РУССКАЯ ФАНТАСТИКА
Премии и ТОР | Новости | Писатели | Фэндом | Календарь | Книжная полка | Ссылки | Фотографии

Назад | Все журналы | Вперед

ОБЕРХАМ #5

"ИНТЕРПРЕССКОН-94" (материалы номера)

1   2   3   4   5   6   7


 

               ДВЕ ТАЙНЫ СОВЕТСКОЙ ФАНТАСТИКИ

         ДОКЛАД Р.Э.АРБИТМАНА на ИНТЕРПРЕССКОНЕ-94

ЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋ
ПРИМЕЧАНИЕ РЕДАКЦИИ: Цель данной публикации не есть  достав-
ление удовольствия читателю.  И  даже  не  доставление  удо-
вольствия автору. Оберхаму не дают спокойно спать лавры пуб-
ликатора лауреата премии "Интерпресскон". Посему  мы  решили
этот доклад опубликовать, в  номинационной  комиссии  у  нас
свои люди, а журнал читают все, кто на  этот  самый  "Интер-
пресскон" приезжает. А уважаемый Роман Эмильевич лично  уго-
ворит тех, кому доклад не понравится. И уже в мае  следующе-
го года Оберхам будет солидным изданием -- публикующим  лау-
реатов премии "Интерпресскон". У нас была  идея  вставить  в
номинационные списки весь этот номер, как  цельное  художес-
твенно-публицистическое  произведение,  и   самим    забрать
"Интерпресскон" (а может и "Улитку), но не позволила  исклю-
чительно врожденная скромность.
ЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋЋ


   Прежде всего хочу извиниться перед  собравшимися  за  то,
что представленные заранее тезисы доклада не  имеют  отноше-
ния к тому, что я сейчас прочту.  На  то  есть  уважительные
причины.
   За несколько дней до начала "Интерпресскона"  меня  посе-
тил мой хороший знакомый, сотрудник городской  газеты  Арка-
дий Данилов. Он принес мне пухлую папку с  рукописью,  озаг-
лавленной "Две тайны советской фантастики".  По  утверждению
автора, содержание его исследования столь важно,  что  я  --
как честный человек -- должен уступить ему полагающиеся  мне
по регламенту двадцать минут и вместо  своего,  плохонького,
зачесть оба его замечательных доклада. Оба  --  потому  что,
как выяснилось, каждая тайна ("Тайна Шапиро" и "Тайна  Джона
Энтони") представляет собой отдельное  исследование.  В  ка-
честве аргумента, почему это я должен поступиться своей оче-
редью, Данилов называл невозможность все это где-либо  напе-
чатать: все журналы и газеты, куда он обращался, вежливо от-
казывали автору. Последнее  обстоятельство,  надо  признать,
пробудило мое любопытство. Дело в том, что  Аркадий  Данилов
-- автор, известный своей пронырливостью; благодаря связям в
различных изданиях, он печатает свои опусы достаточно  широ-
ко. К примеру, Данилову даже удалось напечатать свою  статью
во втором -- и вообще единственном в природе -- номере  жур-
нала фантастики "SOS"; такого не удалось даже мне. И если уж
ему отказали, значит... Воспользовавшись моей нерешительнос-
тью, Данилов торопливо удалился, взяв с меня  слово  сегодня
же все прочитать и завтра уже высказать ему свое мнение.
   На следующий день состоялось весьма бурное  объяснение  с
автором. Я сказал, что, во-первых,  оба  сочинения  Данилова
субъективны и малодоказательны. Во-вторых, они выглядят  ко-
щунством для любого порядочного любителя НФ, и мне совершен-
но не улыбается после доклада сносить плевки  и  зуботычины.
В-третьих и в-главных: оба его исследования настолько объем-
ны (и, вдобавок, малоудобочитаемы из-за обилия сносок,  ссы-
лок и схем), что чтение лишь одного  из  двух  докладов  уже
займет два с половиной-три часа, а обоих вместе, само собой,
почти полный рабочий день. Это был замечательный  повод  для
отказа. Однако Данилов возразил, что с объемом  он  уже  все
продумал: он вполне доверяет мне сделать из каждого  доклада
реферат минут на десять-пятнадцать. Что касается кощунствен-
ности, заметил не без  едкости  Данилов,  то  не  гражданину
Арбитману бросаться этим словом после того, как сам он напи-
сал статью, где вывел всю англо-американскую  фантастику  на
тему киборгов из "Повести о настоящем человеке" Бориса Поле-
вого.
   Аргумент был сильный, и мне пришлось, скрепя сердце, при-
нять предложение А.Данилова и  привезти  на  "Интерпресскон"
вместо своего серьезного и доказательного доклада о  хорроре
в России краткий конспект "Двух тайн  советской  фантастики"
моего коллеги Аркадия Данилова. Замечу, что --  поскольку  я
не совсем разделяю выводов, содержащихся в первом докладе, и
совсем не разделяю тезисы второго доклада, мое изложение мо-
жет показаться небеспристрастным. Те, кто впоследствии поже-
лают ознакомиться с полным текстом "Двух тайн...", пусть  по
окончании доклада подойдут ко мне: оригиналы Данилова я так-
же привез с собой, они в моем номере.
   Итак, я приступаю.

