Захлопываю за собой дверь номера, оказываюсь в коридоре. Как всегда в глубине опьянение отступает. Остается лишь порывистость движений и стремление что-то делать.
Меня нет?
Посмотрим.
Иду к номеру 2017. Оглядываюсь — коридор пуст. Прекрасно, хоть и нет ничего странного в человеке, вышедшем из одного номера и направившемся в другой.
Набираю код, дверь распахивается.
То, что несколько часов назад не давалось, происходит само собой. Я переступаю порог, захлопываю за собой дверь.
Тишина.
Не такая, как в обычном, обжитом гостиничном номере. Тишина кладбищенского склепа, заброшенного ангара, сырого оврага. Может быть, я придумал ее сам, эту тишину, но теперь она стала реальностью.
Стараясь не смотреть на картину, висящую на стене, подхожу к гардеробу. Здесь нет никакого замка — если уж вскроют наружную дверь, то эта никого не удержит.
Надеюсь, там, в настоящем мире, Вика не смотрит на монитор…
Открываю дверцы — они тихо, печально скрипят. Говорю:
— Привет…
Смятые, будто резиновые куклы, из которых выпустили воздух, в пахнущем пылью и нафталином нутре шкафа висят человеческие тела.
Протягиваю руку, касаюсь ладони одного из обитателей шкафа. Худощавый высокий мужчина, смуглый, глаза оттенка выцветшего неба, две кобуры на поясе.
— Здравствуй, Стрелок…
Он молчит. Он ничто без меня.
Они все — ничто без меня.
Бородач в странных одеждах…
— Здравствуй, Элениум…
Пожилой, очень благообразный джентльмен…
— Здравствуй, Дон…
Рыжеволосая, пышнотелая девушка…
— Здравствуй, Луиза…
Неприметный мужчина средних лет…
— Здравствуй, Скользящий…
Дряхлый старичок…
— Здравствуй, Протей…
Молодой, симпатичный парень…
— Здравствуй, Ромео…
Патроны в барабане. Смятые карнавальные маски. Старые ружья в арсенале.
Или — хуже?
Экспонаты музея?
Протягиваю руку, снимаю с вешалки старичка. Заглядываю в глаза — пустые, блеклые, подернутые белесой мутью…
И подхватываю падающее тело — никчемное тело мотоциклиста, очень удобное для поездок по Диптауну. Даже не вешаю в гардероб — отпихиваю в угол, к кровати.
Подхожу к зеркалу, разглядываю свое обличье. Касаюсь лица ладонями, разглаживаю морщины, оттягиваю вверх уголки губ, распрямляю нос… Тянусь вверх, расправляю плечи…
Я уже не старик. Человек средних лет, человек как человек, даже с умными мудрыми глазами.
И все-таки это не то, что мне нужно.
Ощущение такое, будто я изъеден молью и припорошен пылью. Два года… они не прошли бесследно.
Можно влезть в сексапильную матершинницу Луизу. Можно натянуть жесткую шкуру Стрелка. Можно даже втиснуться в Скользящего, как бы я ни ненавидел этот облик.
Все не то.
Они слишком долго меня ждали, преданные как собаки, бессловесные и готовые услужить. Они устали — старые маски дайвера Леонида.
Но мне нужна от них одна-единственная служба. Короткая, последняя…
Лезу в карман ветхого пиджака. Достаю пейджер. Надо же… работает. На нем сотня записок, но самая свежая датирована весной этого года. Сбрасываю, не читая.
В отличие от реального мира, в глубине пэйджер — двустороннее средство связи. Вывожу на экранчик лист контактов. Длинный-предлинный лист…
Огонек рядом с именем “МАНЬЯК” тлеет фиолетовым. Маньяк в сети, но очень-очень занят.
Чем черт не шутит…
Включаю передачу.
— Шурка, привет…
Представляться не надо — он и так увидит, от кого пришло сообщение.
— “Три поросенка”, этой ночью… Буду ждать тебя восемь часов начиная с момента сообщения. Постарайся прийти.
Несколько секунд смотрю на экранчик — словно ожидаю немедленного ответа. Потом прячу пэйджер в карман.
Пожалуй, это все, что мне нужно от прошлого.
— Стрелок, ты уж извини, — говорю я, доставая из его кобуры револьвер. — И вы все… извините…
Я отхожу на несколько шагов, прежде чем открыть огонь.
