Четвертая серия. Шквал
Свежее солнечное утро вставало над морем и побережьем. Освещало резво бегущий среди синевы и белых гребешков "Кречет". А далеко от этого места, на Триахтырском берегу оно красило утренними лучами белый старинный город Старотополь, уступами спускающийся к морю.
Над улицами, лестницами и крышами Старотополя разносился голос утренней радиопередачи:
- А теперь сводка погоды на сегодняшний день. Служба информации Старотопольского метеобюро сообщает, что сегодня у Северного побережья ожидается ровная устойчивая погода с переменной облачностью без осадков и ветром северо-восточного направления. Скорость ветра восемь-десять метров в секунду. Заметных усилений не предвидится. Температура воздуха в различных зонах акватории и берега от двадцати трех до двадцати шести градусов...
Голос динамика как был скользил по уступам улиц, задерживаясь то на одном, то на другом фасаде. Многие окна домов были открыты. Кое-где висели клетки с птицами, на подоконниках дремали кошки...
На одном из подоконников, в окне второго этажа сидела девочка в ночной рубашке. Худая, лет одиннадцати, с темными растрепанными волосами и неподвижным взглядом. Она смотрела не на дома, не на солнце, а прямо перед собой.
Дверь в комнату девочки приоткрылась.
- Вероника... Верунчик! Ты уже не спишь? - сладкими голосом сказала мама.
Не поворачивая головы, девочка сообщила:
- Я много раз объясняла, что меня зовут не Верунчик и не Вероника, а Ника. Так звал меня папа и так будет всегда.
- Ну хорошо, хорошо... Почему ты так рано встала?
- Я вообще не ложилась.
- Как?! Совсем?!
- Естественно, совсем. Как можно не ложиться "не совсем"? Замирать в диагональной позиции?
- И что же ты делала?
- Сидела... Разглядывала звезды
- Девочка, тебе надо выспаться...
- Я не хочу.
- Ну... тогда, может быть, мы позавтракаем вместе?
- Как это "вместе"?
Голос матери стал официальным:
- Вместе это значит всей семьей.
- Какой семьей?
- Ты, я и дядя Рудик... - сдерживаясь, объяснила мать.
- Мне кажется, дядя Рудик отлично справится с завтраком без меня.
- Я тебя не понимаю... Дядя Рудик так тебя любит!
- А мне это надо?
- Ты неблагодарна...
Ника наконец чуть шевельнулась и зевнула:
- Дядя Рудик любит только себя. Ну и тебя... когда ему это надо. Чаще всего по вечерам...
- Ты скверная девчонка! - не выдержала мать.
- Папа думал иначе... - Ника смотрела теперь на большое фото, висевшее над ее неразобраной постелью. На снимке был худощавый мужчина в походной широкополой панаме.
- Но, Ве... Ника... - начала мать новый заход уговоров. - Я всё понимаю... мы все понимаем... Но папа... Ведь давно уже нет никакой надежды...
- Есть.
- Девочка моя... Давно установлено, что катер бандитов затонул во время шторма у Якорного мыса, на большой глубине, экипаж и их пленники погибли. Это официальный вывод комиссии Управления по борьбе с террористами и контрабандой...
- Вот именно, официальное...
- Под ним подписался сам начальник Управления и его два заместителя!
- Интересно, сколько они получили за это... от тех самых затонувших террористов? И от твоего друга дяди Рудика...
- Как ты смеешь вести такие гадкие разговоры!
- А это ты ведешь. Я только отвечаю.
- Немедленно в постель! И не смей сегодня выходить из дома...
- Ага. А вы поедете на иномарке дяди Рудика развлекаться в Айвазовск...
- Дядя Рудик поедет по делам фирмы, а я... по своим делам... Девочка моя... Я не меньше тебя грущу о папе, но что поделаешь, раз его больше нет?
- Есть. Я это видела во сне. Я верю своим снам...
Мать сорвалась снова:
- Каким снам, если ты говоришь, что не спала всю ночь!
- Я спала накануне. И еще раньше... И еще...
Мать в сердцах захлопнула дверь.
В другой комнате она пожаловалась новому мужу - лысоватому респектабельному бизнесмену:
- Я не знаю, что с ней делать! Вбила себе в голову всякие фантазии. И хамит не переставая...