                      I. ТАЙНА ШАПИРО

   Автор начинает свое исследование с длинной  преамбулы,  в
которой торжественно заверяет своих читателей, что  он,  ав-
тор, почитает гнусностью сталинскую так называемую "борьбу с
космополитизмом", сопровождаемую публичным раскрытием  писа-
тельских псевдонимов с присовокуплением  к  тому  антисемит-
ских выводов. По утверждению  автора,  его  исследование  не
имеет ничего общего с подобными "патриотическими" изыскания-
ми, поскольку речь-де пойдет не об этнических проблемах (ав-
тору глубоко неинтересных), но о трагедии одного  из  талан-
тливейших ученых нашей страны, который по воле случая сегод-
ня воспринимается всеми нами лишь в качестве одного из  злых
гениев советской фантастики.
   Сделав такое глубокомысленное вступление, автор  всю  ос-
тавшуюся часть своего исследования посвящает  непосредствен-
но жизни и творчеству Иосифа Соломоновича Шапиро, более  из-
вестного как Александр Петрович Казанцев.
   Подобно небезызвестному Виктору Суворову, чьи книги  были
написаны на основании лишь открытых источников  и  мемуаров,
Аркадий Данилов тоже опирается, по преимуществу, на тексты и
материалы, как будто всем хорошо известные. По мнению  авто-
ра, впервые краешек тайны личности Иосифа Шапиро  приоткрыл-
ся в 1985 году, когда Александр Колпаков (тот  самый,  автор
"Гриады") опубликовал в  "Уральском  следопыте"  и  "В  мире
книг" вполне апологетическую статью об истории создания "Пы-
лающего острова" А.П.Казанцева. Впервые  было  сказано,  что
сценарий "Аренида", прообраз будущего романа,  был  подписан
двумя фамилиями -- А.П.Казанцева и  И.С.Шапиро.  Именно  под
двумя подписями сценарий был представлен на конкурс, органи-
зованный совместно с "Межрабпомфильмом",  и  получил  первую
премию в 1936 году. Любопытно, что практически во  всех  ос-
тальных источниках никакого Шапиро нет. К примеру, в  журна-
ле "Техника-молодежи" (1978 год) о Казанцеве сказано: "Полу-
чил в 1936 году первую  премию  Всесоюзного  конкурса  науч-
но-фантастических сценариев". В интервью газете "Социалисти-
ческая индустрия" (1986 год) эта  же  версия  воспроизведена
самим Казанцевым один к одному: "...Я принял участие в  кон-
курсе научно-фантастических сценариев. Получил  высшую  пре-
мию.  И  понял:  конец  раздиравшим  меня  противоречиям..."
Исследователь полагает, что последняя фраза представляет со-
бой типичную оговорку по Фрейду, которой  интервьюер  просто
не придал значения. Дело в том, что версия,  будто  А.Казан-
цев был одновременно и талантливым инженером,  и  самобытным
писателем в любом случае  не  выдерживает  никакой  критики.
Александр Колпаков в  уже  упомянутых  статьях  выдвинул  до
чрезвычайности уязвимое предположение о причинах возникнове-
ния тандема Казанцев-Шапиро: самобытные инженерные  НФ  идеи
одного соавтора (Казанцев) облечены в приемлемую  литератур-
ную форму другим соавтором (Шапиро). Уязвимость версии  Кол-
пакова в том, что сам Шапиро (в ту пору директор  Ленинград-
ского Дома Ученых) был по образованию тоже  инженером,  при-
чем весьма способным, зато в писательстве ни разу замечен не
был. Поскольку сведения о том, что в  молодости  .П.Казанцев
уже увлекался изобретательством, во всех  источниках  приво-
дятся со слов самого Казанцева, автор  исследования  логично
предполагает иной вариант событий, развивавшихся в 1935-1936
годах. По мнению А.Данилова,  тандем  Казанцев-Шапиро  в  те
времена действительно существовал, но роли в нем распределя-
лись следующим образом: Шапиро предложил научную НФ идею бу-
дущего сценария, а молодой литератор  Казанцев  придал  идее
необходимый литературный блеск. Исследователь не  исключает,
что уже тогда идея дезинформировать публику  и  скрыть  свою
подлинную роль в создании "Арениды" могла  придти  в  голову
Иосифу Шапиро, который и уговорил Александра Казанцева изоб-
разить увлекающегося инженера, не чуждого, впрочем, и  лите-