Шесть тел в шкафу — шесть зарядов в револьвере. Я гляжу, как вспыхивает, исчезая, тело проказницы Луизы, рассыпается пеплом романтик Ромео, сгнивает непредсказуемый Скользящий, превращается в пар вежливый Дон, облачком искр разлетается мудрый Элениум. Стрелок — последний. Я закусываю губу, прежде чем нажать на спуск.
Тело Стрелка дергается, как гальванизированное. И продолжает висеть.
Ну конечно же… от собственного оружия он защищен. Надо было взять стилет у Скользящего или щепотку отравы у Элениума. Но теперь уже поздно.
А Протей, в чьем теле я нахожусь, убивает голыми руками. Со Стрелком этого я не смогу сделать.
Даже с собственным прошлым трудно расправляться без посторонней помощи.
Я колеблюсь секунду, потом снимаю тело Стрелка, подхватываю никчемного мотоциклиста, тащу их по коридору в свой нынешний номер. Когда отпираю дверь, на мгновение замечаю движение у лестницы. Замираю, вглядываясь в полумрак коридора.
Наверное, показалось.
Закидываю оба тела на кровать. Мотоциклист и Стрелок лежат лицом к лицу, ревниво вглядываясь друг в друга.
Все?
Да нет, пожалуй.
Выхожу, запирая дверь. Делаю несколько шагов, замираю, быстро оглядываюсь. Коридор пуст.
Показалось.
Возвращаюсь в номер 2017. Снимаю со стены картину… замираю на миг, глядя в нарисованный пейзаж.
В нем нет ничего особенного. Просто горы — неестественно высокие, но почему-то не вызывающие ощущения нереальности. На склоне, у обрыва, маленькая горная хижина. В высоком небе — редкие белые облака. Вот и все.
С картиной в руках я выхожу в коридор.
И в меня стреляют — в упор.
Звук выстрела глухой, не похожий на оглушительный грохот полицейских винчестеров, и уже это радует. А вот вспышка ослепляет. Я падаю навзничь, чувствуя тупую боль в груди. Перед глазами плывут цветные круги, тело вялое и непослушное.
Темная фигура склоняется надо мной, перед самым лицом тускло отсвечивает ствол пистолета с навернутым глушителем.
Давно меня не убивали. Пожалуй, с тех самых пор, как я окончательно умер…
— Это предупреждение. — Голос глухой, искусственный. — Ты понял?
Протей молчит, Протей оглушен, Протей ничего не в силах сделать…
— Ты слышишь меня? Эй…
Когда рука незнакомца касается моего плеча, я начинаю изменяться.
Когти вспарывают чужое тело, мощная лапа одним ударом выбивает пистолет. Через мгновение я уже стою — на всех четырех лапах, скаля пасть. Снежный барс — зверь не очень крупный, но дело не в размере.
Вот только я по-прежнему ничего не вижу! Цветные разводы, словно пытаешься запустить дип-программу на древнем компьютере со старой видеокартой. Дерганые, ломаные движения, едва различимый силуэт…
— Повторяю — это только предупреждение.
Ни малейшей паники в голосе. И это очень плохо.
Глубина-глубина, я не твой…
Я даже не снял шлем. И так понятно, что произошло. Экраны шлема заполнены расплывчатой, мутной, грубой картинкой. Шестнадцать цветов не в силах передать многокрасочный мир Диптауна адекватно. Находясь в глубине, я видел куда лучше, чем сейчас, — подсознание отчаянно отфильтровывало помехи, додумывало изображение.
deep
Ввод.
— Кто ты? — не то кричу, не то рычу я.
Карикатурная фигура разводит руками:
— Ты все понял?
— Нет!
— Думай…
Выстрел.
Беззвучный. Звуки умерли. Насовсем. Теперь я не только полуослепший, я еще и оглохший…
Тело Протея реагирует само собой — вспышкой огня. Барс исчезает, превращается в огненный вихрь. Теперь само мое прикосновение — смерть.
Вот только я не знаю, к кому прикасаться. Ничего не вижу, ничего не слышу… рвусь по коридору, раскидывая руки…
Кто бы ни стрелял в меня — он уже ушел.
Выполнив то, что хотел сделать, ушел.
Я остаюсь посреди коридора — сотканная из огня, могучая и абсолютно беспомощная фигура.
Глубина-глубина, я не твой…
На экране теперь была полная неразбериха. Что-то малиново-желто-алое. А еще — в наушниках полная тишина.