- Ничего страшного. Это начинается переходный возраст.
- Слишком рано он у нее начинается! Она еще совсем младенец! Внешне... А по характеру...
- Сейчас все дети взрослеют рано...
В этот день с утра качало заметнее, чем накануне. Пенные гребешки разбивались о наветренную скулу "Кречета", брызгами захлестывало палубу.
Владик и Максим проснулись в своем закутке.
- Ого, покачивает, - сказал Владик, свесив голову с верхней койки. - Я ночью два раза чуть не слетел...
- А я почти не спал, - отозвался Максим. Он лежал вверх лицом, и лицо было недовольным и похудевшим.
- Почему? Думал про Гошин рассказ? Про сокровище?
- Нет... Хотя да. Про это тоже думал. О том, что все это бесполезно...
- Что бесполезно?
- Эта затея... И зря Гоша ввязался в это плавание. Никаких поисков не получится. Все равно мы не попадем в Старотополь и в эти... в Триахтырские катакомбы. Мы идем прямо на Византийск, и дядя Степа не станет менять курс. Тем более, что он ничего не знает...
- Гоша же сказал: всякое может быть...
- Мало ли что сказал Гоша. У него крыша сдвинулась на поэзии...
- Разве поэзия это плохо?
- Не плохо, а бесполезно...
- Эй, молодежь! Капитан сказал, что долго и сладко спать можно дома, а не в плавании. И клянусь дедушкой, он прав, - донеслось с трапа.
Ребята выскочили на корму.
Ого! Волны и гребешки были очень даже заметные. Не шторм, конечно, но и далеко не штиль.
У штурвала стоял сам капитан Ставридкин.
- Папа, доброе утро! А почему ты на руле?
- Решил дать ребятам передохнуть. Да и хочу получше понять, каков этот корабль на ходу... Надо держать как можно круче, иначе не вырежемся к Византийску, придется закладывать галс, а это потребует лишнего времени.
Максим, поморщившись от неприятных ощущений, сказал:
- А может быть есть смысл увалиться и зайти в Старотополь, а оттуда уже выходить на прямую до Византийска?
- Да, посмотрели бы Старотополь! А то я там ни разу не был, - поддержал Максима Владик.
- Мы ведь не в туристическом круизе. Время надо беречь. А у Триахтырского мыса ветры часто устраивают такую кутерьму, что можно сразу не выбраться оттуда...
- Но есть же двигатель, - опять поморщившись, напомнил Максим.
- Двигатель оказался слабенький. Только для прибрежных маневров. Против сильного ветра он не выгребет... Жора, скажи матросам, чтобы выбрали грот до отказа!
Охохито и Паганель раздали на кофель-нагеле капроновый толстый конец, набросили на шкив лебедки, завертели рукоять. Гик с растянутой нижней шкаториной паруса повернулся почти вдоль палубы.
- Макарони, а кто будет подбирать стаксель! - завопил Жора, увидев, что передний парус заполоскало. - Как сказал бы дедушка Анастас, с такими матросами только торговать соленой камсой на старом Пристанском рынке...
Макарони поспешно ухватился за стаксель-шкот. Владик кинулся помогать. Его и Макарони обдало брызгами. Весело фыркая, Владик вернулся на корму. Максим зачерпнул ведерком воду, сцепил зубы, и окатил себя с головой.
- Железный человек, - сказал Владик.
- А ты разве не будешь умываться?
- Меня уже умыло на баке... - Владик передернул голыми плечами.
Капитан Ставридкин покосился на мальчишек.
- Оделись бы, а то начнете чихать с такой закалкой. И не забудьте про жилеты. Смотрите, сдует с палубы, что тогда?
- А завтракать тоже в жилетах? - насмешливо спросил Владик.
- Тоже! - рыкнул на сына капитан. - Порассуждай еще...
Так они и уселись за узкий стол общего кубрика.
- По причине качки придется обойтись консервами, - объявил дядюшка Юферс.
Уже вполне освоившийся в экипаже Паганель весело спросил:
- Неужели вы, господин Юферс, разучились готовить завтраки и обеды при волне? Говорят, раньше вы это делали, как мастер...
- Дело не во мне, а в плите. Там заедает карданный подвес. Чай я еще сумел вскипятить, а с кашей придется подождать...
