что лицо девочки спокойно.
— Все в порядке?
— Угу, — она шмыгнула носом. — Я тренируюсь.
— Что?
— Мышцы разрабатываю. То что я не устаю — нормально?
— Пожалуй, да. Только не переусердствуй.
Несколько секунд они молчали.
— Ты придешь? — спросила девочка наконец.
— Да. А ты дождешься?
Улыбка была едва заметной, а может быть просто почудилась Алексу.
— Посмотрим. Наверное.
— Отдохни, не загоняй себя, — сказал Алекс. Отключил связь, протянул телефон отошедшему было из деликатности официанту.
Жалко, что длинные рукава формы не позволяют увидеть Беса. Прорезать, что ли, окошечко в темно-синей ткани? И заклеить прозрачным пластиком… Вот смеху будет у экипажа… когда у него появится экипаж.
Собственно говоря, экипаж и был той причиной, по которой Алекс пока оставался на территории космопорта. В тех нечастых случаях, когда подбор экипажа поручали капитану, имелось два пути. Первый — официально рекомендованный, поиск в компьютерной сети. Пользовались им нечасто. Второй — “методом личного собеседования”, предпочитал каждый здравомыслящий человек. Вот как раз для этой цели и использовались портовые питейные заведения.
Интересно, сколько человек уже поглядывают на Алекса с любопытством и нетерпением, ожидая, когда же капитан закончит обед?
Магуро-суси был хорош, но Алекс доел его уже через силу. Заказал саке и дорогую земную сигару. Саке он любил, а сигары — нет. Но это был понятный каждому астронавту символ, и о сигаретах пришлось на время забыть.
Официант стоял рядом, с подносом, на котором стояли коробка сигар, гильотинка и массивная хрустальная зажигалка. Алекс не торопясь раскурил сигару.
— Удачного найма, сэр, — сказал официант, отходя.
Разумеется. Поработав в порту хотя бы неделю каждый знает, когда капитаны раскуривают сигары…
— Позвольте?
Алекс оценивающе посмотрел на первого претендента.
Молодой, или недавно омоложенный мужчина. Темноволосый, с сильной долей азиатской крови. Одет в гражданское. Почти неуловимые следы спецификации — слишком суженные в ресторанном полумраке зрачки, высокий лоб, неестественно прямая, будто у вымуштрованного солдата, спина.
Пилот. Вернее — мастер-пилот.
— Да, — Алекс слегка подвинул к пилоту бутылочку саке, согреваемую в сосуде с горячей водой. Это тоже был знак.
Они молча выпили по чашечке, совершенно откровенно приглядываясь друг к другу. Сейчас все могло кончиться тем, что пилот встанет, поблагодарит за выпивку, и уйдет. Или же Алекс отложит сигару и отвернется. Значит — нет. Значит — не сошлись.
— Вы ведь тоже пилот, — нарушил молчание мужчина.
— Да.
— Мастер-пилот, — он размышлял вслух, — и ищите еще одного мастер-пилота? У вас, должно быть, крупный корабль.
— Это смущает?
— Нет.
— Хорошо. Но у меня маленький многоцелевой корабль.
Пилот поморщился. С легкой надеждой спросил:
— Много обязанностей вне пилотирования?
— Не думаю.
— Тогда вам нужен просто пилот, — твердо сказал мужчина. — Два мастера в спарке, на маленьком корабле… несерьезно.
— Согласен, но у меня приказ от владельца корабля. Второй ложемент должен занимать мастер.
В глазах пилота мелькнула искорка любопытства. Секунду он колебался, потом покачал головой:
— Нет… не стоит. Удачи вам, капитан.
— Условия не интересуют? — спросил Алекс. Незнакомец ему понравился, и он не выглядел слишком уж преуспевающим.
— Спасибо, не стоит, — пилот сухо улыбнулся. — Не хочу искуса.
Он резко кивнул и поднялся. Вот так. И все видят, что это он отказался от предложения, а не капитан отверг кандидатуру.
Алекс затянулся густым тяжелым дымом. Нет, все-таки сигары — не для него…
Реакцию пилота он понимал прекрасно. Мастеру пойти работать в спарку — на это согласишься лишь от полной безысходности. Лучше уж единолично таскать по планетарным орбитам неповоротливый “Хомяк” с грузом стальных чушек, чем подыгрывать чужим решениям на самых интересных маршрутах.
Но условия в инструкции формулировались жестко.
Экипаж из шести человек.
Капитан, с подготовкой мастер-пилота. Еще один мастер-пилот. Навигатор. Энергетик. Боец. Врач.
Не было ни карго-мастера, ни торгового специалиста. Точнее — должности эти присутствовали, но лишь “по возможности”, в случае если они являлись чьей-то второй специальностью. Значит, их нанимали не в качестве торговцев. Не было лингвистов и экзопсихологов — значит, контакты с Чужими не предвидятся, и работать придется в пределах Империи Людей.
Но при этом…
Наличие двух мастер-пилотов могло означать лишь протяженные и сложные трассы.
Боец в экипаже — высадки на неспокойных планетах.
Врач — длительные рейсы.
Все это очень тяжело стыковалось между собой. Еще труднее было понять, почему при столь странном составе экипажа, явно означавшем нестандартные рейсы, Алексу так легко доверили командование кораблем и дали карт-бланш на подбор экипажа.
— Вы позволите?
Алекс поднял глаза.