Хорошо меня свалили. Качественно. Вначале выбили зрение. Когда не понял — выбили еще и слух.
Я дотянулся до системного блока и нажал “ресет”. Машина недовольно пискнула, уходя в перезагрузку.
Поставив шлем на край стола, я повернулся, поглядел на часы.
Только половина первого. За дверью спальни — темнота, значит, Вика уже спит.
Экран выкинул положенные строчки БИОСа, голубой фон с облачками, потом — рабочий стол. Секунду я думал.
Потом достал с самого низа стойки DVD-диск. Вставил в дисковод. И снова перегрузил компьютер.
Вначале все как обычно.
Только на голубом небе нет облаков.
А иконки на рабочем столе — прозрачные, едва заметные. Иначе они закрывали бы лицо.
— Здравствуй, Вика, — сказал я.
— Доброго времени суток, Леонид. — Лицо на экране нахмурилось. Нарисованной Вике доступно немного эмоций. Радость, грусть, любопытство, сомнение. Все чисто и просто, все не так, как в жизни. — Значительные изменения аппаратной базы с момента последнего включения. Начинать адаптацию?
— Да, — подтвердил я.
Честно говоря, и не знаю, может ли Вика — мой индивидуальный пользовательский интерфейс — встроиться в “Виндоус-хоум” новой версии. На бета-версии я ее пробовал, но это было почти год назад.
Вика на экране терпеливо ждала.
Я встал, отключил разъемы, прошел в ванную. Сунул голову под холодную воду. Опьянения уже не было, лишь ныло в животе и пересохло во рту.
Кто меня подкараулил? И главное — зачем? Безобидный обитатель Диптауна, грузчик в компании “HLD”…
Да кому я нужен?
Значит, нужен не я… нужен дайвер Леонид…
Тоже чушь.
Дайверов больше нет… доказано…
И вдруг я поймал себя на том, что улыбаюсь. Неважно, от кого получаешь подтверждение собственной ценности — от друзей или от врагов. Главное, что оно есть.
Так, наверное, может улыбаться списанный в запас по болезни солдат, получая повестку. Радоваться-то вроде бы нечему… ничего хорошего клочок бумаги не предвещает…
И все-таки!
— Я не мертв, — прошептал я отражению в зеркале. — Черт возьми… а я ведь не мертв…
Как завороженный я провел ладонью по холодному стеклу. Дурацкая улыбка на все лицо… пускай. Я взял старенький бритвенный станок, выдул в ладонь пены из баллончика, начал бриться. Медленно, аккуратно. Плеснул на лицо одеколоном. Постоял еще, стараясь придать лицу серьезность. Нет, ну чему я радуюсь? Тому, что меня отделали, как щенка?
— Кому же я наступил на хвост? — спросил я отражение. — А? Как думаешь?
…В холодильнике нашлись кола и сок. Я выпил сока, сушить рот ортофосфорной кислотой, добавляемой в напиток умными производителями, было совсем не с руки. Так… времени без четверти час. Или Вика подгрузила все свои файлы, или машина повисла.
Компьютер работал. Вика на экране улыбалась.
— Статус? — подключая разъемы, спросил я.
— Система стабильна. Ресурсы достаточны.
— Вход в сеть. Режим обычный. Личность номер три — “Протей”.
— Выполнено, — с секундной заминкой. Оптоволоконная линия — это не гнилой телефонный кабель…
Я надел шлем. Откинулся в кресле.
Черт возьми… все как прежде…
Почти как прежде.
deep
Ввод.
Мотоциклист и Стрелок по-прежнему скучают на кровати. Я встаю с кресла, гляжусь в зеркало. Ага, Протей сохранил те изменения, что я внес. Мужчина средних лет с мудрыми глазами…
Подойдя к двери — на цыпочках, словно это что-то меняет, я рывком распахиваю ее и прыгаю в коридор.
Предосторожности смешны и излишни. Там никого нет. Только валяется на полу пробитая пулей картина.
Поднимаю, смотрю на холст. Пуля прошла как раз сквозь нарисованную хижину. Вместо нее теперь — пятно размазанной краски, разложенной на шестнадцать оттенков.
Хижины больше нет.
Я отношу картину в номер, кладу на неподвижные тела. Выхожу, запираю дверь, спускаюсь. Можно взять напрокат мотоцикл или автомобиль, стоянка рядом с гостиницей, но лучше довериться “Дип-проводнику”.