Максим лениво колупнул в консервах ложкой и отодвинул банку. Хлебнул из кружки и опять поморщился.
- Извините, можно я выйду на палубу?
- Валяй, - разрешил командовавший за столом Жора. - Только держись там крепче. - И, когда Максим, расплескивая чай, выбрался из кубрика, старпом заметил: - Клянусь дедушкой, нынешняя легкая качка не способствует аппетиту мальчика. Будем надеяться, что это не надолго... А как себя чувствует младший Ставридкин?
- Он чувствует себя нормально! - отрапортовал Владик. - Потому что с ним вот... - И он показал Андрюшку, который сидел у него на колене.
- В талисманах есть великая сила, когда они добрые, - понимающе сказал Макарони.
- Это не талисман, а просто Андрюшка, - слегка обиделся за любимого зайца Владик.
- А чего ж! Одно другому не мешает, - заметил Макарони. - Ты бы дал Максу подержать его за уши, у того тоже укачка прошла бы...
- Пойду дам, - согласился Владик. - Дядя Жора, можно?
- Можно... Хотя, клянусь дедушкой, от морской болезни лучшее лекарство - работа. Охохито! Ты ведь у нас мастер по узлам и сплесням. Найди для мальчиков хорошие пеньковые концы и покажи, как их сращивать по всем законам такелажного дела. Будем считать, что это в программе обучения нашей молодежи морским наукам.
Когда Владик оказался на палубе, он увидел, что Максим стоит у борта, не прячась от брызг и перегнувшись через релинг. Встал рядом.
- Максим, ты как?
- Что "как"? - слегка огрызнулся тот.
- Сильно... умотало?
- Я не делаю из этого трагедии, - с остатками твердости сказал будущий капитан.
- Ну и правильно... Ты не стесняйся, это со многими бывает. Ты же сам говорил про Нельсона...
- Я не стесняюсь. Но и гордиться тут, к сожалению, нечем... - он опять перегнулся через поручень.
- Подержи Андрюшку за уши, станет легче, - посоветовал Владик и протянул Максиму зайца головой вперед.
Максим помотал головой:
- Не поможет.
- Зря ты не веришь. Мне вот помогает...
- А мне не поможет, - Максим измученно и виновато улыбнулся. - Андрюшка на меня наверняка обиделся. За то, что я не захотел рядом с ним сниматься...
- Андрюшка никогда не обижается! Он добрее всех на свете! Держи...
Макс опять слабо улыбнулся и подержал в пальцах тряпичные заячьи уши.
- Эй, мучачос! - окликнул их Охохито. - Пошли в кокпит, старпом велел вас взять в работу. Каждый юнга должен знать с какого конца за какой трос хвататься...
Они устроились в кокпите позади штурвала. Капитан Ставридкин иногда оглядывался на них, но довольно рассеянно, его заботила проблема оптимального выбора курса. Охохито показал мальчишкам загнутую деревянную штучку.
- Это, дорогие мои, называется "свайка". Первый инструмент всякого, кто занят делами с концами и тросами. Берутся два конца, надо их срастить. Срастишь плохо, дело может кончиться визитом к акулам... Это в школе, если плохо приготовишь урок, самое плохое - что? Ну, двойка, ну, нахлобучка или в самом худшем случае - папин ремень... А море за плохие уроки двоек не ставит. Ему в общем-то все равно, как ты учишься. Бывает, полетел конец - и нет человека, а то и всего корабля. А потому, глядите и учитесь, мучачос...
В это время в Старотополе, во дворе с шумящими каштанами девочка Ника качалась на качелях. Ветер трепал ее разноцветное платьице и волосы. У подъезда стояла готовая в дорогу иномарка. Мать Ники и дядя Рудик собирались в поездку.
Мать сказала от дверцы машины.
- Ника, девочка моя, подойди сюда.
- Зачем?
- Подойди, я сказала. Разве это трудно? Мы уезжаем до вечера.
Ника прыгнула с качелей и подошла, глядя в сторону. Прежде, чем она успела увернуться, мать поцеловала ее в щеку.
Дядя Рудик не решился на поцелуй: Ника смотрела на него спокойно, но выразительно.