Очень серьезное и умное лицо. Светловолосый европеоид, редко встретишь такой чистый генотип. Судя по нашивкам и признакам специализации — энергетик. Звезда Безысходной Доблести на отвороте пиджака — отставной военный. Кстати, уж какую награду даром не дают, так именно Безысходную Звезду… По всем параметрам подходит, вот только…
Вот только почему-то он ему не нравится.
Они несколько секунд разглядывали друг друга.
— Пожалуй, вы правы, капитан, — вежливо сказал его несостоявшийся энергетик. — Мы не сработаемся. Жалко, я давно на мели.
— Выпьете?
— Нет, спасибо. Вы явно приготовились сидеть долго, не отвлекайтесь по пустякам.
Он отошел. Алекс мрачно проводил его взглядом.
Профессионал. Хороший спец, хороший человек. Но они бы не сработались. Когда полжизни проводишь в наглухо закупоренной жестянке, это начинаешь видеть сразу.
Наем начинался плохо. Кстати, кое-где считается, что если три первых кандидата отвергнуты капитаном сходу, то лучше к нему и не соваться — удачи не будет. Астронавты — самые суеверные люди в мире.
— Капитан?
Женщина даже не выдержала положенной паузы. Оперлась руками о стол, склонилась к Алексу.
— Ищите команду?
Немолодая. Крупная, почти с Алекса ростом. Чернокожая. Красивая, но неестественной красотой, работой визажистов, придающих приятные черты измененному телу. Лицо какой-то геометрической, ромбовидной формы. Глаза слишком большие, почти как у Ким. Очень странные кисти рук… очень странные ногти… И значок карго-мастера на блузке.
Видимо, на его лице что-то мелькнуло.
— Карго не нужен? — прямо спросила женщина.
— Нет, к сожалению. У меня маленький корабль. Не грузовой.
— Прошу прощения, капитан…
— Подождите!
— Да? — женщина слегка качнула бровями.
— Ваша спецификация — не карго-мастер.
— Вы правы. Но врач на маленьком корабле не нужен тем более.
— Нужен.
— Как любопытно… — поколебавшись, она присела. — Нальете чего-нибудь?
— Да, конечно…
Алекс торопливо наполнил стопку, подал женщине. Они чокнулись.
— Что у вас за корабль?
— “Зеркало”. Внекатегорийная машина земной сборки. По большинству параметров — модернизированная дисковая яхта среднего тоннажа. Экипаж из шести человек, включая меня.
Алекс поймал себя на том, что уговаривает женщину. Чуть ли не заискивает перед ней.
— Любопытно, — снова произнесла женщина. — Там хоть медотсек есть? Или “совмещено с камбузом”?
— Есть, полного профиля. Видимо, снят с эсминца.
— Дьявол… — она чуть принужденно рассмеялась. — Видимо снят? А вы давно капитаном?
— Пару часов.
— Понятно. А кто в экипаже?
— Я.
— Все понятно.
Она вертела в руках стопочку с саке, все еще не спеша выпить.
— Условия?
— Профсоюзный минимум для внекатегорийных кораблей, плюс двадцатипроцентная надбавка. Контракт на два года.
— А куда собираемся летать?
— Не знаю.
— А цели рейсов?
— Тоже не в курсе.
— Великолепно, капитан…
— Понимаю. Но я ведь принял это предложение.
— Может быть, у вас просто не было иного выхода?
Она угадала, и Алекс счел за благо смолчать.
— Ладно… допустим. Я Джанет Руэло, сорок шесть лет, врач-спец, карго-мастер… — она на миг запнулась, но все же продолжила: — наводчик-спец, лингвист-спец, младший пилот-спец, готова рассмотреть ваше предложение.
Алекс отставил рюмку. Посмотрел на Руэло — та была абсолютно серьезна.
— Четыре спецификации?
— Пять. Но пятая никак не относится к делу.
— Я хотел бы знать и ее.
В темных глазах женщины появилась злая ирония.
— Палач-спец. Официально это называется по другому, но суть такова. В общем-то, это моя основная специализация.
— Вы с Эбена! — воскликнул Алекс, прозревая. — Черт…
— Да, — женщина выдержала его взгляд. — Эбен, карантинная планета. Я там родилась. Служила в Корпусе Взаимопонимания до тридцати лет. Была взята в плен во время Битвы Покрывала. Пять лет психотерапии. Временное гражданство Империи, с правом работать и размножаться.
Теперь Алекс понимал, почему женщина, имеющая пять… ну ладно, пусть четыре специализации, носит на груди значок карго-мастера, профессии, которой она обучалась сама.
— Ваше решения? — сухо спросила женщина.
— Можно неофициальный вопрос?
— Да… наверное, — она вдруг смутилась.
— Вы участвовали в экспертизах по специализации?
Джанет пожала плечами:
— Я не эксперт, конечно, но доводилось. Обычная процедура в нашем флоте — определить, какая специализация удалась в максимальной степени, и нет ли физиологических конфликтов в организме. К примеру, совмещать работу врача и следователя невозможно по психологическим причинам, а быть сразу навигатором и пилотом — по физиологии. Это общеизвестно, но есть масса более сложных ситуаций.
Джанет, похоже, была вполне настроена на беседу. Алекс кивнул, удовлетворенный ответом, и спросил:
— А почему вы так быстро проиграли войну? Эбен десять лет назад мог выставить флот почти равный имперскому! И плюс подготовка… по три специализации минимум, да? Что случилось?
