НИСПРОВЕРГАТЕЛЬ ЖАНРОВ.
Интервью на фоне книги.
О "Многоруком боге далайна". Провёл Андрей Чертков.

Святослав Логинов -- один из старейших членов Семинара Бориса Стругацкого. Однако долгое время он пребывал как бы в тени своих более именитых коллег по Семинару. И лишь в начале 1995 года, когда в издательстве "Флокс" вышел роман "Многорукий бог далайна", Логинов привлек к себе внимание не только знатоков из фэндома, давно следивших за его творчеством, но и самой широкой аудитории любителей фантастики.

-- Слава, твой роман по нынешним меркам вышел довольно давно и даже успел уже получить премию. Но -- никогда не поздно поговорить на фоне книги. Тем более, что это твоя первая серьёзная книга. Две предыдущие и по своему внешнему виду, и по доступности читателям не выглядели слишком серьёзными. Ты доволен, что твой долгий труд увенчался таким вот солидным томом?

-- В общем-то, да. Кривить душой было бы странно, хотя это обычная ситуация -- слишком долго ждёшь, слишком долго мучаешься, и в конце концов, когда книга выходит, то испытываешь уже исключительно чувство усталости, а не восторга. Истинный восторг я испытал, когда закончил работу над романом -- причем не в тот момент, когда поставил последнюю точку, а когда закончил делать набор на компьютере и понял, что теперь можно дать кому-то почитать. Вот тогда -- тогда действительно был восторг. А дальше -- да, дальше ждал, пока книга выйдет, волновался, какой она будет: а будет ли много ошибок, а как нарисуют героев, а сколько денег заплатят, -- но эти волнения, конечно, были уже вторичные.

-- Я знаю, что "Многорукий бог далайна" имеет непростую издательскую историю. Не можешь ли ты поведать ее в двух словах? Если, конечно, это не какая-то особая тайна...

-- Это не особая тайна. Как только рукопись была готова, я пошел с ней в "Северо-Запад". Я знал, что "Северо-Запад" платит немного, но, во-первых, он издаёт, во-вторых, это известное издательство и за его книгами следят, а в-третьих, он издаёт быстро. Рукопись у меня сходу взяли, прочитали, одобрили, отредактировали -- приблизительно сотню замечаний сделав, из которых с десятком я согласился, -- и заплатили деньги -- сумму, правда, совершенно мизерную, даже по тем временам. Затем прошёл год, срок договора истёк, а книга так и не вышла. Да и вообще у "Северо-Запада" начались проблемы. И в мае 94-го я отдал рукопись Мартьяновой Людмиле Михайловне, главному редактору нижегородского "Флокса", когда она приехала на "Интерпресскон". Мартьянова прочитала рукопись прямо на конвенции, сказала, что ей это нравится, и она это берёт. Кроме того, там же, на конвенции, она познакомилась и с Сашей Морозовым, художником из Красноярска. Так что моя книга и для него стала первой серьезной работой.

-- И уже год спустя ты стал очередным лауреатом премии "Интерпресскон". Однако я знаю, что были какие-то сложности с включением романа в номинационные списки, не так ли?

-- Книга во "Флоксе" вышла на удивление быстро -- сигнальные экземпляры появились к февралю 95-го года. Однако когда книга была уже на выходе, стало понятно, что она буквально на несколько дней не успевает к составлению номинационных списков. И попала она в номинацию лишь благодаря Борису Натановичу Стругацкому, который воспользовался своим "конституционным" правом и внёс роман в номинационные списки премии "Бронзовая Улитка", которые, как известно, идентичны спискам "Интерпресскона".

-- Скажи честно, а не было ли у тебя тайной надежды сделать "золотой дубль" -- получить и "Бронзовую Улитку", и "Интерпресскон"?