- Будь умницей, - сказала мать. - Погуляй, а потом ступай домой и займись французским. Не забывай, что у тебя задание на лето.
- А оно мне надо, это задание?
- Но иначе тебя не оставят в лицее!
- А я просилась в этот лицей?
- Какая ты неблагодарная! Дядя Рудик столько сил потратил, чтобы записать тебя туда!
- Я все равно вернусь в старую школу...
- Ты невозможная девчонка!..
Дядя Рудик взял жену за локоть.
- Юточка, пора ехать. Ника шутит. Все будет в порядке, верно, девочка? - И он бодро подмигнул падчерице. Та ответила соответствующим взглядом.
Иномарка с шуршанием укатила со двора.
Ника постояла, опустив руки, мотнула головой и снова прогнула на доску качелей. Качнулась раз, другой. Разноцветное платьице опять затрепетало, как флаг...
А яхт-клубовский флаг, под которым шел в этом рейсе "Кречет", трепетал на ахтер-штаге в потоках морского ветра. Ветер этот дул почти навстречу - самый крутой бейдевинд...
Охохито проверял работу ребят.
- М-да, мучачо, это, надо сказать, получилось у тебя не очень красиво, - сказал он Владику и покачал в пальцах пеньковый трос с плетеным утолщением на конце. - Напоминает ужа, проглотившего зазевавшегося ежика...
- Зато крепко получилось, - не смутился Владик и ловко подпоясался сплетенным концом.
Охохито нагнулся над Максимом, который еще не закончил задание...
- Жора! - окликнул от штурвала капитан своего старпома. - Я не вырезаюсь! Придется сейчас увалиться, потом сделаем оверштаг. Без лишнего галса нам не обойтись...
- Как скажете, кэп! Хотя, клянусь дедушкой, я бы...
- Никаких "хотя" и никаких дедушек! Спустимся на десять миль к норду, а там снова ляжем курсом на Византийск!
- Есть, капитан!.. Матросы, по местам! И не вздумайте перепутать концы!
Матросы заняли привычные места у шкотов. Ребята приткнулись рядом.
Только дядюшка Юферс и выглядывающий из-под его локтя Гоша смотрели на аврал, высунувшись из люка.
- Давай, Жора, - сказал капитан.
- Потравить грот и стаксель! Да аккуратно, помалу... Еще!.. Стоп!
Оба паруса заполоскали было, но тут же снова взяли ветер, потому что капитан крутнул штурвал. "Кречет" побежал резвее. Но через четверть минуты капитан отдал новую команду:
- К повороту!
- Есть к повороту! На шкотах не зевать! - отозвался Жора.
- Поворот! - скомандовал капитан.
- Поворот! - повторил Жора. - Гика-шкот и стаксель-шкот втугую! Да быстрее! Неужели мама не учила вас быстро кушать манную кашу, чтобы было не так противно?! Гик налево... потравили слегка... Взяли левый стаксель-шкот!.. Молодцы, мальчики! Наветренный стаксель-шкот подберите, чтобы не болтался...
Нельзя сказать, что от мальчишек было много пользы, но они старались от души.
"Кречет" перешел носом линию ветра и теперь бежал правым галсом, полный бейдевинд.
- Макарони, возьми руль, - сказал капитан. - Курс десять градусов. Будем так идти около часа, этого хватит...
Макарони сменил Ставридкина.
Охохито снова устроился с мальчиками в кокпите. Одобрил сплесень Максима:
- Хорошо справился, мучачо... А теперь задание на засыпку. Кто быстрее завяжет двойной беседочный узел, тот пойдет к старпому помогать ему разбираться в штурманских картах. Кто зазевается, пойдет к дядюшке Юферсу чистить картошку. Так велел старпом... Раз, два... начали!
Максим, почти позабывший о морской болезни, ловко справился с узлом. Владик запутался. Завязал в конце концов, но гораздо позже Максима.
- Правильно-то у обоих, да вот юноша Ставридкин малость замешкался... Дядюшка Юферс будет рад такому помощнику.
- Ну и ладно, - сказал Владик. - Я только в кубрик загляну, заберу Андрюшку, ему на вахту пора...
Спустившись в носовой отсек, Владик неожиданно увидел там Паганеля. Тот, скорчившись, сидел на нижней койке и... давил кнопки мобильного телефона. Он очень испугался почему-то, вскочил, ударился головой о край верхней койки.