— Вы действительно не понимаете? — в голосе Джанет мелькнуло удивление. — Нас же не готовили воевать с людьми! Наоборот… Мы знали, что человеческая раса должна властвовать над Вселенной. Еще полгода, год, и нас никто бы не смог остановить, поверьте. Господь разгневанный… да крейсера класса “Литургия” способны были срывать фотосферу со звезд, превращать их в суб-Новые! Очистительное пламя, в котором сгорели бы все планеты Чужих.
— Хорошо, что их не успели построить, — наблюдая за реакцией женщины сказал Алекс.
— Почему “не успели”? Два крейсера были готовы. Прорваться в чужие зоны они бы не смогли, а вот нанести удар по Солнцу или Сириусу… запросто! — Она невесело рассмеялась. — Дорогой капитан, мы не могли воевать с людьми! Недочет нашей же собственной пропаганды. Мы уговаривали, молили… объясняли… захватывали в плен и промывали мозги… но убивать таких же как мы…
— Империя тоже понесла потери.
— Большей частью случайно. Иногда в результате нервных срывов. Офицеры открывали огонь на поражение, а потом пускали себе луч в висок. Едва до них доходило, что они убили братьев по крови… У вас таких проблем не было.
— Последний вопрос, Джанет. Извините, но я должен его задать.
— Спрашивайте. Я понимаю.
— Как вы сейчас относитесь к идеологии Эбена? Поймите, иметь в экипаже человека, рожденного чтобы убивать любой нечеловеческий разум…
— Я по-прежнему придерживаюсь той точки зрения, что человеческая раса является самой совершенной во Вселенной. Избранной Создателем.
Джанет помолчала, потом очень сухо добавила:
— Вы же понимаете, Алекс, что последствия специализации неустранимы. Никак.
— А как вы строите свою жизнь, исходя из этой уверенности? — Алекс огляделся, пытаясь найти в ресторане хоть одного Чужого. Ртутное Донце располагалось далеко от фронтира, но торговые корабли Чужих сюда залетали.
Нет, ни одного, как на грех. Ни громоздких, неповоротливых Фэнхуан, укутанных в складки псевдокрыльев, ни мелких и юрких Брауни, ни Цзыгу… впрочем, этим ароматным созданиям никто бы не позволил войти в ресторан.
— Теперь я считаю, — очень твердо сказала Джанет, — что метод ксеноцида, одобренный нашей правящей церковью, был роковой ошибкой. Он неприемлем по морально-этическим соображениям, потому что убивая Чужих без целей самообороны мы опускаемся до их уровня. Человеческая раса должна завоевать Галактику мирным путем, совершенствуя технику и биотехнологии, занимая все большее пространство, творя красоту и энергично размножаясь. Именно этот путь приведет к тому, что неполноценные расы деградируют и вымрут, освободив Вселенную для людей. Я даже склонна считать, что мы обязаны будем сохранить памятники их культуры, создать музеи и мемориалы, по возможности поддерживать остатки биологических видов в резервациях и зоопарках.
— И вы строите свою жизнь исходя из этого мнения?
— Да, конечно. За десять лет прошедших с моего освобождения я родила четырех здоровых и умных детей, специализировав их на полезные обществу мирные профессии.
Она подумала, и добавила:
— Условно мирные… Вы можете не волноваться, капитан, увидев Чужих я не вспомню методы их уничтожения. Без необходимости — не вспомню.
— Хорошо. Если вас устроит контракт и корабль…
Джанет кивнула. На ее лице появилась легкая улыбка:
— Думаю, что устроит. Я предпочла бы работу карго, но врач — это тоже неплохо. Остальные мои специализации куда более неприятны. Вам нужны рекомендации с прежних мест работы?
— Да. Я не сомневаюсь, что ваша подготовка великолепна, но таков порядок.
Алекс отдал ей один из захваченных с корабля бланков контракта, они выпили еще по стопке, скрепляя предварительную договоренность, и Джанет ушла.
Сигара Алекса давно истлела. Впрочем, в любом случае полагалось заказывать другую, что он и сделал.
Врач с Эбена… великолепная шутка судьбы. Но что поделать, у судьбы все шутки удачные.
Сомнений в профессиональных качествах Джанет у него не было ни малейших. Все ее дополнительные специальности — несомненный плюс, даже если они не потребуются. Агрессию к людям она проявлять практически неспособна — тот самый недочет пропаганды Эбена, который и позволил Империи изолировать планету из реального космоса.
Может ли она сорваться на Чужих? Вспомнить профессию палача-спец? Нет, маловероятно. Раз уж военные психологи сочли возможным выпустить пленных в общество, разрешить им контактировать с Чужими, значит уверены в своей тактике. Остроумный обход проблемы, если разобраться. Они не стали трогать основы основ Эбенского мировоззрения, постулата о том, что Человечество — высшая раса. Лишь убедили в мирном пути достижения вселенского господства. И вот из сотни тысяч озлобленных пленников, которые уже никогда не увидят свой несчастный мир, вышла сотня тысяч высококвалифицированных, фанатично преданных человечеству спецов. Правда в армию их, кажется, брать запрещено. Там их вера могла найти тысячи новых приверженцев, а психологические блоки — рассыпаться в прах.
— Капитан?
А вот этот парнишка был совсем молодой. Лет двадцать, явно только что из училища.
— Да?
— У вас есть вакансия энергетика-спец?