ратуре. Дальше  события  развиваются  следующим  образом.  В
1937-м году сценарий Казанцева-Шапиро публикуется в  "Ленин-
градской правде". В этом же году редакторы  московского  Де-
тиздата А.Абрамов и К.Андреев обращаются к Казанцеву с пред-
ложением, чтобы он переделал сценарий в роман. Обратим  вни-
мание, что с 1937 года (и вплоть до 1985-го) фамилия  Шапиро
больше нигде не фигурирует. Зато Казанцев становится как  бы
единственным правообладателем  первоосновы  будущего  романа
"Пылающий остров". Самым естественным в данной ситуации  бы-
ло бы предположить, что Шапиро сгинул в роковом 1937-м (воз-
можно, не без участия Казанцева). Однако, это  предположение
разбивается о факты, приведенные в неопубликованных (возмож-
но, устных) мемуарах  Кирилла  Андреева,  первого  редактора
"Пылающего острова". В узком  кругу  К.Андреев  признавался,
что ему пришлось самому переписывать больше половины романа,
ибо литературные способности Казанцева оказались  ничтожными
-- что довольно странно, учитывая сравнительно высокий лите-
ратурный уровень "Арениды". В  этом  месте  исследователь  и
выдвигает впервые свое  сенсационное  предположение,  что  в
1937 году в Ленинграде был арестован под именем  Шапиро  его
друг, молодой литератор из Белорецка Александр Казанцев, сам
же Шапиро с документами на имя Казанцева сумел  ускользнуть,
уехав из Ленинграда в Москву. Аркадий Данилов  предполагает,
что, вероятнее всего, Шапиро не собирался подставлять Казан-
цева под "десять лет без права переписки". Очевидно, что Ка-
занцев сам пошел на подмену, рассчитывая выиграть время  для
того, чтобы Шапиро успел исчезнуть -- после чего он,  Казан-
цев, заявил бы о досадной ошибке при аресте. К сожалению, ни
тот, ни другой тогда не знали,  что  бессмысленно  апеллиро-
вать к логике НКВД и что это ведомство, заполучив  человека,
уже не выпускает его обратно. Причины же, по которым  ведом-
ство Ежова заинтересовалось инженером Шапиро, были  понятны.
Сотрудники отдела науки Большого Дома (на Литейном) в ту по-
ру уже подбирали команду для будущих лагерных НИИ (шарашек),
где арестованные ученые вынуждены были работать  на  оборону
ни за совесть, а за страх. Если бы органами НКВД  был  схва-
чен настоящий Шапиро, он, безусловно, пополнил  бы  один  из
НИИ за колючей проволокой. Казанцев, арестованный вместо Ша-
пиро, инженерских навыков не имел, потому  очень  скоро  был
переведен на общие работы в лагере, где, по всей  вероятнос-
ти, и погиб.
   Обозначив свою версию судьбы настоящего Казанцева и  под-
крепив ее ссылками на соответствующие  страницы  "Архипелага
ГУЛАГа" А.И.Солженицина, "Хранить вечно" Л.З.Копелева,  "Ко-
лымских рассказов" В.Т.Шаламова, где действительно был  упо-
мянут молодой писатель Саша из Белорецка, арестованный вмес-
то другого (в книге Копелева  А.П.Казанцев  ошибочно  назван
поэтом), исследователь переходит  к  своей  версии  трагедии
жизни Иосифа Шапиро.
   Автор вновь обращается к фундаментальной статье  А.Колпа-
кова, который -- сам того не желая -- рисует весьма  здравую
картину первых лет жизни Шапиро под маской Казанцева. Колпа-
ков приводит впечатляющий эпизод когда "Казанцев" (в  кавыч-
ках -- именно так теперь наш исследователь будет  обозначать
псевдоним Шапиро) в 1938-году, опасаясь ареста, тяжело зане-
мог, жизнь его была под угрозой. По мнению Данилова, на чув-
ство страха наложилось еще и чувство  вины,  ответственности
за арест Казанцева в Ленинграде. Выздоровев,  Шапиро  делает
все возможное для того, чтобы никто отныне не  заподозрил  в
нем талантливого  инженера-изобретателя.  С  этого  момента,
считает Аркадий Данилов, и возникает на  литературном  гори-
зонте писатель-фантаст "Александр Казанцев";  отныне  Шапиро
собственноручно давит в себе инженерный дар  и  культивирует
писательские способности, которых у него,  увы,  никогда  не
было. Исследователь полагает, что разоблачения и ареста  Ша-