- А я... тут... вот...
- Я и не знал, что у вас есть мобильник, - сказал Владик.
- Да... я вот хотел... одной своей знакомой... Она говорила: сообщай о себе каждый день, а то буду переживать... Такая нервная... Если я помешал, то...
- Да звоните на здоровье, я только Андрюшку возьму...
Владик схватил зайца, по палубе добрался до носа и там опять накрепко привязал Андрюшку ушами к поручням.
- Смотри вперед внимательно! Ты ведь не боишься промокнуть...
А Паганель в это время, оглянувшись на выход из кубрика, опять понажимал кнопки и сдавлено заговорил:
- Алло, шеф... Это я, четвертый. Я внедрился... Судя по всему, гном открыл ребятам свои карты. Дальнейшее неясно. Подробности сообщу...
Владик оказался в камбузе. Весело сказал дядюшке и Гоше:
- Послали картошку чистить. За то, что узлы вяжу нерасторопно...
- Это самое... безобразие какое! - возмутился Гоша. - Издеваются это... над ребенком.
- Мы картошку и сами почистим, - сказал дядюшка Юферс. - Дело незаметное, за беседой-то...
- Я тоже помогу. Я и сам сюда хотел. Обидно только, что с узлом запутался... Конечно, Максим каждый день тренируется, а я этим почти не занимался. Что запомню случайно, то запомню...
- А ты не грусти, - утешил его дядюшка Юферс. - Хочешь, мы тебе такой узел покажем, о котором твой брат и не слыхивал? Про него даже не всякий старый моряк знает. Будет у тебя на другой раз преимущество...
- Хочу! А что за узел?
- Называется "узел черного Джека"... Был на клипере "Островитянка" старый боцман-негр. Этак сотни полторы лет тому назад. И придумал он узел с особой хитростью. Мало того, что завяжет-развяжет его не каждый, у него, говорят, есть еще дополнительное свойство...
- Какое?
- Ходили слухи, что, ежели завязать правильно да при этом пожелать еще чего-нибудь, то желание должно обязательно исполниться. Ну, оно, конечно, сказка, да кто его знает...
- А давайте завяжем и пожелаем, чтобы сменился ветер! Чтобы мы оказались в Старотополе! А то папа заложил галс к норду, и к Триахтырскому берегу нам теперь никак не попасть. Получается, что и до сокровища на этот раз не добраться...
- Эх, Владик... - вздохнул дядюшка Юферс. - Это, может, у вас с Максимом получится, потому что, когда кто загадывает желание, должен верить в это колдовство. А нам с Гошей на старости лет в сказки уже не верится...
- Ну, давайте, мы с Максимом попробуем! - загорелся Владик. - Вдруг получится?
- Ты погоди... Сперва посмотри внимательно, как он вяжется. Не у всякого еще получается...
- Ты это, Владик... внимательней... - поддержал старого боцмана Гоша.
Ника задумчиво вернулась в пустую квартиру. Села к столу. Повертела в руках учебник французского языка. Отложила в сторону. Подперла щеки, стала смотреть на отцовскую фотографию. Потом подошла к кровати, сняла снимок со стены. Положила на подушку, легла щекой рядом. Пространство качнулось, обволокло девочку сном - ведь она не спала всю ночь...
Побежали в полумраке блики, словно отблески волн. Надвинулись какие-то скалы. Все это совершенно беззвучно, как на экране телевизора с выключенным звуком. Появилось на миг живое лицо отца. Потом Ника увидела отца сидящим в одиночестве у палатки на песчаном берегу, на фоне развалин старинного города... Взгромоздились волны, кинули к берегу катер под черным флагом, с него попрыгали люди в масках. Палатку распорола пулеметная очередь. Отец вскочил, люди бросились к нему, скрутили. Мелькали их лица-маски, мелькало лицо отца, вставали громадные волны, качались древние колонны и стены... Ника кричала и рвалась на помощь отцу, но крик ее тоже был беззвучным, а путы сна не пускали, держали, как резиновые шнуры...
- Ловко у тебя получается, - одобрил дядюшка Юферс, увидев, как Владик справился с хитрым узлом. - Не всякий сумел бы... А развязать так же быстро сможешь?