Какие все сегодня нетерпеливые. Алексу приходилось присутствовать на найме, который вел его прежний капитан, Рихард Клайн, “гремучий Рихард”, как его звали за глаза. При найме Рихард становился совсем другим… обстоятельным, неторопливым, даже сонным. И те, кто подходил к его столику, вели себя так же…
— Есть.
— Я вас устрою?
Парень тоже был типичным европеоидом. Разумеется — спец, иных в энергетики не брали. Кожа слишком розовая, румяная, лицо немного инфантильное, глаза блестящие, чуть навыкате, длинные темно-серые волосы лежат на плечах тяжело… словно свинцовая ширма, чью роль они, в общем-то, и выполняли. Сделать человека практически нечувствительным к радиации — это дается непросто. Достаточно сказать, что яички, к примеру, на время работы приходилось втягивать в тазовую полость.
— Посмотрите контракт, — сказал Алекс, протягивая ему лист. — Глюоновые реакторы — с ними приходилось работать?
— По настоящему работать — нет, — рассеянно ответил юноша, просматривая договор. — Но знаю хорошо. Последний год мы только их и изучали. Да и сюда шли на корабле с глюоновыми…
— Обучался на Земле?
— Да, конечно… — парень задумался над каким-то пунктом, и Алекс мимолетно подумал, что тот вовсе не так наивен и прост, как выглядит.
Внезапная мысль заставила его уточнить:
— А как назывался корабль? На котором сюда шли?
— “Неустрашимый”… Назвали яхту, будто армейский крейсер… — Парень поднял глаза, кивнул: — Мне нравится ваше предложение. На большие корабли я пока лезть не собираюсь. Если вас устроит энергетик со стажем работы в две недели — бегу собирать вещички.
— Ну… рискнем, сынок, — безуспешно пытаясь придать голосу так удававшийся Рихарду покровительственный тон, сказал Алекс. — Ведь все мы когда-то начинали, верно?
Разумеется он не собирался говорить парню, что должность энергетика — единственная, на которую охотнее берут молодых, только что из училища ребят. Вся хитрость в том, что опыт полученный на одном реакторе ничуть не помогает в работе на другом. Поведение глюонового потока статистике поддается плохо, и куда лучше взять не отягощенного грузом воспоминаний новичка, чем опытного ветерана.
— Спасибо, — искренне сказал парень. — Вы не пожалеете. Я, Поль Лурье, девятнадцать лет, энергетик-спец, принимаю ваш контракт.
В отличии от предыдущих он даже не стал дожидаться осмотра корабля. Просто взял и подписал документы. Алекс мысленно пообещал, что при первом же случае выколотит для парня премиальные — такие жесты доверия надо поощрять.
— Позволите?
Новый претендент был одет в клетчатый кильт и свободную ярко-голубую рубаху. Крепкий, рыжий, но с раскосыми глазами и безусловно азиатской внешностью. В левом ухе серьга, в правом — клипса-плеер. Длинные волосы собраны в туго заплетенную косу. Щеки раскрашены цветными переливчатыми спиралями: то ли татуировка, то ли обычная аппликация.
Несколько секунд Алекс безуспешно пытался определить его профиль, потом сдался, кивнул. Налил стопку саке.
Этот претендент тоже предпочел взять быка за рога.
— Вам нужен навигатор?
— Да.
— Смотрите.
Откуда-то, чуть ли не из-за пазухи, он извлек стопку рекомендаций. Положил перед Алексом.
Набор был впечатляющим. Пять лет службы в имперских силах, на самых разных кораблях, от эсминцев до линкоров. Корабли менялись подозрительно часто — но в то же время отзывы были самые положительные. “Экономия энергии”… “расчет прыжка в боевых условиях”… “после отказа приборов вручную выполнил ориентацию корабля”… “провел ремонт при полном отсутствии навыков, опираясь исключительно на интуицию”.
— Пак Генералов, вы часто меняли место службы… — заметил Алекс. Что-то еще смущало в безупречных документах. Но вот что…
— Характер. — Навигатор оправил кильт, заложил ногу за ногу. Пригубил саке. — Такой характер. Но к моей профессиональной деятельности никаких нареканий нет.
— Вы не конфликтны?
— Капитан, это было бы отражено в документах.
— Верно. И все-таки… у меня маленький корабль, вас устроит должность навигатора на яхте?
— Ну, знаете, бывают самые разнообразные этические основы…
— Я с Земли. Не следует подозревать меня в предрассудках, — сухо ответил Алекс. Что-то все равно смущало, но вот что? — Пожалуй, вам надо осмотреть корабль. Я назначаю всем новичкам встречу на завтрашнее утро.
Навигатор снова кивнул. И небрежно заметил:
— Да, кстати… Я еще и натурал. Это не беда?
Алекс замолчал, ошеломленный.
Конечно, среди астронавтов были не только спецы. Лишь несколько должностей подразумевали непременную модификацию тела и сознания: энергетики, тактические командиры, лингвисты, еще какие-то редкие профессии. Все остальное, теоретически, было открыто для натуралов. Алекс встречал их среди корабельных врачей, среди наводчиков, знал даже одного пилота-натурала, правда, очень пожилого.
Но стать навигатором!
Держать в голове пятимерную картину мира, полторы тысячи основных каналов, как минимум тридцать тысяч известных маршрутов, не менее трехсот тысяч гравитационных пиков… Навигатор — это не только чувство пространства и интуиция, как у пилота. В первую очередь это сознание, работающее будто компьютер, перестроенные нервные связи, усиленная логика и урезанные эмоции…
Вот что его насторожило. Во всех рекомендациях, хвалебных и блистательных, не было слова “спец”.