пиро боялся больше всего в сороковые-пятидесятые годы,  ког-
да подобная опасность и впрямь была велика. Только этой при-
чиной А.Данилов объясняет сознательное создание самим  Шапи-
ро образа полубезумного фантаста, чьи идеи заведомо не  под-
ходят для разработки в "шарашках", ибо их просто нельзя вос-
принимать всерьез. Если  до  войны  Шапиро  балансировал  на
опасной грани, предложив Наркомату  обороны  (через  посред-
ство Казанцева) остроумную идею электронной пушки, то  после
войны -- в годы расцвета "шарашек", описанных в романе  Сол-
женицина "В круге первом", -- Шапиро рисковать не  мог.  Вся
история с Тунгусским метеоритом (начиная с 1946  года,  рас-
сказа-гипотезы "Взрыв") была  ловким  отвлекающим  маневром,
благодаря которому в научном мире "Казанцев" был  однозначно
сброшен со счетов. Каждая новая идея, сознательно  абсурдная
(будь то мост между Европой и Америкой, подогревание мирово-
го океана  и  фабрика-кухня  в  Антарктиде),  укрепляла  его
имидж. Автор полагает, что с годами осторожность Шапиро при-
няла едва ли не параноидальный характер: во  времена,  когда
"шарашки" давно  перестали  существовать,  а  Казанцев  дав-
ным-давно был вне подозрений, он продолжал исправно  генери-
ровать безумные гипотезы: то требовал признать японскую ста-
туэтку изображением древнего космонавта, то призывал к  раз-
витию, в качестве основной, океанской  волновой  энергетики.
Именно этой причиной А.Данилов объясняет тот факт, что Шапи-
ро в течение своей жизни многократно возвращается  к  роману
"Пылающий остров" (единственному, где  сохранились  отблески
идей подлинного Шапиро!), причем с каждым разом делая  роман
все абсурднее (в одной из редакций в книге возникла даже те-
ма Тунгусского метеорита). Аркадий Данилов  высказывает  ос-
троумную мысль, что фатальное отсутствие у Шапиро  каких  бы
то ни было литературных способностей оказалось для него спа-
сительным:  будь  он  талантливым  писателем,  возможно,  им
все-таки заинтересовались бы органы НКВД. Однако  образ  ак-
тивного графомана априори снимал все подозрения. Не исключе-
но, что, будучи человеком  добросовестным,  Шапиро  надеялся
усовершенствоваться и в новом своем качестве, однако  отсут-
ствие природных способностей нейтрализовало все его  усилия.
Аркадий Данилов объясняет гипертрофированным чувством  само-
сохранения участие Шапиро во  всевозможных  кампаниях  (типа
осуждения Пастернака или гонения на молодую  советскую  НФ):
боясь разоблачения, Шапиро нередко делал все, чтобы  отвести
от себя любые подозрения, причем  подчас  и  перебарщивал  с
усердием -- впрочем, и это вписывалось в  имидж.  По  мнению
Данилова, в свободное от писательства время Шапиро,  вероят-
нее всего, тайно занимался изобретательством,  однако,  пре-
досторожности ради, патентовал  только  самые  бессмысленные
идеи, пряча озарения под спудом. Даже доказательства  теоре-
мы Ферма, не имеющие оборонного  значения,  Шапиро  вынужден
был скрывать -- в результате чего, кстати, приоритет оказал-
ся у американцев. Версию Аркадия Данилова косвенно  подтвер-
ждает и появившийся в 80-х цикл романов о  непонятых  гениях
-- Сирано де Бержераке, Ферма и т.д.  Написанные  чудовищным
языком, эти произведения тем не менее дают ответ  о  масшта-
бах человеческой трагедии, постигшей Шапиро.  Как  и  титаны
мысли, чью свободу творчества спеленали вековые  предрассуд-
ки эпохи, так и талантливейший инженер Шапиро, чья воля  бы-
ла парализована страхом, вынужден был изображать  одного  из
малых сих...
   Вывод исследователя неутешителен. По его мнению, за  дол-
гие годы аберрация личности Шапиро зашла так далеко, что ны-
не процесс уже необратим: процесс самоидентификации с фанто-
мом-"Казанцевым" закончился, и, скорее всего, данную  версию
Шапиро воспримет как оскорбительный навет.  Вернее,  сделает
вид, что воспримет. В любом случае, вероятность, что он рис-
кнет подтвердить выводы автора, равна нулю.