Поднимаю руку — из-за угла немедленно выныривает крошечная желтая машинка. За рулем — похожий на панка парень, один из базовых типов программ-водителей.
— Ресторан “Три поросенка”, — говорю я, садясь.
— Поездка займет три минуты. — Водитель отвечает с легким акцентом, напоминающим прибалтийский.
Машина трогается, и в этот миг у меня пищит пейджер. Нажимая кнопку приема, уже догадываясь, кто отозвался.
— Хай… — глухо говорит Маньяк. — Я буду, жди.
Лаконично.
Показалось мне или нет, что в его голосе акцент не меньше, чем у водителя? Наверное, показалось. Всего-то год прошел.
Маньяк уехал в Штаты как-то очень вдруг. Многие ребята уехали… но обычно об их намерениях знаешь задолго. А Шурка оказался самым выдержанным — сказал, лишь когда у него был на руках билет в Сиэтл. Наверное, в советские времена так уезжали в Израиль евреи — скрывая до последнего.
А самое смешное, что я мог бы еще год этого и не знать. Как раз тогда мы с Викой переехали в Москву, и видеться мы все равно смогли бы лишь в глубине.
Впрочем, нет, не смогли бы. Ночью, когда я гуляю по виртуальности, у них день, и Маньяк работает. Виртуальность убирает расстояние, но никак не время.
Машина скользит по каким-то унылым переулкам, разок мелькают вдали башни “Микрософта”, потом мы выскакиваем на проспект и через несколько секунд притормаживаем возле ресторанчика.
Расплачиваюсь, выхожу. Стою секунду, глядя на здание. Вокруг многое изменилось — часть зданий снесли, другие перестроили. А ресторан остался неизменным. Эклектичное строение — на треть из камня, на треть из дерева, а треть — просто циновки.
Я понимаю, что самым умным был поросенок, строивший свой дом из камня. Я готов ему поаплодировать. Вот только самым хитрым, пожалуй, оказался младший, который обошелся соломенными циновками. К зиме-то он все равно перебрался под крепкую черепичную крышу, зато и лето провел в свое удовольствие.
Ухмыляясь, иду к двери в соломенной части ресторана.
Интересно лишь, что было после того, как мудрый старший поросенок приютил разгильдяев-братцев? Хозяйство у него было справное… пара батраков за кров и харчи никак не помешали бы…
Только у двери, уже протягивая руку, чтобы раздвинуть бамбуковую занавесь, я осознаю, что происходит.
Протей улыбается.
Я — улыбаюсь.
С этой улыбкой на лице, ехидной, но все-таки улыбкой, я и вхожу в азиатский зал ресторана.
Шумно.
Я не был в “Поросятах” год. За это время, оставшись таким же снаружи, ресторан стал значительно больше внутри. В восточном зале появился бассейн, из крошечного каменистого островка в его центре тянется к потолку цветущая сакура. Столики вокруг частью старые, но добавились и новые. Официантов куда больше, и готов поклясться, что все они — живые люди, а не сервисные программы.
Попроситься, может быть, на работу? Хозяин наверняка возьмет, по старой памяти. Все не рояли таскать. Хорошая работа, с людьми опять же…
Подскакивает улыбающийся паренек в белом костюме. Лицо у него скорее корейского типа, чем японского или китайского, но проработано великолепно.
— Я один, буду ждать друга, — сообщаю я.
— Прошу вас…
Официант провожает меня к крутящемуся столику в углу, ловко убирает куда-то два лишних стула, ждет, пока я сяду, выкладывает на стол меню.
— Рисовый салат, темпура, саке, — не заглядывая в меню, говорю я. Сегодня не четверг, но будем считать, что у меня — личный рыбный день…
На лице официанта — сомнение.
— Если вы предпочитаете японскую кухню, я бы предложил вам пересесть…
Понятно, сам столик неправильный, скорее подходящий для китайского ресторана.
— Не беда, — отмахиваюсь я. — Мой друг скорее всего выберет китайские блюда. И пожалуйста, не перегрейте саке, я люблю чуть-чуть теплое.
Вежливый поклон, и официант убегает.
Какими гурманами мы становимся в глубине!
В реальном мире уминаем разваренные макароны и подгорелые котлеты из полуфабрикатов. А в виртуальности — то саке слишком горячее, то бифштекс пережарен…
Ну как здесь не получить дип-психоза…
Маньяка пока нет, уверен. Появится — сразу найдет меня, Протей — тело его работы, и наверняка имеет известные лишь ему метки.