- Вот... - Владик несколькими движениями распустил узел Черного Джека.
- Ну вот, можешь теперь похвастаться перед братом, - заметил дядюшка Юферс и переглянулся с Гошей.
- Да не буду я хвастаться. Я ему покажу, пускай тоже научится. Ему нужнее... А может, правда загадать желание? А?
- Это уж вы с Максимом сами решайте...
- Мы попробуем. Хуже не будет...
- Это как знать... - вздохнул дядюшка Юферс. - Чтобы чего не навредить, на забудьте, как желание скажете, сразу развязать узел. А то, говорят, если его долго держать завязанным, дождаться можно не того, чего хочешь, а всяких неприятностей... Сказки, конечно, да кто его знает... Макарони про это понятнее бы рассказал, он во всяких приметах профессор, да лучше его к этому делу не подключать. И себя напугает, и всех вокруг...
- Владик, ты это самое... если вправду вздумаете загадывать, то это... хорошо бы какое-то заклинание придумать...
- Какое заклинание?
- Это самое... лучше в стихах...
- Я не умею. Гоша, придумай ты. Ведь ты же поэт!
- Это самое... Надо чтобы тот придумал, кто это... загадывает... Мне про это еще боцман Пантелеич рассказывал на "Кречете"... это... на том, на прежнем...
- Чушь какая, - сказал Максим, когда Владик поведал ему о таинственных свойствах узла Черного Джека. - В двадцать первом веке живем, скоро на Марс полетим, а тут какие-то колдуньи сказки. Сказок не бывает...
- А корабельные гномы? - напомнил Владик. - Они ведь тоже сказка. А они есть!
- Гномы это просто разновидность представителей земного населения, еще не изученная биологами. А всякая магия - это ерунда.
- Но ведь есть в природе еще неизученные свойства. Например, у пирамид...
- Пирамиды - тоже ерунда...
- Тебе лишь бы поспорить!
- Да я не спорю. Давай завяжем узел и пожелаем... А чего пожелать-то? У тебя есть заклинание?
- Я думал, думал... Наверно, нескладно получилось. Вот...
- Подожди, давай уж по правилам. Сперва завяжем, потом скажешь...
- Давай... Ты завязывай, ты ведь уже умеешь. А это... прочитаю...
Максим аккуратными движениями связал хитрым узлом концы троса, который Владик принес с собой. Положил на одеяло. Владик вздохнул, зажмурился и сбивчиво продекламировал:
Это самое, хочу я,
Чтоб сейчас случилось чудо,
Чтобы Черный Джек помог
Повернуть нам на восток...
- М-да, не Пушкин, - не пощадил сочинение Владика Максим. - Едва ли в этом заклинании много волшебной силы...
Владик пожал плечами: сочинил, мол, что сумел...
Максим прислушался.
- Пока никакого чуда не слышно, не видно...
- Ну, не так же сразу...
- Ладно, подождем...
- Ты в чудеса не веришь, а одно все же случилось, - поддел Максима Владик.
- Какое?
- Тебя ведь больше не укачивает! Это Андрюшка помог.
- Просто я привык. Притерпелся...
- Он хотя и не обидчивый, а вот рассердится и снова нагонит на тебя морскую болезнь... - с легким злорадством сказал Владик.
- Не надо! - И, делая вид, что дурачится, Максим закричал в сторону выхода из кубрика:
- Андрюшка, извини! Я пошутил! Я больше не буду!..
И в это время отчаянный порыв ветра обрушился на яхту. Она почти легла парусом на воду. На наветренный борт обрушился пенный гребень.
Владик и Максим, которые сидели рядом на койке, задрали ноги, потому что оказалось: они лежат спинами на боковой стенке между койками, которая оказалась вдруг горизонтальной.
- Все наверх! - звонко загремел снаружи голос старпома Сидоропуло. - Клянусь дедушкой, прозевали шквал! Майнай грот и стаксель, салаги, пока не остались без парусины. Макарони, носом к ветру!..
Яхта слегка выпрямилась, но крен был еще очень большим. Владик и Максим с трудом выбрались из проема между койками, бросились к трапу. Разом высунулись из люка.
- Вы куда? Марш вниз! - рявкнул на них капитан.