                   II. ТАЙНА ДЖОНА ЭНТОНИ

   Автор начинает  свое  исследование  с  длинного  (на  мой
взгляд, чрезмерно затянутого) вступления, посвященного исто-
рии разведки Соединенного Королевства. Эту  историю  А.Дани-
лов излагает в чрезвычайно комплиментарных тонах,  постепен-
но подводя читателя к выводу, что факт пребывания на секрет-
ной службе Ее Императорского Величества ни в  коей  мере  не
порочит человека и, более того, должен восприниматься,  ско-
рее, как знак отличия, символ причастности  к  некому  клубу
избранных. Перечисляя людей, в свое время отдавших дань Сек-
ретной службе Великобритании, и обнаруживая в этом ряду  та-
ких замечательных  писателей,  как  Даниэль  Дефо,  Джонатан
Свифт, Уильям Сомерсет Моэм, Грэм Грин и других,  автор  де-
лает чересчур смелый вывод, что плох тот  писатель,  который
хотя бы раз не послужил на благо разведслужбы вообще и  бри-
танской разведке (как наиболее, на взгляд автора,  интеллек-
туальной, о чем, кстати, свидетельствует  и  ее  современное
название, "Интелледженс Сервис") -- в особенности.
   Вышеприведенная преамбула, как  видно,  требуется  автору
для того, чтобы смягчить исходный посыл своего исследования,
а именно -- версию о том,  что  знаменитый  советский  писа-
тель-фантаст Иван Антонович Ефремов в  действительности  был
агентом английской разведки.
   В своих изысканиях автор опирается на  два  упоминания  о
принципиальной возможности  подобного  обстоятельства  --  в
статье, опубликованной не так  давно  газетой  "Аргументы  и
факты", и в послесловии к роману "Час Быка" (М., МПИ, 1988),
написанным печально известным Юрием Медведевым; в  последнем
случае факт предполагаемой подмены настоящего  Ефремова  ан-
гличанином отмечается как явно  абсурдный,  однако  все-таки
упоминается. Судя по взвинченности тона, в  котором  написан
этот абзац вышеуказанного послесловия, сам Ю.Медведев не был
окончательно свободен от подозрений и пытался переубедить не
столько читателя (который, кстати, в  1988-м  году  об  этой
версии еще не знал, да и не мог знать), сколько самого себя.
Автор замечает, что именно Ю.Медведев первым ввел  в  массо-
вый обиход гипотезу, энергично оспаривая некие  "измышления"
и публично подтверждая то, что рядовой читатель и так сомне-
нию в ту пору не подвергал. А.Данилов отказывается комменти-
ровать роль Ю.Медведева во всей этой истории, явно дистанци-
руясь от личности "первооткрывателя" основной идеи  его  ис-
следования.
   Следующая затем -- достаточно объемная --  часть  доклада
А.Данилова  выглядит  наиболее  поверхностной  и  малоубеди-
тельной. Автор, прекомично изображая не то частного  сыщика,
не то красного следопыта, вычерчивает целую карту-схему мар-
шрута, на котором-де была совершена роковая подмена. По мне-
нию автора, случилось это в конце декабря  1934  года  между
устьем реки Ульгулук и долиной реки  Чары,  когда  поисковая
партия, руководимая Ефремовым, не получив в условленном мес-
те оленей, разделилась. А.Данилов строит свою версию на вос-
поминаниях петрографа А.Арсеньева и промывальщика  А.Яковле-
ва, которые-де с  той  поры  Ефремова  больше  не  видели  и
только, достигнув к концу января 1935 года  станции  Могоча,
Забайкальской железной дороги, узнали, что  их  руководитель
"с образцами" уже  выехал  в  Москву.  Случай  этот,  свиде-
тельствующий об обычной нестыковке и  не  содержащий  ровным
счетом ничего криминального, автор версии полагает филигран-
ной операцией  "Интелледженс  Сервис"  по  внедрению  своего
агента. Косвенным доказательством своей правоты  автор  счи-
тает тот факт, что, начиная с 1935 года и  вплоть  до  конца
Верхне-Чарской экспедиции, Ефремов подписывал свои  геологи-
ческие отчеты словами "разведчик  И.Ефремов"  --  по  мнению
А.Данилова: машинально (интересно, а почему еще и не  по-ан-
глийски?). Автору даже не приходит в голову, что между аген-
турной разведкой и геологоразведкой есть небольшая разница...
   Справедливости ради заметим, что сам  автор  исследования
не абсолютизирует представленные выше доказательства.  Арка-