— Вас не стоит подозревать в предрассудках? — вежливо спросил Генералов.
Алекс через силу кивнул:
— Нет… не стоит. Я вас беру… если вас устроит корабль и контракт, разумеется…
Мужчина в кильте смотрел на него, теребя клипсу на ухе. То ли искал в эфире какую-то станцию, то ли тоже нервничал.
— Вот и ответ на ваш вопрос, — неожиданно сказал он.
— Какой?
— Почему я часто меняю корабли. Вы попали в обычную ловушку… признаться в своей предубежденности трудно, но работать вместе с натуралом — неприятно. Вы возьмете меня в экипаж, но при первой же возможности постараетесь избавиться. Разумеется, с лучшими рекомендациями, поскольку пилоты не умеют врать.
— Умеем.
— Не смешите меня, капитан… Пока контракт не подписан, я могу пренебречь субординацией. Поэтому замечу… — Генералов пыхнул сигаретой, улыбнулся: — Кстати, это для вас лишний шанс отступить. Кому нужен скандальный навигатор? Так вот, капитан, врать вы не умеете. У всех пилотов удалена способность любить, что весьма полезно. Любящие не склонны рисковать, разве только ради предмета своей любви, а пилот должен быть готов погибнуть в любой момент. Зато в качестве противовеса у вас усилены все остальные моральные качества — честность, доброта, преданность, великодушие. Ручаюсь, вы из тех, что прыгают на дорогу за паршивой собачкой, снимают с деревьев котят, жертвуют в благотворительные фонды и подают каждому нищему. Так что ложь для вас — процесс мучительный, неприятный, почти невозможный. Пилоты предпочитают недоговорить, уклониться от ответа… но не соврать. Я ведь вам неприятен?
— Нет, — выдавил Алекс.
В глазах Генералова мелькнуло уважение.
— Вы сильный человек, капитан. Кто вы по гороскопу?
— Овен.
— А я — Дева, — Генералов улыбнулся. — Знаете, это хорошее сочетание, мы поладим. Давайте ваш контракт!
Алекс молча протянул ему бланк.
Пак пробежал глазами стандартные строчки, пожал плечами, увидев цифры.
— Даже неплохо…
Послюнив палец он приложил его к точке опознания. Разделил лист на две половины, одну вернул Алексу, другую спрятал в карман на кильте.
— Вы приняты в экипаж “Зеркала”, — сказал Алекс.
Генералова будто насадили на жесткий стержень — он выпрямился, с лица сползла ухмылка:
— Ваши приказания, капитан.
Только в глазах осталась насмешливая искорка.
— Одеться в стандартную форму навигатора. Стереть с лица узоры. Завтра в девять утра быть у корабля.
— Слушаюсь, капитан.
— Все, вы свободны.
— Разрешите провести вечер в баре, капитан?
— Ваше дело, — подумав, ответил Алекс. — Но утром вы нужны мне абсолютно работоспособным.
— Разумеется. — Пак будто ждал следующих распоряжений.
— Вы давно ищите работу?
— Месяц.
— Хорошо. Есть в зале мастер-пилоты?
Генералов даже не оглянулся:
— Только один, тот, кто подходил к вам первым.
— Хорошо… отдыхайте.
Когда навигатор ушел, Алекс залпом выпил саке. Отыскал взглядом своего официанта, чиркнул в воздухе пальцем, будто подписывая счет.
Как его поймал этот хитрый натурал! Никогда не стоит недооценивать генетически неизмененных, никогда! Вначале этот нелепый вопрос об отношении к геям, будто капитана должно волновать, с кем спят подчиненные. А потом, когда Алекс заявил о своей непредвзятости — настоящий подвох.
Навигатор-натурал… невозможно!
И как на это отреагируют другие члены экипажа? Джанет, с ее пятью спецификациями, парнишка-энергетик, едва закончивший учебу?
Впрочем, если кто-то из них выразит протест, это будет поводом отказаться… нет, увы. Джанет контракта еще не подписала. Разве что Поль Лурье не захочет доверить свою жизнь натуралу.
На миг у Алекса появилась шальная мысль — попросить, или даже приказать энергетику возразить против кандидатуры Генералова. Поль подписал контракт раньше, и с формальной точки зрения Алекс обязан учитывать его мнение.
Мысль возникла — и пропала, оставив неприятный осадок. В одном Генералов бесспорно прав — ложь дается пилотам нелегко. Это часть платы за звезды, наряду с неумением любить людей.
Подошел официант, Алекс рассчитался, и быстро вышел из зала. Две вакансии оставались незаполненными, но насчет одной у него имелась идея. Безумная, но попробовать стоило.
Портье в гостиницу сменился вновь. Этот вообще не обратил на самого Алекса внимания, глянул только на форму капитана, и сразу же расплылся в улыбке. Такие важные клиенты редко останавливались в “Хилтоне”.
Алекс поднялся к своему номеру, коснулся сенсора звонка. И поймал себя на жгучем любопытстве — дождалась его Ким, или предпочла исчезнуть, предварительно очистив счет номера.
За веру в человеческую честность постоянно приходится платить. Но Алекс находил в этом странное, извращенное удовольствие — в тех редких случаях, когда вера оправдывалась.
Ким открыла дверь.
Дождалась!
Алекс покачал головой, хотя видеть неподдельную радость на лице девочки было приятно:
— Ким… я же просил заблокироваться. Ты даже не посмотрела в глазок.
