Страница Владислава Крапивина. Статьи: Лариса Крапивина

Довольно лирики. На дворе середина апреля — через полтора месяца в отряде "Каравелла"должна начаться парусная практика, поэтому, как всегда, работы хватает. Иногда возвращаясь вечером после занятий домой, испытываешь единственное желание: упасть и полностью отключиться от окружающей действительности. Но не тут-то было...

На столе — пачка писем. Значит, Слава снова наводил порядок в своих делах и разобрал месячную почту. Письма адресованы не мне. Каждый раз, прежде чем начать их читать, я некоторое время раздумываю о морально-этической стороне подобной работы. Где-то в Новосибирске, Минске или Сочи живут люди (большие и не очень). Все они любят читать произведения одного автора. Все, в определенный момент, принимают решение письменно изложить и отправить писателю свои мысли по поводу его творчества. И все надеются на то, что их услышат, поймут, а главное ответят. Но отвечать приходится мне, потому что Слава очень занят.

Далее начинаются довольно забавные вещи. Мастера эпистолярного жанра, узнав о моём существовании, начинают адресовать вопросы мне: Кто вы?.., Какое отношение имеете к..., Что он сейчас пишет..., Расскажите о себе..., Давайте переписываться..., Давай дружить..., С какого возраста ты в отряде... Что вы думаете о книгах В. П. Крапивина?.. и т.д. Если со Славиным потоком почты нам удаётся худо-бедно справляться вдвоём, то в данной ситуации командор, ехидно усмехаясь, удаляется, и мне приходится разбираться самой.

Владислав Петрович Крапивин родился 14 октября 1938 года в городе Тюмени. В семье родителей-педагогов Петра Федоровича и Ольги Петровны Крапивиных он был третьим ребёнком — после сестры Людмилы и брата Сергея (с которым вместе написал потом три повести).

Нет смысла подробно рассказывать биографию писателя, потому что ответы на многие вопросы, связанные с детством, родословной семьи, учёбой в университете, творческой работой, так же как и педагогической деятельностью в детской флотилии "Каравелла", можно найти, читая его книги.

Откройте "Тополиную рубашку", цикл "Шестая Бастионная", роман "Мальчик со шпагой" и не возникнет надобности искать сведения в справочниках и библиографических сборниках. Скорее, захочется другого: читать всё новые и новые книги этого автора.

Однажды такое случилось со мной, когда в семилетнем возрасте попалась в руки книга, на обложке которой были нарисованы двое мальчишек и голубой корабль-парусник. Название повести и имя того, кто её написал, запомнились сразу: "Тень Каравеллы", Владислав Крапивин. При чтении первых же страниц случилось невероятное. Возникло ощущение, что герой живёт где-то рядом: на ближней улице или в соседнем квартале. Не вызывало смущение даже то, что в повести было много деталей военного и послевоенного городского быта, мало походившего на жизнь середины семидесятых годов. Слишком много из описываемого в книге существовало и вокруг меня: деревянный дом, большой старый тополь во дворе, приключенческие книжки, от которых замирала душа, заросшая лопухами улица, водонапорная колонка на углу, где летом то и дело плескались мальчишки и девчонки. Так же летел в июне тополиный пух, а по вечерам ребятня, живущая по соседству, сбивалась в компании и затевала игры в индейцев, пиратов, рыцарей и благородных разбойников. Так же зимой мы коротали время возле открытой дверцы печки и смотрели, как догорают последние синие огни на углях...

"Живьём" наша встреча состоялась несколько лет спустя, когда судьба привела меня, семиклассницу, в пресс-центр и парусную флотилию "Каравелла"- так назывался шумный ребячий отряд, ничуть не похожий на школьные пионерские отряды.

С тех пор жизнь заполнилась корреспондентскими делами, съёмками фильмов про мушкетёров, пиратов и юных барабанщиков, сражениями на фехтовальной дорожке, плаваниями на яхтах, построенных своими руками, и, конечно же, новыми книгами Славы Крапивина (по имени и на "ты" его называли все от мала до велика).