Самое время посидеть и подумать.
Что я имею? Помимо пары устаревших дайверских тел, нескольких боевых программ, которые с натяжкой можно назвать эффективными, и растерянных контактов?
Нет… стоп. Не стоит перебирать арсенал, вначале надо понять, хочу ли я взять в руки ружье.
Что я имею? Рассказ Ежика, который меня чем-то неожиданно зацепил, и незнакомца, атаковавшего меня, едва я полез за всяким дайверским хламом…
Опять не то.
Зачем мне все это нужно — вот ведь в чем вопрос.
Пропустить мимо ушей услышанное в “Царь-рыбе” и принять к сведению предупреждение незнакомца. Вот и все. И никаких проблем.
Давно пора бросить никчемную работу в “HLD”, заняться чем-нибудь полезным и выгодным. Ведь есть же какие-то навыки, умения. Дизайнеры и художники в глубине нужны, особенно сейчас, когда она растет так стремительно, уже совершенно не реагируя на кризисы и беды реального мира.
Вот только…
Таскать нарисованные тяжести — это ответная насмешка над судьбой. Пользоваться ненужными более нигде дайверскими способностями таким образом… все равно как безработному музыканту играть на гитаре в переходе. Напоказ, демонстративно. Словно дожидаясь чего-то… удачи, признания, освещенной сцены над темным провалом зрительного зала... Как там пел гитарист? “Он делал то, чего не мог не делать, Раб и Бог цветного мела”…
А вот если музыкант достанет из шкафа пожелтевший диплом кулинарного техникума, наймется на работу в столовую по соседству с домом — он проиграл. Раз и навсегда. Он будет уважаемым человеком, а не никчемным нищим. Он будет сыт и более или менее обеспечен.
Вот только гитару в руки брать перестанет. Совсем. Даже по вечерам, когда придут друзья… уже не нищие музыканты, а нормальные, обычные люди.
Не хочу.
Я ждал этого мига два года. Ну… полтора. С тех пор как дайверы стали не нужны. С тех пор как я осознал, что становлюсь человеком без профессии. Я не знал, что станет приметой возвращения. Лишь одно понимал — не дай Бог ее пропустить.
Первым звоночком, тихим-тихим, был рассказ Ежика.
Я ведь его едва услышал. А раньше знал бы о случившемся с хакером Падлой одним из первых…
Но я услышал. Я прошел двадцать шагов по коридору, в давным-давно запрещенном себе направлении.
И был вознагражден — выстрелом в упор.
Известный исследователь глубины Андрей Недосилов может сколько угодно считать дайверов мифом.
Но кто-то другой так не считает — вот ведь в чем дело!
Если тебя еще считают опасным — ты живой. Трупы врагов пинают ногами, скидывают в овраги, оставляют на съедение шакалам. Но в мертвых не стреляют.
Я снова улыбаюсь, глядя на спешащего с подносом официанта. Я — дайвер. А дайверы не бывают бывшими. Я — живой.
…В двух метрах от столика паренек оглядывается в сторону кухни, запинается — и падает. Поднос взлетает вверх.
Глубина-глубина...
Нет, я не первый раз в японской части ресторана. И знаю, что никаких неприятностей не предвидится. Просто… просто мне так хочется.
…я не твой…
Картинка потеряла реальность. Я услышал чей-то испуганный вскрик, увидел, как паренек падает лицом вниз, быстро переворачивается, поднимает руки. Сейчас он подхватит два блюда руками, поднос подкинет ногой, вскочит, поставит на падающий поднос блюда, остановит поднос у самой земли, превратив движение в сконфуженный поклон. Раскланяется посетителям, держа поднос в левой руке, а правую прижимая к груди.
Маленькое шоу на потеху обедающим.
Вот только я смешиваю ему карты.
Прыжок — это ведь так просто. Не игра, в которой приходится уворачиваться от выстрелов и падающих стен. Перелетев через официанта, я подхватил блюда в воздухе, а поднос локтем закрутил в воздухе. Обернулся и выполнил трюк официанта самостоятельно — по полной программе. Даже раскланяться не забыл.
Паренек лежал на полу, выставив руки. Сейчас выражения лица не понять.
Deep.
Ввод.
Официант поднимается, смущенно прижимает руки к груди. Потом начинает рукоплескать.
Молодец какой! Все равно превратил произошедшее в шоу.
Улыбаюсь, церемонно отдаю ему поднос, сажусь.