дий Данилов честно признается, что, не будучи  криминалистом
и тем более на место предполагаемой "подмены" не выезжая, он
не может со всей уверенностью полагать эту часть  версии  до
конца обоснованной. Тем более, что антропологическая экспер-
тиза, сделанная на основании сличения фотопортретов  И.Ефре-
мова 1932 года и 1963-го (обе приведены в книге  Евг.Бранди-
са и В.Дмитриевского "Через горы времени") ни положительных,
ни отрицательных результатов не дала: качество  фотоматериа-
ла оказалось неудовлетворительным. Именно  поэтому,  считает
автор, не исключен вариант подмены, упомянутый Ю.Медведевым,
-- в период экспедиции 1946-1949 годов  в  пустыню  Гоби.  В
пользу последней версии говорит  и  текстологический  анализ
рассказов "Встреча над Тускаророй", "Катти  Сарк",  "Телеви-
зор капитана Ганешина" и других (1944 год), с одной стороны,
-- и повести "Звездные корабли" ("Знание-сила", 1947 год), с
другой стороны: тема палеоконтакта, до 1947-года отсутствую-
щая вовсе, в "Звездных кораблях", напротив, превалирует.  По
мнению А.Данилова, серьезный палеонтолог -- каким, без  сом-
нения, был настоящий И.А.Ефремов, -- не мог бы, даже в худо-
жественных произведениях "открыть" тему, ставшую в  дальней-
шем благодатной почвой для спекуляций (смотри работы Д±нике-
на, Шапиро и других).
   Впрочем, куда больший интерес вызывает  следующий  раздел
доклада, в котором автор, больше не ударяясь в  пинкертонов-
щину, ставит, наконец, главный вопрос: а для чего вообще ан-
глийской разведке нужен был свой человек в роли Ефремова-па-
леонтолога? Стратегические  интересы  Соединенного  королев-
ства в Юго-Восточной Азии чисто территориально весьма  слабо
соприкасались с ареалом Прибайкалья и лишь по касательной --
с гобийской частью Центральной Азии. Автор высказывает  нес-
колько предположений разной степени остроумия  (вроде  того,
например, что "Интелледженс Сервис" рассчитывала после обна-
ружения Ефремовым кимберлитовых трубок в Якутии, что тот бу-
дет немедленно послан в одну из африканских экспедиций,  или
что-де Великобритания всерьез планировала со временем  прев-
ратить Внутреннюю  Монголию  в  некое  подобие  Гонконга...)
Однако, в конце концов, автор приходит к любопытному умозак-
лючению: геолог Ефремов английской разведке  был  совершенно
не нужен. Нужен был Ефремов-писатель,  обладающий  необходи-
мым геологическим и палеонтологическим  опытом.  К  середине
пятидесятых годов окончательно стало ясно, что именно в  ро-
ли писателя-фантаста резидент может быть  незаменим:  фанта-
зия позволяет литератору разворачивать  действие  произведе-
ний в любом необходимом регионе, а  по  характеру  цензурных
поправок и сокращений легко можно было судить о военно-стра-
тегических намерениях советского руководства в том или  ином
регионе. Смелость Ефремова, берущегося за самые  опасные  (в
географическом отношении) темы, в  этом  случае  становилась
провоцирующей. Автор полагает, что одни только цензурные за-
мечания по рассказу "Афанеор, дочь Ахархеллена" дали "Интел-
ледженс Сервис" гораздо больше информации о районе  Западной
Сахары, чем любые сведения из французских источников. Ну,  а
в отношении романа "Лезвие бритвы", например,  исследователь
пишет, что хаотичность и географическая разбросанность сюже-
та была строго рассчитанной: все цензурные сокращения,  сде-
ланные в главах об Индии, оказались  для  англичан  поистине
бесценными. И, напротив, фраза о рудниках на границе с Афга-
нистаном и  Ираном,  расположенная  в  тексте  второй  главы
третьей части, была  цензурой  проигнорирована  --  из  чего
"Интелледженс Сервис" также сделала полезные для себя выводы.
   Далее в докладе следует любопытный, хотя и чрезмерно  за-
тянутый анализ текста "Лезвия бритвы" в  различных  изданиях
-- от первого, в журнале "Нева", до самого массового, "маку-
латурного" (М., "Правда!, 1986); по мнению автора исследова-
ния, разночтения во всех этих изданиях также оказывали  нео-
ценимую помощь английским экспертам:  имея  исходный  текст,
они могли наблюдать все временные его трансформации.
   Отдельно А.Данилов останавливается на романе  "Туманность