Книги как будто заняли в списке этих дел далеко не первое место, но сей факт совершенно не означает, что в "Каравелле" не знают и не любят их. Затрудняюсь сосчитать, сколько раз в отряде старались собрать библиотеку произведений В. Крапивина. Каждая попытка, к сожалению, заканчивалась одинаково: книги, постояв на полке самое большее неделю, расползались по домам. Их счастливые обладатели вовсе не собирались возвращать "казённое имущество". На все призывы к совести следовал жалобно-уклончивый ответ: "Ну подождите вы, ещё немножко почитаю и верну..." Ответственному за книжное хозяйство инструктору ничего не оставалось, как вздохнуть и заняться мечтательным подсчётом: какое количество Славиных книжек могло скопиться за более чем тридцатилетнее существование "Каравеллы", если бы они регулярно возвращались на полки.

На стеллажах встали бы "Рейс "Ориона" и "Брат, которому семь", "Летящие сказки" и "Трое с площади Карронад", "Мушкетёр и фея" и "Колыбельная для брата", "Голубятня на жёлтой поляне" и "В ночь большого прилива", "Бронзовый мальчик" и большой цикл "В глубине Великого Кристалла"... Около пятидесяти повестей и сборников рассказов, восемь больших романов, поэтические произведения, сценарии, очерки... А если поставить ещё и те, что на английском, французском, испанском, немецком, польском, болгарском и так далее... Есть даже такие, где арабская вязь, совсем незнакомый алфавит и японские иероглифы. Только по рисункам можно догадаться, что это знакомые "Дети синего фламинго" или "Тайна пирамид".

"Эволюция творчества Владислава Крапивина"- так звучала тема моей дипломной работы. Движение от романтического рассказа к реалистической повести и социально-психологическому роману, параллельное развитие фантастического и реалистического направления, выявление общей проблематики, определение типа героев, стремление к циклизации всего творчества — вот некоторые из рассматриваемых вопросов. Тогда не удалось провести углублённого анализа. Были намечены основные направления для будущей работы, которая неизвестно когда осуществится.

Для меня каждое произведение Крапивина — удивительный мир со своими законами, проблемами, радостями, потрясениями... Разные города, планеты, галактики. Но есть в них общее — мысль, что и в сказке, и в жизни добро хоть на полшага должно опережать зло и одерживать над ним победу. Не нужно при этом однозначно счастливого конца, но не будет и безысходной ситуации. В любом случае остаётся надежда на лучшее.

Сегодня никого не удивит, что в сказке "Дети синего фламинго" появляется незыблемое "равновесие порядка", а в романе "Голубятня на жёлтой поляне" — "люди, которые велят". Ни плохое, ни хорошее не возникает в литературе внезапно, из ничего. Система жизни фантастического мира, оказывается, тысячью нитей связана с общим развалом и неустроенностью нашей реально существующей современности, с горькими судьбами нынешнего детства.

В сказке — крикунчики, "слуги ящера", квартальные воспитатели. В реалистическом романе "Мальчик со шпагой"- обыватели Дзыкины, чиновники Сыронисские и садист "папаша Грачёв". Там и здесь — образы, "списанные с натуры". Их без труда узнают те, кто сталкивался с силой, узаконившей подавление человеческого достоинства, с дремучей бездуховностью и неограниченной властью. Особенно страшно, когда эта сила давит и калечит детей.

Семья и школа традиционно выполняли функцию воспитания личности. Время от времени данную сферу социальной деятельности потрясают реформы. Особенно школы. Сейчас, например, вошло в моду переименовывать учебные заведения в лицеи и гимназии. Но разве ученик станет лучше, добрее, образованнее, если из школьника он превратится в гимназиста лишь по названию, а в отношении к нему, в самом процессе обучения сохранятся равнодушие, хамство и постоянное стремление подавить и унизить растущего человека?