— Господин занимается кон-фу? — спрашивает официант, разгружая поднос.
— Немножко, — уклончиво отвечаю я. Вокруг шумно, посетители обсуждают случившееся. Наверное, меня сочтут подсадным. — Простите, у вас не будет неприятностей? Я понимаю, что выполнил ваши обязанности.
Официант ухмыляется. Похоже, он и впрямь не огорчен.
— Ничего-ничего. Даже интереснее. Сейчас я подам саке…
В кармане у Протея есть пачка сигарет, достаю и закуриваю, чтобы не есть под пристальными взглядами. Пусть все утихомиривается.
— Ты не в цирке подрабатываешь?
Я оборачиваюсь — и вижу Маньяка.
У него много тел, но узнать их довольно просто. Неприметность, если можно так сказать, — вызывающая неприметность и обыденность. И какой-то общий темный фон. Ни разу не видел Маньяка блондином или рыжим, всегда темные волосы и смуглая кожа.
— Привет!
Жмем друг другу руки. Неизбежная натянутость, как всегда, когда давно не видишься. Маньяк садится рядом:
— Ты… снова?
Во взгляде Маньяка любопытство. Он в курсе всей ситуации с дайверами… не зря же предлагал мне помочь с работой — в Штатах или в России. Даже спрашивал, не хочу ли я заняться программированием… смешно. Старого пса новым трюкам не научишь.
— Нужна помощь, — сразу перехожу я к делу.
Подходит официант, я замолкаю, а Маньяк бросает:
— Юдзу хао мин, яйца с ветчиной, “Глаза дракона” и зеленый чай…
Официант с улыбкой удаляется. Меня начинает разбирать любопытство. То, что Маньяк любит жареную лапшу, я помню, но вот к экзотике вроде тухлых яиц, змеиных потрохов и прочих субпродуктов он никогда склонности не питал…
— Что такое “Глаза дракона”?
Маньяк улыбается:
— Пирожные такие…
— А…
— Так что стряслось?
Молчу.
Шурка трет переносицу. Кажется, он и впрямь серьезно загружен чем-то своим. И все-таки я не отвечаю.
— Тогда — что нужно?
— Оружие, — отвечаю прямо.
— Это не ко мне. — Маньяк мрачно поднимает глаза. — Я ничего не делаю, давно уже.
— Как? Ты же работаешь в “Virtual guns”!
— В отделе защитных средств, — уточняет Маньяк.
— Шурка…
— Мне надо будет поискать, так сразу ничего не найду, — сдается он. — Пойми, у нас все закрыто, вытащить файл за пределы сервера компании — самоубийственное занятие.
— А подсказать, где найти, можешь?
— У тебя ничего не осталось?
Пожимаю плечами:
— Старье. Револьверы Стрелка. И это тело… Протей, конечно, тоже кое-что может, но…
Маньяк понимающе кивает:
— Ламеров пугать они могут… Дай бумагу. И ручку.
Протягиваю ему блокнот, Маньяк быстро пишет что-то.
— Вот.
Читаю, хмурюсь. Имя — Чингиз. Фамилии нет. Есть адрес… странный адрес. Пытаюсь понять, в чем дело.
— Ты же в Москве сейчас живешь? — Шурка явно удивлен моим недоумением.
— Да… Маньяк, а где это находится?
— Рядом с метро “Красные ворота”, если не ошибаюсь.
— Черт…
Словно лицом в грязь упал.
— Я бы решил, что у тебя дип-горячка, — бормочет Маньяк, берет мои сигареты, жадно закуривает. — Не будь ты дайвером… Блин, как курить хотелось! У нас на работе запрещено…
— Почему?
— Для охраны здоровья!
— Какой вред здоровью могут причинить виртуальные сигареты?
— Забыл, где я сейчас живу? — мрачно спрашивает Шурка. — Эти тупые, помешанные американцы…
— Никто не курит?
— Дымят, — злорадно отвечает Маньяк. — Жрут свои холестериновые гамбургеры, чавкая и давясь. Часами болтают по мобильнику. Задницы отрастили, каждый второй. Но за здоровье борются, будь здоров! Как раньше мы за мир боролись, когда у нас танков было больше, чем во всем мире… Что Земля круглая они, пожалуй, почти все знают, но вот что на ней, кроме Америки, еще что-то есть, только догадываются. Достало…
Официант приносит его заказ, а мне — саке. На этот раз без показательных выступлений, хотя посетители поглядывают на нас с надеждой…
— Возвращайся, — не удерживаюсь я от иронии. Маньяк только хмыкает. Затягивается, откладывает сигарету:
— Так что случилось?