Андромеды", который явно не вписывался в предложенную  схему
-- ибо стратегических интересов в космосе  у  Великобритании
не было. Роман более чем следует был оторван  от  реальности
(потому-то, кстати, и производил сильное впечатление), одна-
ко и этот факт находит в докладе довольно забавное  объясне-
ние. Автор неожиданно напоминает сюжет  известного  рассказа
Виктора Пелевина "День бульдозериста", намекая, что его  сю-
жет имел вполне реальную основу. Анализируя биографию  (офи-
циальную биографию, конечно) Ивана  Ефремова,  автор  указы-
вает на  тяжелую  болезнь  Ефремова,  пришедшуюся  на  конец
1955-го года. По мнению А.Данилова,  заболевание  это  могло
сопровождаться частичным и временным  выпадением  памяти,  в
ходе которого, по всей видимости,  И.А.Ефремов  помнил  лишь
свою  "легенду"  и  осознавал  императив  сделаться  писате-
лем-фантастом.   Во    всяком    случае,    словесный    ряд
"Туманности...", стройный, скупой и холодноватый, в произве-
дениях последующего периода в таком точно виде больше не был
реализован; автор объясняет это восстановлением памяти  при-
мерно к началу 1958 года. Заметим попутно, что  сам  Аркадий
Данилов не смог внятно объяснить факт знакомства Виктора Пе-
левина с неизвестными подробностями жизни  И.Ефремова.  (При
желании подобную осведомленность можно было бы объяснить го-
раздо проще  --  к  примеру,  сотрудничеством  В.Пелевина  с
"Интелледженс Сервис"; но автор, вероятно  опасаясь  обвине-
ний в клевете, почел нужным эту версию проигнорировать.)
   По мнению исследователя, роман "Час  Быка"  --  особая  и
достаточно печальная глава в биографии  Ефремова-разведчика.
Аркадий Данилов полагает, что это очень грамотно срежессиро-
ванная силовая внешнеполитическая акция,  последствий  кото-
рой не предвидел и сам Ефремов. Дело в том, что уже в  сере-
дине шестидесятых годов руководство стран  Североатлантичес-
кого блока внимательно следило за развитием  советско-китай-
ских отношений. Отношения  с  Поднебесной,  испорченные  при
Хрущеве, при Брежневе начали было выправляться. Автор  пола-
гает -- и не без оснований, -- что вновь возникшая ось  Мос-
ква-Пекин, новый альянс двух крупнейших континентальных ком-
мунистических держав, мог бы всерьез поставить мир на  грань
новой войны -- благо сам Мао Цзэ-Дун не скрывал своих симпа-
тий к подобного рода разрешению  исторических  конфликтов  с
мировым империализмом. Если верить позднейшим  воспоминаниям
Филби, большая часть английской и американской резидентуры в
разных странах была задействована именно на задании, связан-
ном с необходимостью спровоцировать новое охлаждение отноше-
ний между суперколоссами. Иван Ефремов стал одним из  немно-
гих резидентов, чья работа дала  быстрый  и  конкретный  ре-
зультат. Собственно говоря, роман "Час Быка" не  был  откро-
венно антикитайским произведением, но это и не  требовалось.
Рецензенты досказали все необходимое, сообщив  миру  о  том,
что в романе обличается "муравьиный лжесоциализм  китайского
типа". Поскольку роман публиковался  в  тогдашнем  официозе,
журнале "Молодая гвардия" (напомним, что критика  публикаций
этого издания, в конечном итоге, стоила  поста  А.Т.Твардов-
скому в "Новом мире"), реакцию официального  Китая  нетрудно
было себе представить. Она оказалась болезненнее, чем  пред-
полагалось. Очевидно, образ Чойо Чагаса  был  воспринят  Мао
Цзэ-Дуном как личное оскорбление. Можно лишь  приблизительно
реконструировать сейчас события 1969-го года, достоверно из-
вестно одно: к концу февраля вышло два номера "Молодой гвар-
дии" с "Часом Быка" из четырех, был сдан в набор третий  но-
мер. Впрочем, хватило и двух. Третьего  марта  1969-го  года
китайскими войсками Шэньянского военного округа была  атако-
вана советская погранзастава на  острове  Даманском.  Совет-
ско-китайские отношения самым серьезным образом  осложнились
на два десятилетия...
   По мнению автора, кончину А.И.Ефремова ускорили  два  об-
стоятельства: чувство собственной вины  из-за  кровопролития
на Даманском. И, с другой стороны, жесткий прессинг властей,