Унижение всегда рождает ненависть и в конечном итоге часто приводит к преступлению. Если учительница ненавидит малыша-второклассника Стасика Грачёва, а отец по её наущению то и дело хватается за ремень, удивительно ли, что мальчишка становится затравленным волчонком? Предавая своего старшего друга и защитника, он не думает о нравственной стороне дела, его же учили совсем не этому: лишь бы не били!

Вспомним, герой другого романа — "Острова и капитаны" — оказавшись в похожей ситуации, спасаясь от тирании отца, уходит в "таверну" — иллюзорный мир мнимого товарищества. Здесь кто-то бренчит на гитаре, кто-то глотает "колёса" или откровенно колет наркотики шприцем, кто-то ворует, но есть и ощущение теплоты, спасительной общности — вместе всем хорошо. По крайней мере до поры, до времени... А началось, как в истории со Стасиком Грачёвым. "Номенклатурный" папа решил, что розга — более радикальный метод, чем педагогические тонкости, и начал внедрять эту воспитательную систему с непоколебимой уверенностью и обстоятельностью руководящего работника крупного масштаба. Пока не напоролся на вооружённый отпор. Вот оно "добро с кулаками" в самом распространённом сейчас варианте.

О пользе "добра с кулаками" рассуждает и директор школы из повести "Колыбельная для брата". В ответ семиклассник Кирилл вполне логично замечает: "Но здесь же школа, а не секция бокса". В этой повести укоренившееся понятие об учительском авторитете не позволило педагогам усомниться в правильности своего решения: раз случилась кража, значит зло должно быть наказано немедленно, у всех на виде. Неважно, что не доказана вина предполагаемого "преступника", и не ясна причина — нет времени разбираться. Главное, чтобы у других раз и навсегда отпала охота воровать. А эти другие вдруг начинают понимать, что их наставники вовсе не думают про добро. Когда на первый план выступает общий уровень дисциплины, твои личные проблемы и переживания никого не интересуют. "Пионерский коллектив" так же не проявляет своей позиции, потому что в общем-то никакой это не коллектив, а выдрессированная классной руководительницей толпа, готовая проголосовать за исключение, предупреждение или выговор — как скажут.

В произведениях Владислава Крапивина жизни ребячьих отрядов отводилось немало места. Может быть, проблема устарела? Недаром школьная пионерская организация тихо скончалась, потому что насаждалась взрослыми. Но сейчас появились "скауты", "коммунары", "зелёные"... Во многих городах бывшего "единого, могучего Союза" до сих пор живут отряды, созданные по подобию екатеринбургской "Каравеллы". Связанные настоящей, а не декларированной дружбой, они оказались крепче этого Союза. Неважно какого цвета галстуки носят в них ребята — стержень там един: искреннее товарищество, выстраданные в многолетней борьбе законы коллективной жизни, право слабого на защиту и постоянное ощущение, что у тебя есть друзья. Там поют всё те же "крапивинские" песни: "Маленьких барабанщиков", "Синий краб", "Африку", "Огненный клён"...

У нас принято легко и быстро забывать прошлое. В двадцатые годы громили скаутов, сейчас клеймят пионеров, стараясь не помнить уже, что больше семидесяти лет почти все герои нашей детской литературы носили красные галстуки и никуда от этого не денешься, как не денешься никуда от всей нашей истории. И не понимают, что законы человеческого общения неподвластны политической конъюнктуре. Можно, конечно, официально отменить деятельность какой-либо ребячьей организации, но желание общаться со сверстниками всё равно приводит мальчишек и девчонок в отряды, секции, клубы по интересам (если, конечно, они избегли худшего варианта — криминальной компании в подъезде или подвале). И если ребятам там понравится, то какое название ни писалось бы на вывеске, они обязательно останутся там, где нашли поддержку и понимание.