— Я сегодня полез за старыми телами. В общем-то просто так…
— Ну и?
— На меня напали.
Подробно рассказываю о случившемся.
— Полиция Диптауна, — однозначно решает Маньяк. — Отряд по борьбе с демонстрантами.
— Почему?
— Шоковые пули. Это наша разработка. И недавняя… они только поступили на вооружение.
— Какие от них последствия? Я получил два заряда…
— Никаких необратимых. Перегрузил компьютер и входи в глубину. Специально для разгона митингов и несанкционированных выступлений. Оружие гуманное, но очень мощное. Действует практически на все видео и звуковые карты, которые сейчас в ходу. Но их еще не использовали, приберегают для серьезных заварушек.
— А защита есть?
Маньяк молча кивает на записку.
— Понятно. Можно найти этого Чингиза в глубине?
— Найти-то можно. — Шурка улыбается. — Вот только это тебе ничем не поможет. Пока он не посмотрит тебе в глаза, на серьезный разговор не рассчитывай.
— Он поможет?
Маньяк кусает губы.
— Сошлись на меня. Скажи, я очень просил помочь. Но все еще будет зависеть от того, какое впечатление ты произведешь.
— Что ему можно говорить?
— Чуть меньше, чем мне. Но совсем чуть. Если вдруг… если вдруг сразу не признает… скажи, пусть вспомнит баржу на Васильевском.
— Баржу?
— Именно. Кораблик такой, ржавый и без мотора. Баржа. На Васильевском острове.
— Спасибо.
— Было бы за что… — Маньяк задумчиво поглядывает на меня. — Слушай, как ты вообще… это переносишь?
— Что?
— Ну… все случившееся с дайверами.
— А что тут переносить? — отвечаю я вопросом. — Мы были, теперь нас нет.
— Брось уж… нет.
— Как дайверов — нет.
— Наверняка можно найти применение твоим способностям.
Соглашаюсь:
— Я ищу. Попутно с работой для одного знакомого, большого спеца, по изготовлению каменных топоров и кремниевых наконечников для стрел.
Маньяк кивает и переводит разговор:
— Ты слышал что-нибудь о своих коллегах?
Настораживаюсь. Непроизвольно. Я мог раскрыться перед ним, даже в ту пору, когда за дайверами охотились все более или менее крупные фирмы. Это — мое решение и мой поступок. Но — только мой.
— Немного. Ты же понимаешь, я почти никого не знал реально.
— Чем они сейчас занимаются?
— Чем попало. Кто-то программирует, кто-то работает дизайнером, а некоторые — в обслуге. Некоторые вообще ушли из виртуальности. Ты же понимаешь… она была для нас меньшим наркотиком, чем для обычных людей.
— А ты не слышал о Темном Дайвере?
— Нет… не припомню. Кто это?
— Хех, — вздыхает Маньяк. — Понимаешь… ходят такие слухи… несмотря ни на что, один дайвер ухитряется использовать свои способности.
— Как?
Он пожимает плечами.
— Мне бы знать. Это все слухи, пойми. Может, и нет такого. Но, в общем… он занимается взломом, ничего особенного.
— Дайвер — взломом? — Я не верю своим ушам. — Сейчас? Как? Подожди… нет, я бы слышал.
— Попробуй узнать, — предлагает Маньяк. — Вдруг это правда? Тогда… сам понимаешь. Считай, что есть много-много работы для твоего приятеля, спеца по каменным топорам.
— Ты же теперь защиту разрабатываешь, — замечаю я. — Какая тебе будет радость от появления дайверов?
— Ну, я ведь не только на работе у компа сижу… — очень прозрачно уклоняется от ответа Маньяк. — А насчет защиты… появись сейчас снова дайверы, знаешь, как рынок бы ожил? Тем более… как ценился бы специалист, немного знакомый с их методами взлома…
Мы обмениваемся понимающими взглядами, и мне начинает казаться, что два прошедших года куда-то делись.
— Саке будешь? — спрашиваю я, наполняю рюмку.
— Нет, что ты, мне еще полдня работать, — с сожалением отвечает Шурка.
— Так что ты можешь сказать про Темного Дайвера?
Ох уж эта его манера коротких ответов и недоговорок…
— Чингиза спроси. Я от него и слышал.