— Откуда ты знаешь?
— Когда камера на двери работает, объектив включает инфракрасную подсветку. Я способен это заметить.
— А… — Ким отступила от двери, давая ему пройти. — Ну… мне незачем было смотреть, я знала, что это ты.
Настала очередь Алекса удивляться.
— Откуда?
— По шагам. У тебя характерные шаги, словно ты пытаешься не отрывать ног от пола.
— Да? Никогда не замечал. — Алекс закрыл дверь. Посмотрел на свои ноги, подумал. — Я что, шаркаю ногами?
— Не шаркаешь, просто стараешься побыстрее поставить обратно. И никогда не отрываешь обе ноги одновременно! — Ким подпрыгнула. — Ты что такой серьезный? Ну извини, что я не посмотрела в глазок, я исправлюсь!
— Если отрываешь обе ноги одновременно, это уже бег… — Алекс закусил губу. Отрываешь обе ноги… а если отрывает обе ноги, да еще и таз в придачу — это производственная травма. — Ким, я понял. На “Хомяках” и прочих системных лихтерах нет искусственной гравитации. Я проходил там практику, около полугода. И привык пользоваться липучками. А может быть, это введено в мою спецификацию — не терять точки опоры.
Ким, похоже, успела утомиться.
— Здорово. Очень предусмотрительно, друг-спец. Ты видишь, как я потратила твои деньги?
Она раскинула руки, закружилась, пытаясь при этом удерживать Алекса в поле зрения.
— Вижу, ты переоделась.
Ее затертые джинсы и свитер сменились черным брючным костюмом. В нем Ким напоминала старшеклассницу из престижного колледжа. Впечатление дополняла белая блузка и крошечный черный галстук.
— Мне идет? — спросила Ким.
— Да. Очень хорошо.
Девочка улыбнулась:
— Тебе тоже идет форма.
— Ты даже выглядишь чуть взрослее, — продолжил Алекс. — Можно допустить, что ты прошла метаморфоз полгода назад, и успела закончить какие-нибудь ускоренные курсы.
— А что, это важно?
— Наверное. Нам надо поговорить, Ким.
Она сразу посерьезнела. Алекс взял ее за руку, ввел в комнату, усадил в кресло. Сам сел напротив, достал сигареты и закурил.
— Дай мне тоже…
Алекс раскурил и протянул ей еще одну сигарету.
“Нам надо поговорить” — это волшебная фраза. Одна из многих фраз, настраивающих собеседника на серьезный лад. Ее не произносят, чтобы обсудить погоду или планы на выходной день.
Очень поучительно наблюдать за реакцией человека, который ожидает серьезного разговора. Кто-то начинает нервничать, кто-то замыкается в себе, кто-то заранее готовится к отпору.
Ким просто собралась.
— Как тебя зовут? Полностью?
— Ким Охара.
— Сколько тебе лет?
— Четырнадцать. Месяц назад исполнилось.
— Ты с Ртутного Донца?
— Нет, — Ким покачала головой.
— Тогда откуда?
— Я не отвечу.
Алекс вздохнул. Он и не ожидал, что разговор будет легким, но тон девочки начал внушать ему серьезные опасения.
— Ким, мне нужно это знать.
— Зачем?
Девочка перешла в контратаку…
— Ким, у тебя есть на Ртутном Донце родственники или друзья?
Молчание.
— Ты давно здесь находишься?
— Какая тебе разница?
Ну вот. Почему так происходит — пытаешься помочь, а в ответ неблагодарность?
— Хорошо, — Алекс прервал повисшее молчание. — Давай подумаем, зачем мне это нужно. Вчера я вытащил тебя из сбитого метаморфоза. Верно?
Ким засопела. Пробормотала:
— Я благодарна, друг-спец…
— Благодарить не надо. Я не мог поступить иначе, и моей заслуги в этом нет. Но по той же самой причине, по которой я должен был тебе помочь…
Ким удивленно посмотрела на него.
— По этой же самой причине я не могу просто уйти, оставив тебя наедине с судьбой. Тебе нужна помощь?
Девочка опустила глаза.
— Нужна или нет? — жестко спросил Алекс. — Я нанялся на корабль, понимаешь? Через пару дней я покину Ртутное Донце, возможно — очень надолго. Тебе нужна помощь?
— Да. Нужна.
— Уже хорошо. Нет, ничего хорошего, но, по крайней мере, честно.
Ким встала, отошла к окну, замерла, глядя в тусклое вечернее небо. Засунула руки в карманы, замерла, маленькая и беспомощная, сразу утратившая веселость и задор.
Алекс закусил губу. Это она непроизвольно, или играет? В любом случае, зря. Видимо, девочка не совсем понимает причины расположения к ней.
— Откуда ты, Ким?
— Эдем.
— Как тебя сюда занесло? — Алекс лихорадочно прикидывал маршрут. Черт возьми… противоположный конец человеческого сектора пространства! Не менее семи канальных переходов, или прямой прыжок на корабле-курьере. Впрочем, прямых рейсов Эдем — Ртутное Донце не существует. Они никому не нужны. — Ты далеко от дома.
— У меня больше нет дома. Я убежала из семьи.
— Зачем? Впрочем, ладно. Это неважно. Как ты добралась до Ртутного Донца?
— Я способная.
— Верю. Ким, но до метаморфоза ты даже не являлась совершеннолетней. Пересечь две сотни световых лет, без документов, денег…
— Кто тебе сказал, что у меня не было денег?