Ребята из отряда "Тремолино" помогают герою романа "Бронзовый мальчик" смотреть с надеждой в будущее. Роман этот вышел в свет совсем недавно. Августовский путч, рост цен, война в республиках бывшего Союза, стрессовое состояние общества — темы, которые у всех на слуху. Но книга вместе с тем о другом. Об одиночестве подростка в семье, о поисках настоящего друга, о неотъемлемом право человека на жизнь и о растлевающей силе зла, когда оно исходит от тех, кто прибрал себе власть над другими людьми.

По себе знаю, как трудно в одиннадцать-двенадцать лет сказать полному уверенности в своей непогрешимости взрослому человеку, что он поступает нечестно и жестоко. Особенно, если почтение и страх к нему прививались с младенчества. Поэтому всегда радует встреча на книжных страницах с ровесником, способным постоять за себя и за других.

Насыщенная событиями жизнь. Походы, поездки в пионерские лагеря, плавания под парусами, школьные баталии, схватки с носителями всяческой несправедливости (от мелкой шпаны из соседнего двора, до бесчувственной межгалактической цивилизации), полёты к другим планетам и смелое проникновение в параллельные миры. К счастью, старость не грозит героям. Повесть "Валькины друзья и паруса" была написана на четверть века раньше "Бронзового мальчика", но Валька Бегунов и Даня Рафалов останутся в возрасте десяти-двенадцати лет, так же как и Слава Семибратов, Джонни Воробьёв, Витька Мохов, князь Юр-Танка — персонажи очень разных книг. И будут продолжать идти письма, адресованные Сергею Каховскому, Кириллу Векшину, Журавлёнку и Тимселю.

Секрет читательских симпатий к этим ребятам в том, что они никогда не сдаются. Из сложных жизненных ситуаций (с которыми не раз сталкивались и мы — читатели) героями Крапивина найден самый честный выход — без оглядки встать на защиту друзей, справедливости, жизни. Иногда со страхом, со слезами, но встать.

Нет, это далеко не супермены. Даже во внешнем облике своих мальчишек автор подчёркивает их обыкновенность и отсутствие всякого намёка на геройство. Один из взрослых персонажей повести "Сказка о рыбаках и рыбках" слегка иронично охарактеризовал такой идеал "маленького рыцаря в куцых штанишках и пыльных сандаликах, с острыми расцарапанными локтями и репьями в спутанных волосах". Но, пожалуй, именно такой контраст между ребячьей беззащитностью и силой духа, которую они способны проявлять в критические моменты, определяет главную черту юных персонажей. Ту, которая позволила некоторым критикам придумать термин "крапивинские мальчики". Могу засвидетельствовать, что в жизни такие мальчики тоже встречаются.

Вчитайтесь в трилогию "Голубятня на жёлтой поляне". Несколько миров существуют в пространстве одного произведения. Какой-то из них сотрясают нашествия, в другом, на первый взгляд, всё благополучно, но он тоже втянут в "кольцо замкнутого времени" и начинает заполняться нелюдями — гипсовыми манекенами. И не о своём (пока спокойном) городе Старогорске тревожится Гелька Травушкин, взрывая магической бомбой мост-привидение. Мальчишка стремится помочь тому далёкому миру, откуда пришёл к нему юный скрипач Янка, где остались надёжный друг Юрка и неукротимый журналист Глеб. "Ему не хватило двух клочков времени..." Как не хватило их и мальчишкам-барабанщикам, в чём-то похожим на Гельку. Они живут, не зная друг о друге, связанные лишь символом общей судьбы — маленькой живой ящеркой. И погибают, может быть, одновременно (ведь время скомкано, загнано в петлю): барабанщики — при восстании в похожем на концлагерь лицее, сражаясь с неуязвимыми носителями космического зла; Гелька — уничтожив мост Кольцевого пути и разорвав круг, в котором безысходно царило это зло...