Хм. Какая интересная личность.
— Шурка, а ты что-нибудь знаешь про компанию “New boundaries”?
— Которую хакнули на днях?
— Пытались хакнуть вроде бы.
— Хакнули, да еще как.
— Темный Дайвер? — с любопытством предполагаю я.
— Нет, это Падла работал. Дружок Чингиза, кстати. Хороший хакер.
Надеясь, что челюсть отвисла не слишком сильно, я смотрю на записку, по-прежнему валяющуюся на столе. Маньяк с удовольствием ест пирожные — шарики из полупрозрачного желто-зеленого желе и пьет чай.
Складываю записку, бережно прячу во внутренний карман пиджака.
Кажется, завтра… нет, сегодня, мне придется нанести визит. И не в глубине, в реальном мире.
— Шурка, а что там воровали? Серьезное что-то?
Маньяк пожимает плечами:
— Да Бог его знает… Какую-нибудь особенно эргономичную мышь, полагаю. С моторчиком и автопилотом. Или шлем с турбонаддувом. Или виртуальный комбинезон с шилом в заднице для имитации уколов шприцом… Это же компания безумная, делает всякий хлам для ламеров, нормальному человеку он в жизни не нужен.
— А зачем туда полез опытный хакер?
— Ленька, так, продать можно и полную ерунду, если она спросом пользуется. Вот только там защита оказалась хорошая… — Маньяк усмехается.
— Твоя? — догадываюсь я.
— Угу. Только Чингизу не говори, расстроится ведь человек.
— Падла погиб в реальности, — осторожно говорю я. — Действительно умер.
Шурка поднимает голову, внимательно смотрит на меня:
— Леонид, да ты что? Поверил?
— Говорят…
— Да они сами и пустили слух небось! Чтобы отвадить гостей. Уже сколько раз такие слухи ходили! Съезди на Митинский радиорынок, подойди к палатке Е-35, и спроси Падлу, он там частенько подрабатывает продажей железа… а не слушай всякую ерунду…
— Когда-то и вирусы, которые уничтожают железо, казались выдумкой.
Маньяк качает головой:
— Слушай… Леня… Ну ты словно первый день в глубине! У меня сейчас подруга — из отдела сбора информации. Все новости я первый узнаю. Поверь, если появится оружие, способное убивать из глубины по-настоящему, я узнаю раньше президента “Virtual guns”!
Я не могу ему не верить. И чувствую, как отпускает что-то, весь вечер сжимавшее грудь.
— Что за подруга-то?
Маньяк морщится:
— Да ничего… симпатичная. Только тупая как пробка. Веришь — я ее трахаю, а сам плачу…
Я начинаю смеяться первым. Шурка мрачно смотрит на меня, морщится, словно вспоминая, что сказал. Потом тоже улыбается.
— Нет такого оружия, поверь. Компьютер убить — можно. Человека — фиг! Я бы первый из глубины смылся, появись такая штука.
— Почему? По улицам тоже ходить опасно, машина может сбить…
— Ленька, да представь, что начнется в глубине, если в ней можно будет убивать! Если каждый пацан, дорвавшийся до компьютера, сможет уложить обидчика — по-настоящему!
— Представляю, — говорю я. Мне снова не хочется смеяться.
— Под виртуальность ведь до сих пор нет нормальной юридической базы, — размышляет вслух Маньяк. — И даже обвинить в убийстве будет невозможно.
— Да не в этом дело, — говорю я. — Представь пьяного в глубине. Представь обкуренного. Подростка без тормозов. Психопата. Человека в депрессии. Когда не видно настоящей крови. Когда все как бы в игре. Мрак!
— Вот именно. Если такая штука появится, глубине — конец…
Маньяк морщится, словно вслушиваясь во что-то.
— Мне пора, Ленька. Обеденный перерыв кончился!
Я едва успеваю пожать ему руку — Маньяк кидает на стол деньги и выбегает из ресторана. Да, научила его Америка трудовой дисциплине. Это не Питер, где он порой забегал в обед ко мне пива выпить.
Наверное, и мне пора.
Надо поспать, хотя бы немного.
Расплачиваясь с официантом, я на миг складываю ладони, сцепляю пальцы… Это самый безобидный и простой “внешний” знак дайверов. Его знают даже начинающие. Уж очень ловко парень орудует с тарелками… быть может, тем же способом, что и я?
Официант не обращает на приветствие ни малейшего внимания.