Алекс кивнул. Она была права.
— Ладно. А почему Ртутное Донце?
— У меня были причины отправиться именно сюда.
— Ким… если ты не доверишься мне, как доверилась вчера, у нас ничего не получится.
— А что должно получиться?
Похоже, она все-таки плакала. Тихонько, беззвучно. Подойти сейчас к ней, обнять, утешить, было бы самым естественным порывом. И абсолютно неправильным.
— Ты боец-спец?
— Наверное.
— Ну как это — наверное? Ким, каждый ребенок-спец знает, кем он будет. Если девочка-гейша и мальчик-врач играют в доктора, они играют по-разному. Девочке будет интересна эротическая составляющая, она изучает простейшие сексуальные реакции; мальчик попытается выслушать ее дыхание, пульс, прощупать костную систему и осмотреть гланды. Если ребенок-архитектор строит замок из песка, этот замок простоит неделю. Как ты играла в детстве? Любила драться?
— Да.
— И побеждала?
— Конечно.
— А в куклы играла?
— Я и сейчас бы поиграла, — Ким вдруг хихикнула. — Когда удрала из дома, взяла с собой Люситу. Это моя любимая кукла. Только она осталась с сумкой… на одном корабле.
Алекс потер лоб. Ему не приходилось видеть девочек-спец, заточенных под специальность бойца. Играют ли они в куклы? Может быть, но почему-то ему казалось, что будущий спец будет обходиться с куклой как с манекеном для отработки ударов…
— В доктора я тоже играла, — неожиданно сказала Ким. — Только я не знаю, что мне было интереснее… пульс или сексуальные реакции.
— Ким, на мой корабль нужен боец-спец.
Девочка обернулась.
— Правда?
— Да. Но у тебя нет документов. И сертификата бойца тоже нет. Что ты скажешь, если завтра мы пойдем в ближайшую клинику, проведем генный анализ, и ты получишь свои документы?
— Нет!
— Почему?
— Меня искать будут, как ты не понимаешь?
— Ты прошла метаморфоз. Теперь ты совершеннолетняя. Даже если по условиям спецификации ты должна выплатить родителям ее стоимость, это не ущемляет твоих прав как личности…
— Нет!
Ее голос взвился до крика. Настаивать дальше смысла не имело.
— Но против работы на корабле ты ничего не имеешь?
— Не имею.
— Я что-нибудь придумаю, Ким. Если ты действительно боец-спец, то все в порядке.
Девочка насупившись, смотрела на него. Алекс терпеливо ждал.
— Почему ты со мной возишься?
— Что ты знаешь о пилотах-спец? — вопросом ответил Алекс.
— Ничего! Ну, ты сказал, что у вас крепкие кости, хороший глазомер…
— У нас еще повышенное чувство ответственности. Пилот никогда не бросает пассажиров и экипаж.
— Но… я ведь еще не твой экипаж… — девочка подошла к нему, села у кресла, заглянула в глаза.
— Вчера у меня не было никакого экипажа, Ким. Я помог тебе в моноре, накормил… дальше все покатилось. Так что не стоит благодарить меня за доброту и бескорыстие. Я просто такой. Понимаешь?
— Как странно… — все ее недавние слезы исчезли бесследно. Ким протянула руку, коснулась лица Алекса. — Так ты… несвободен?
— Почему?
Ее рука гладила его лицо — медленно, изучающе, будто девочка была слепой.
— Ты принужден быть добрым и заботливым…
— Ким, все мы к чему-то принуждены. Солдат обязан отдать жизнь за человечество, врач — спасать жизнь больного, пилот — беречь экипаж. И натуралы ничуть не свободнее нас. Мы меняемся в миг метаморфоза, когда срабатывают нуклеиновые бомбы. Натуралов принуждают всю жизнь: родители, школа, общество.
— Это другое.
— То же самое, Ким. Я знаю, что у меня усилена ответственность за других. Ну и что? Разве это плохо? Вот если бы я был циничной равнодушной сволочью… как следователь-спец, например… тогда стоило бы переживать.
— Ты бы не переживал. Ты бы считал, что это правильно.
— Ким…
Алекс мягко поднял ее с пола, посадил себе на колени.
— Ты в чем-то права, конечно. Но меня ничуть не смущают детали моей специализации. Это как сетовать на красоту, здоровье, ум. Если бы все проходили специализацию, хотя бы по ряду моральных качеств, жизнь стала бы лучше.
Ким кивнула. И все-таки ей явно было не по себе. Неужели из-за того, что за поведением Алекса стояли материальные основы?
— Ким… не комплексуй. Я рад, что смог тебе помочь. Я сделал бы это без всякой специализации. Ты очень хорошая девочка.
— Я тебе нравлюсь? — она посмотрела ему в глаза.
— Да.
— Алекс… — ее пальцы скользнули в волосы пилота. — Пойми меня правильно, ладно?
— Я постараюсь.
— Ты можешь подумать, что я тебя жалею. Это не так. Или, что я плачу за добро. Это тоже не так…
Алекс осторожно закрыл ей рот ладонью:
— Ким. Не надо.
Девочка мотнула головой.
— Нет! Ты не понимаешь! Алекс… ну так не бывает, я знаю. Ты мне не веришь!
— Ким, я тебе верю, но…
— Не веришь! Ты думаешь, что я маленькая развратная сучка. Что и с Эдема я так добиралась…
Алекс промолчал. Он не исключал эту возможность, но и единственно реальной ее не считал.
