3
Как добрались до вокзала, я совершенно не помню. Мы словно сразу оказались в вагоне электрички. Он был пуст. Ярко горели лампы. У Володьки на щеках блестели дождинки, а штормовка была усыпана темными звездочками – следами капель.
Мы сели друг против друга на желтые лаковые скамейки. Поезд будто нас одних и ждал: мягко толкнулся и набрал скорость. Сразу прижалась к стеклам густая, как смола, чернота.
Володька сидел прямой, и даже строгий какой-то. Положил раковину на блестящие от дождя коленки, смотрел перед собой и шевелил губами – словно повторял тихонько важный урок.
– Володька, – окликнул я. – Долго ехать?
Он вздрогнул.
– Что?.. Нет, не очень. – Приложил раковину к уху и улыбнулся: – Говорит. Будто даже громче.
Я тоже послушал. Может быть, не громче, но неутомимо и настойчиво звучал Валеркин голос...
Мы, и правда, ехали недолго. Даже темные звездочки на Володькиной куртке не успели исчезнуть. Не знаю, что Володька сумел различить в темноте за окнами, но вдруг вскочил и потянул меня за рукав. Едва мы вышли в тамбур, как зашипели тормоза и разошлись двери. Мы прыгнули на мокрые доски платформы. В них отсвечивал станционный фонарь. Поезд опять зашипел и умчался, а мы по скользким ступенькам спустились на размокшую траву.
– Здесь тропинка, – шепотом сказал Володька и повел меня мимо темных плетней и сараев. По-прежнему сеял дождик.
– Вот здесь дедушкина дача. Видишь?
Ничего я не видел. Кругом ни огонька, даже станционный фонарик затерялся во мгле. Я уже хотел сообщить своему спутнику, что глаза у меня не кошачьи, но он вдруг виновато попросил:
– Слушай, возьми меня на руки, пожалуйста. Тут шиповник.
Я сразу подхватил его, но для порядка проворчал:
– Нежности какие. Давно ты стал бояться колючек?
– Но ведь это железный шиповник... Ты осторожнее, он и сапоги может изорвать.
Я никогда о железном шиповнике не слышал, поэтому только хмыкнул. Потом попросил:
– Если он такой вредный, почему вы с дедом его не выкорчевали?
– Как его выкорчуешь? – удивленно сказал Володька. – Я же говорю: железный шиповник. У него корни до центра Земли.
– Вечно ты выдумываешь...
– Ничего не выдумываю, – рассеянно откликнулся Володька. – Это правда... Ты иди теперь прямо, здесь короткая дорога.
Я продрался сквозь кусты и вынес Володьку на широкую улицу дачного поселка.
Тишина стояла невероятная. Даже дождик закончился и не шуршал в траве. Ни одно окошко не светилось. Однако полной темноты уже не было: в небе стали видны облака, словно отразившие далекий рассеянный свет.
Володька нетерпеливо шевельнулся, и я опустил его на дорогу. Он ойкнул. Оказалось, уронил на ногу раковину. Я поднял ее и больше не дал Володьке: разобьет еще или сам поранится.
– Куда же теперь пойдем? – спросил я.
Володька уверенно махнул рукой вдоль домов. Я взял его за плечо, и мы зашагали посредине дороги.
Стало еще светлее: облака проступили ярче, и в воздухе как бы повисла серебристая пыль. Мы молчали и думали, наверно, об одном и том же: чем кончится наше путешествие? Говорить об этом я не решался, и Володька, видимо, тоже. Мы оба, наверно, боялись спугнуть сказку. А молчать стало трудно. И я просто так, лишь бы сказать что-нибудь, полушепотом произнес:
– Какие-то странные облака. Светятся...
Володька подумал и тихонько ответил:
– Наверно, в них распыляется звездный свет.
– Такой сильный?
– А что? За облаками звезды светят очень ярко. Просто мы не видим... – Он помолчал и вдруг спросил: – А почему они горят?
– Звезды?
– Ну да. Огонь горит, если воздух кругом, а там ведь безвоздушное пространство...
– Ученые говорят, что в них атомные процессы идут. А в общем, до конца это еще не изучено...
– И главное, вечно горят...
– Не совсем вечно. У звезд тоже бывает рождение и конец.
– Ну, все равно. Миллиарды лет...
– С чего это ты о звездах задумался, Володька?
Он серьезно сказал:
– А что? Я о них часто думаю... Вот смотри: если бы не было звезд, не было бы планет. Значит, не было бы людей. Вообще ничего хорошего не было бы... И мы с тобой никогда бы не подружились...
"А ведь в самом деле..." – подумал я и покрепче взялся за Володькино плечо.
Шли мы уже минут пятнадцать, а улица все тянулась. "Удивительно, – думал я. – Это же поселок, а не город..."
Сделалось теплее. Володька откинул капюшон.
Улица стала узкой, дома вплотную подступили к дороге. В мерцающем полусвете облаков я разглядел, что это необычные дома. Точнее, это были всего два очень длинных дома – справа и слева. Они и составляли улицу. С правой стороны тускло поблескивал бесконечный ряд полукруглых окон, с левой тянулась перед домом длинная терраса или галерея – столбы с навесами.
Мы подошли совсем близко, и я увидел, что столбы покрыты резьбой: их оплетали деревянные листья и цветы. А вверху, на карнизе, я смутно различил какие-то смеющиеся маски.
– Что это за дома, Володька?
– Не знаю, – шепотом сказал он. – Я их раньше не видел.
Даже в полумраке я различил, какие опять встревоженные сделались у него глаза.
Ощутимой волной прошел вдоль домов теплый воздух, и я уловил в нем запах травы. Той серебристой травы, что росла у стен Валеркиного Города.
– Что? – поспешно прошептал Володька. – Это уже? Это правда?
Я сжал ему руку и повел мимо резных столбов. Я не знал еще точно, где мы, но от волненья перехватило горло.
Так шли мы полминуты. Улица оборвалась наконец, и в этот же миг из-за просветлевшей кромки облака выглянул краешек луны. Я остановился и радостно прижал к себе Володьку. Луна могла светить только там. У Валерки. У нас было новолуние.
Яркий круг выкатился из-за облака целиком, и словно включили голубой прожектор.
– Ой! Ура... – с тихим восторгом сказал Володька. – Смотри.
Я смотрел. Но глаза не сразу привыкли к странному серебристо-голубому миру.
Слева на холме, в километре от нас, я разглядел белые домики. А справа и впереди, занимая половину пространства, стояла туманная мерцающая стена. И неясно было: вблизи она или очень-очень далеко. Только то, что находилось совсем рядом, я видел отчетливо: кусты и нагромождение камней.
Не знаю, что меня толкнуло, но я моментально решил забраться на камни и осмотреться. Держа в руках раковину, я по гранитным уступам взбежал наверх и тут услышал Володькин крик:
– А я?! Подожди, я с тобой!
Чтобы успокоить его, я обернулся. Из-под ноги выскользнул камень. Я шагнул в сторону, однако нога не нашла опоры. Качнувшись, я замахал руками... и ухнул в пустоту.