-- Все мы, конечно, хотим сделать "золотой дубль". Но я, если говорить честно, на такой дубль никак не мог рассчитывать. Дело в том, что я заранее знал мнение Бориса Натановича о своем романе. Борис Натанович, когда прочёл роман в рукописи, сделал мне немало комплиментов по поводу того, как написана эта книга, как обстоятельно продуман мир, -- однако всем его хорошим словам предшествовала одна-единственная фраза: лично он такие книги не любит, это не его чтение. Поэтому "Бронзовую Улитку", которая, что ни говори, премия чисто вкусовая, премия одного отдельно взятого человека, я получить не мог.

-- Кстати, а как ты вообще относишься к мнению и вкусам Бориса Стругацкого?

-- Борис Натанович для меня -- Учитель. Я считаю, что мне чрезвычайно повезло, что у меня был такой Учитель. И его мнение для меня чрезвычайно важно, но, тем не менее, не абсолютно важно. Ведь еще в средние века существовало правило, что ученики не должны точно следовать по пути своего учителя. И поэтому я пишу и буду писать то, что я считаю нужным писать. То, что лично мне кажется интересным, и то, что, как мне кажется, было бы интересно и нужно читателям. А если то, что я пишу, это не совсем то, что лежит в русле интересов Бориса Натановича, то значит -- не видать мне "Бронзовой Улитки". Ну и что с того? Всё равно премию эту я меньше уважать не стану, и я по-прежнему котирую ее чрезвычайно высоко.

-- К тому же, именно решение Бориса Стругацкого открыло тебе дорогу к премии "Интерпресскон".

-- Да. Не могу утверждать, что премию "Интерпресскон" я получил совершенно неожиданно для себя. В глубине души я считал, что у меня действительно приличные шансы -- несмотря на то, что конкуренты были очень сильные. Но вот того, что мой роман победит с таким ощутимым перевесом, я никак не ожидал. И это было очень приятно.

-- Может быть, это произошло потому, что роман написан в несколько необычном для нашей фантастики жанре? В жанре этакой своеобразной фэнтези с этнографическим уклоном? Кстати, ведь ты в своё время, еще в начале перестройки, прославился тем, что написал одно из самых первых произведений в жанре фэнтези -- рассказ "Страж Перевала". А теперь вот роман. Это четкий выбор позиции? Собираешься ли ты писать фэнтези и дальше?

-- Нет. Совершенно четкий выбор позиции иной -- обязательно писать в самых разных жанрах. Ведь начинал я как автор коротких и сверхкоротких рассказов, причем во многом традиционных. Однако затем я заметил такую вот вещь: нашел удачную тему, написал одну вещь, две вещи, и вдруг обнаруживаешь, что становится очень легко писать. И когда начинаешь смотреть на собственные тексты, то видишь, что повторяешь сам себя. Поэтому я постоянно экспериментирую. А что до фэнтези... Я не знаю английского языка, и когда я писал "Страж Перевала", я к тому времени не прочитал из современной фэнтези ни одной вещи. Они ещё не были изданы. И я написал то, что сам придумал. Как это могло бы выглядеть с моей точки зрения. И получилось, как мне кажется, неплохо. Но точно так же, между прочим, я являюсь автором опять-таки первого произведения в жанре "хоррор" -- это был маленький рассказик "Дом у дороги", который в 84-м году при содействии Жени Лукина был напечатан в одной волгоградской газете. После этого я написал еще пару вещей в этом жанре, однако эта тема для меня пока что еще не закрыта. Что касается романа "Многорукий бог далайна", то я не считаю, что это фэнтези. Если, конечно, взять за основу определение, которое дает этому жанру Коля Перумов. Тут нет магов. Тут нигде реально не фигурируют боги. Одно дело -- в легендах, в сказках, включенных в текст романа, а совсем другое -- в его реальной ткани; здесь мы не видим ничего сверхъестественного. С другой стороны, научной фантастикой роман назвать еще менее возможно. Вообще, с моей точки зрения, самые интересные вещи -- они всегда на стыке. Как только я слышу от кого-либо какое-нибудь жанровое определение, мне сразу становится интересно: либо в соответствии с этим определением написать произведение, которое ну никак не лезет в жанр, -- либо написать произведение, которое идеально ложится в жанр, но не лезет в это определение. Именно тогда у меня получаются самые интересные вещи. Как только Перумов объявил, что фэнтези может быть только роман, я тут же уселся и написал короткий рассказ "Оберег у Пустых холмов". Как только я услышал от тебя, Андрей, что такое киберпанк, я тут же написал повесть "Яблочко от яблоньки". Меня просто удивило, почему должен быть именно молодёжный слэнг, а не деревенский? И почему слэнг должен быть именно компьютерный, хакерский, а не какой-либо другой? Я сделал героя сторожем на яблочном складе и студентом-биологом, провалившим экзамен по помологии. Помология -- это наука о плодах, о яблоках. И прекраснейшим образом ввел туда такое количество профессионального жаргона... Повесть на два листа с хвостиком, а упоминается там, если не ошибаюсь, восемьдесят семь сортов яблок. В общем, развлекался как мог. Не знаю, насколько это будет интересно читателям -- потому что повесть еще не опубликована, -- но, тем не менее, она ложится вовне каких бы то ни было жанровых рамок.