— Или думаешь, что я хочу как-то свой долг отдать… но дело не в этом. Правда! Ты мне веришь?
Секунду пилот смотрел в ее глаза. Да, искусство врать доступно многим. Но разве можно врать так?
— Ким, я тебе верю. А ты уверена, что это надо?
Вместо ответа она прильнула к его губам. В ее поцелуе не было вечной неумелости гейш-спец, заточенных под образ нимфетки, не было и сводящего с ума мастерства нормальной спец-гейши. Обычный поцелуй девочки с небольшим сексуальным опытом. И в то же время…
Алекс понял, что отговаривать Ким ему абсолютно не хочется.
Несколько минут они целовались, жадно и исступленно. Алекс стянул с Ким узкий пиджачок, расстегнул блузку. Не отрываясь от его губ, девочка повела плечами, выскальзывая из одежды. Она все время прижималась к Алексу — будто стесняясь наготы, и это уносило прочь назойливые воспоминания о прошедшей ночи, когда в ее обнаженном теле не было никакой эротики, одна лишь боль и страх…
Черт…
Черт!
— Ким, — отстраняясь сказал Алекс. — Ким, Ким, остановись…
Девочка замерла, чуть испуганно глядя на него. Она уже успела расстегнуть и наполовину стащить брючки… вот уж точно, сцена из эротической комедии...
— Ким… ты только из метаморфоза…
— Ну и что?
Голос у нее подрагивал, она возбудилась куда сильнее Алекса.
— Ким… минимум неделя без сексуальных контактов. Когда я завершил метаморфоз… ко мне пришла подружка, и врач сразу предупредил, что нам надо выждать неделю… Это общее правило.
— Почему?
— Ким… — пилот прижал ее к себе. — Не стоит. У тебя и так было нарушено развитие. Давай, не будем спешить.
Секунду она смотрела на него, оторопев, будто не уверенная, правду говорит пилот, или неумело шутит. Потом ее губы дрогнули.
Алекс удержал девочку, когда та попыталась высвободиться. Обнял, зашептал на ухо:
— Ким, все будет хорошо. Не спеши. Я возьму тебя в экипаж. Подожди немного.
— Я тебе не нравлюсь! — сквозь рыдания прошептала Ким.
— Нравишься… Ким, девочка моя, успокойся. Я не хочу, чтобы с тобой случилась беда.
— Это все твое дурацкое чувство ответственности! — крикнула Ким, на миг поднимая заплаканное лицо. — Все твоя специализация! Ничего бы со мной не случилось! Я себя прекрасно чувствую!
Отвечать не стоило, и Алекс просто промолчал.
Несколько минут они просидели в кресле. Девочка тихо всхлипывала, прижимаясь к пилоту, но вырваться уже не пыталась. Потом, неловко ерзая на коленях Алекса, натянула брючки, чуть отстранилась. Испытующе спросила:
— Ты не врешь, что я тебе привлекательна?
— А ты сама не заметила?
Ким вытерла глаза ладонью.
— Друг-спец, ты мне не ври, ладно? У меня было только двое мужчин, я не знаю, может быть я уродина.
— Не кокетничай, — усмехнулся Алекс. — Ты очень красивая девочка. Бойцам не программируют внешность, так что это чисто твоя заслуга.
— Владимир тоже так говорил.
— Владимир?
— Это мой первый мужчина. Хороший друг родителей, ну, и мне он тоже нравился. Родители договорились, чтобы он обучал меня сексу. Только мы встречались недолго, Владимир очень занятой человек. Живописец-спец, его картины даже на Земле выставляют. Он и мой портрет нарисовал, кстати.
— Занятные у вас обычаи, — сказал Алекс.
— Почему?
— У нас, на Земле не принято обучать сексу на практике. Тренинги в школе есть, но исключительно в виртуальной реальности.
Ким пожала плечами.
— Земля — богатая планета. И помешанная на технике. У меня… у меня был виртуальный любовник. Но в общем-то это не принято. Все должно быть естественно, так говорил наш школьный секс-инструктор…
Алекс мимолетно подумал о кристалле, который девочка прячет в своем моделированном теле. Его мощности вполне бы хватило для обучения всех школьниц Эдема…
Ну почему чужие секреты всегда так притягательны?
— Ким, хочешь, сходим в ресторан?
— В “Мак-Роббинс”?
— Фу… — Алекс скривился. — Я сегодня вступил в должность капитана, это стоит отметить. Сейчас выясним, какой ресторан в городе специализируется на земной кухне, и поедем туда.
— Ты мне возьмешь мороженного?
— Обязательно.
— Ура, — Ким улыбнулась, и соскользнула с его колен. — Тогда подожди, я приведу себя в порядок!
Она скрылась в ванной, зашумела вода. Алекс поднялся, подошел к окну.
Ну хоть след от вчерашнего неба остался?
Нет. Ни капельки. Грязно-серое облачное полотнище, не зима и не весна, не дождь и не снег — сыпется в воздухе холодная свинцовая морось, отсвечивает в лучах фонарей тусклыми нерадостными радугами.
— Алекс, а это здорово, быть капитаном корабля? — крикнула Ким из ванной.
— Очень! — ответил Алекс.
И улыбнулся.
Тепло ложемента.
Темнота и цветная паутина.
Дыхание чужой души.
“Я люблю тебя”.
“Полюби меня”.
“Будь мной”.
Как трудно жить тем, кто не способен это испытать…