Не слишком ли много жертв в книгах Крапивина? Автор не раз слышал подобные упрёки от читателей. И отвечал: "А что, в жизни зла и жестокостей меньше?" Почему же в его книгах именно дети первыми принимают на себя удар? Потому что такое тоже часто случается в жизни, только занятое глобальными проблемами взрослое общество старается этого не замечать. В силу ребячьего максимализма дети не научились ещё хитрить, подделываться под окружающие условия и пытаются по-своему, иногда неумело, но бесстрашно исправить то, что не соответствует их понятиям о справедливом мире. За нежелание жить под властью зла мальчишкам и девчонкам порой приходится платить очень дорогой ценой.

Не все дети такие? Безусловно, не все. В наше время — даже далеко не большинство. И всё же немало. Автор выхватывает из жизни подобные типажи: "мушкетёров, барабанщиков, оруженосцев" — связывая с ними надежду на новую жизнь. Такую, где как в повестях о Великом Кристалле, каждому светит доброе окно родного дома.

Писатель понимает, что сами по себе ребята мир не переделают. Они должны сначала вырасти. А для этого им нужна защита и помощь. Поэтому в книгах "Великого Кристалла" бытует легенда о Командорах. Она возникла вполне логично — история о людях, которые ходят по свету и помогают детям. Но ведь путь в Командоры — тоже, ох, как не прост. Нелёгкая судьба у взрослых героев крапивинских книг.

Трудно распрямиться взрослому человеку, попавшему под опёку всемогущей Системы. Трудно и ребёнку, родившемуся и растущему в этом мире. Трудно, даже если они оказались победителями. В своё время мне очень понравилась повесть "Сказка о рыбаках и рыбках". Задумаемся, почему конец данного произведения окрашен такой грустью? Нельзя разве было вывести финал на уровне "Лоцмана" или "Гуси, гуси, га-га-га..."? Здесь-то и кроется неумолимость жизненной логики. Не сумел художник Валентин Волынов вернуться в прошлое, чтобы иначе начать свою жизнь, и прошлое мстит ему за прежние компромиссы, разлучая с приёмным сыном. Но в финале есть и светлая нотка. Ведь прощание происходит у края Дороги, а Дорога у Крапивина всегда обещает будущую встречу.

В "Голубятне на жёлтой поляне" после гибели Гельки задаёшься вопросом: не получилось ли здесь победы злых сил? Ведь счастье куплено за счёт такой потери! Но и в "Голубятне..." конец не безнадёжен. Появляется новая галактика, на одной из планет её встречаются барабанщики из разных книг Владислава Крапивина и барабанщики "Каравеллы"- придуманные герои и вполне реальные мальчишки и девчонки. И бежит к ним мальчик с ящеркой. Оживший Гелька?..

А по этой планете, по Земле, ходят нелюди в человеческом обличье. Такие, как и "те, которые велят" или чёрный улан Дуго Лобман из "Великого Кристалла" — образцовый военный, готовый стрелять в детей по приказу и по собственному пониманию устава... И каждый день несёт тревогу. Но всё же есть выход из тупика. Ведь на этой Земле живут мальчишки и девчонки, верящие в торжество Добра. И не перевелись ещё удивительные люди — детские писатели.

Моя подрастающая дочь Даша скоро начнёт читать дедушкины книги. Не могу предугадать её реакцию на них, так как близкое родство накладывает на восприятие определённые ощущения. Именно по этой причине я не подхожу на роль критика Владислава Петровича Крапивина. Хотя о некоторых наших спорах и разногласиях можно было бы написать ещё одну подобную статью.

© Идея, составление, дизайн Константин Гришин
© Дизайн, графическое оформление Владимир Савватеев, 2000 г.
© "Русская Фантастика". Редактор сервера Дмитрий Ватолин.
Редактор страницы Константин Гришин. Подготовка материалов - Коллектив
Использование любых материалов страницы без согласования с редакцией запрещается.

Лариса КРАПИВИНА

Верить в торжество добра...