-- На твоей книге написано, что это "Избранные произведения, том 1". Что означает эта цифра "1"?

-- Цифра "1" означает, во-первых, то, что такова торговая марка "Флокса". Даже если они заранее знают, что этим одним томом всё и ограничится, они тем не менее нарисуют здесь на корешке вот такой вот штурвальчик и закрасят один его сегментик. Что касается меня, то за двадцать лет я все же чего-то такого да написал. Так что выйдет вторая книга, чуть потолще этой -- повести и рассказы, самые разные -- историческая фантастика, деревенская фантастическая проза, фэнтези с хоррором. Будут там и некоторые вещи, которые вообще, так сказать, на грани фантастики. То есть все то, что я пробовал в разных жанрах -- все это там собрано. И оказалось, что это целых 29 листов. Это будет второй том. Ну а дальше -- дальше все зависит от того, что и как напишу.

-- А что ты сейчас пишешь?

-- Сразу четыре романа. Во-первых, очень странное произведение под названием "Земной круг". То есть, как раз наоборот -- не странное. Формально этот роман полностью попадает в рамки самого жесткого определения фэнтези. Однако я долго мучился -- почему у меня создается впечатление, что это что угодно, но не фэнтези? Потом выяснил: ведь фэнтези, в общем, отличается -- и я не знаю, достоинство это или недостаток жанра -- определенной статичностью. В классических произведениях фэнтези напрочь отсутствует исторический процесс. Дело в том, что наличие бога, или наличие всесильного мага, уже подразумевает то, что идеал достигнут. А идеал достигнут -- развитие дальше не идет. И я ввел понятие времени. У меня в моем мире происходит развитие. И поэтому фэнтези оборачивается своей противоположностью.

Другая вещь. Я очень этого не хотел, но начал потихоньку делать продолжение "Многорукого бога". Хотя я считаю, что продолжения, как правило, оказываются хуже начальной вещи, однако очень многие из читавших роман активно требовали продолжения. Тем более, что финал у романа, в общем-то, открытый: маячит на горизонте второй далайн, да и что с этими людьми, которые спустились в нижний мир -- тоже непонятно. В общем, есть у меня несколько интересных мыслей, но что из этого получится, говорить пока рано.

Кроме того, появилась у меня идея ещё на один роман, который будет называться "Колодезь". Это будет исторический роман с очень небольшим, но сюжетообразующим фантастическим элементом. Россия, XVII век, "Никоновы новины", Степан Разин. Собственно, это совсем не фантастика, однако если вынуть упомянутый фантастический элемент, роман начнет рушиться.

Наконец, четвертая вещь, над которой я начал работать позже остальных, но которую закончу, по-видимому, гораздо раньше. Потому, что договор на неё уже подписан, и сроки в нем оговариваются весьма сжатые. Здесь я впервые работаю с соавтором, но вот кто он и что это будет за вещь -- извини, пока сказать не могу. Могу сказать лишь, что когда роман выйдет -- а произойдет это, наверное, очень скоро -- в определенных читательских кругах это вполне может стать сенсацией.

-- Что ж, будем на это надеяться.

Беседу провёл Андрей Чертков.