с большим запозданием, но догадавшихся об одном из  конкрет-
ных поводов обострения советско-китайских  отношений.  Разу-
меется, в ту пору никто не заподозрил автора "Часа  Быка"  в
умысле спровоцировать конфликт или, тем паче,  в  принадлеж-
ности писателя к "Интелледженс Сервис".  Однако  возобладали
извечное стремление найти крайнего и инерция. Именно по этой
причине, полагает автор, а отнюдь не в связи  с  какими-либо
подозрениями в антисоветизме роман был  фактически  запрещен
-- запрещен в ту пору, когда уже большим тиражом  вышло  от-
дельное издание, а усиливающийся разрыв отношений между Мос-
квой и Пекином невозможно было  поправить.  Аркадий  Данилов
уверен, что, будучи человеком в высшей  степени  гуманным  и
являясь высококлассным агентом-аналитиком, а отнюдь не  тер-
рористом, Ефремов куда более остро переживал первое,  нежели
второе прискорбное обстоятельство. Автор не исключает, что в
бумагах, оставшихся после кончины  Ефремова,  могли  найтись
документы, проливающие свет на эту историю. Однако после из-
вестного обыска КГБ в квартире Ефремовых подобные  документы
если и были, то исчезли. Несколько лет, по негласному распо-
ряжению, имя Ефремова вообще где бы то ни было  рекомендова-
но было не упоминать. Однако со временем,  отмечает  доклад-
чик, здравый смысл возобладал. После скандальной  истории  с
Пеньковским и Грегором Винном госбезопасности вовсе не  улы-
балось открыто признать свое поражение и объявить всему  ми-
ру, будто знаменитый писатель-фантаст был, помимо всего про-
чего, еще и кадровым офицером британской разведслужбы. Пото-
му-то с течением времени посмертная опала была снята.
   Версия о тайне личности Ефремова косвенно подтверждается,
по мнению Аркадия Данилова, и участием  Шапиро-Казанцева  во
всей этой истории. По всей вероятности,  хлопоты  Шапиро  по
поводу  творческого  наследия  опального   писателя-фантаста
объяснялись, прежде всего, соображениями  собственной  безо-
пасности. Возможно, Ефремов знал подлинную историю Шапиро и,
сделавшись председателем комиссии по литературному  наследию
Ефремова, Казанцев-Шапиро мог быть уверен,  что  все  бумаги
покойного писателя так или иначе пройдут через  него.  Впро-
чем, автор сильно сомневается, что КГБ и Шапиро могли  найти
в архиве Ефремова что-либо существенное:  тот  все-таки  был
профессионалом и доверял секреты своей памяти, а не бумаге...
   Последние несколько  страниц  доклада  посвящены  разбору
версий о настоящем имени Ивана Ефремова. На мой взгляд,  это
едва ли не самая спорная часть исследования. Практически не-
возможно, не имея никаких подходов даже к  уже  рассекречен-
ным документам "Интелледженс Сервис", всерьез  рассуждать  о
подлинном имени одного из самых лучших британских  разведчи-
ков второй половины двадцатого столетия -- если, разумеется,
Ефремов и впрямь был разведчиком. Поэтому  версия,  изложен-
ная на заключительных страницах автором,  чисто  литературно
красива, но вряд ли достоверна. Дело в том, что у знаменито-
го британского разведчика Томаса Элиота Лоуренса (он  же  --
полковник Лоуренс Аравийский) был младший брат, Джон Энтони,
1907 года рождения. (Об этом факте сообщает биограф  Лоурен-
са, Лиддел Гарт.) Кроме года рождения и имени о Джоне  Энто-
ни Лоуренсе вообще ничего не известно. Само  собой,  никаких
фотографий его нет, о его профессии -- тоже ни малейших све-
дений. Правда,  опубликовано  несколько  фотографий  Лоурен-
са-старшего. И, по утверждению автора, несмотря  на  бурнус,
закрывающий пол-лица, сходство между Лоуренсом  и  Ефремовым
действительно есть.
   Правда, автор не исключает, что сходство может быть  чис-
то случайным, а его последняя гипотеза -- может и  не  иметь
никакого отношения к реальности. Как, впрочем, и все  преды-
дущие гипотезы -- добавлю уже от себя.

                           Стенограмму расшифровал Э.Бабкин.





Назад | Все журналы | Вперед
 
РУССКАЯ ФАНТАСТИКА
Премии и ТОР | Новости | Писатели | Фэндом | Календарь | Книжная полка | Ссылки | Фотографии

© 1999 Страничку подготовил и поддерживает: Ромыч ВК
© 1997 Основатель раздела: Дмитрий Ватолин