- Была команда "все наверх"! - крикнул Максим.
- Не для вас команда! Ваше дело сидеть и не высовываться! А то смоет, как тараканов!..
Владик вдруг скатился к койке.
- Это мы виноваты! Забыли развязать узел.
Он суетливо распустил узел Черного Джека, но это не улучило обстановки. Ветер свистел, яхту швыряло. Выглядывая из люка, мальчишки видели, как все, кроме Макарони, который вцепился в штурвал, удерживая яхту носом к ветру, пытаются укротить и убрать взбесившуюся от шквала парусину. "Кречет" подбросило встречной волной, завалило на корму. Владик и Максим скатились с трапа. Максим поднялся быстро, Владик скорчился. Максим помог ему. Их спинами кинуло на койку.
- Что это у тебя? - крикнул Максим.
У Владика от рубца под коленом тянулась красная полоса.
- О ступеньку брякнулся, там латунь!..
- Надо забинтовать!
- Потом! Мне надо наверх! Там же Андрюшка, его сорвет! - Владик снова кинулся по трапу к люку.
Максим ухватил его поперек туловища.
- Не сходи с ума! Смоет!
- Там же Андрюшка!..
Владик бросил на койку очки. В левой руке у него был зажат пеньковый трос - тот, который он недавно он сращивал сплеснем и концы которого недавно были соединены злополучным узлом. Теперь Владик привычным движением захлестнул один конец вокруг себя петлей, одной рукою быстро завязал беседочный узел. Другой конец сунул в руки Максиму.
- Задай наверху за стойку два шлага! Я доберусь до носа, отвяжу Андрюшку! Ты, главное, не отпускай! Если сорвусь, тяни на себя изо всех сил!
- Сплесень не выдержит! Ты его кое-как сделал!
- Выдержит! Я всегда плету прочно, хоть и некрасиво! Делай, что говорят!
И самостоятельный, всегда уверенный в себе, Максим сейчас послушался Владика.
Они снова кинулись наверх. Максим несколькими витками обмотал пеньковый трос вокруг трубчатой стойки у выхода на палубу, вцепился в конец изо всех сил. Владик ухватился за комингс люка, пригнулся, выжидая момент. Когда схлынул очередной захлестнувший носовую палубу гребень и яхта на секунду замерла между двумя размахами волн, он бросился на бак, согнутым локтем зацепился за трубчатый поручень и принялся, ломая ногти, развязывать Андрюшкины уши.
Новый гребень накрыл Владика, и, когда схлынул опять, мальчишку заметили Охохито и Паганель, пытавшиеся укротить и собрать спущенную парусину стакселя (в это же время Жора и Макарони, у которого капитан перехватил штурвал, работали на патент-рифе, убирая грот).
- Марш вниз! - гаркнул Охохито Владику. Но тот пропустил над собой еще одну волну и продолжал отвязывать зайца. Еще волна... Владик еле удержался. Максим , сцепив зубы, следил за Владиком, готовый в любой миг потянуть конец. Охохито хотел ухватить Владика, чтобы забросить в кубрик, но руки матроса скользнули по мокрому резиновому жилету, а Владик толкнул Охохито ногой - не мешай.
- Убери его скорее! Клянусь дедушкой, смоет к чертям! - крикнул от грот-мачты Жора. Охохито попытался снова оторвать Владика от релинга (и обоих накрыл еще один гребень). Паганель не мог придти на помощь Охохито (а может, не очень и стремился) - он животом прижимал к палубе собранный в ком парус, который стремился снова впустить в себя ветер и вздыбиться живым чудовищем.
- Держи! - Жора оставил на попечение Макарони рукоять патент-рифа (грот был уже почти скручен) и бросился на нос. Они ухватили Владика вдвоем. Это было не очень-то разумное действие. Ну, оторвали от поручней мальчишку, а дальше? Гребень накрыл их троих. Вода понесла их по наклонной палубе. Максим, уцепившись за стойку локтем, а за ступеньку трапа ногами изо всех сил (откуда только они взялись такие) потянул трос, которым был обвязан Владик. Жора и Охохито не удержали Владика (да, трезво размышляя, этого и не следовало делать), они запутались вместе с Паганелем в парусе, поминая его (Паганеля) всякими морскими терминами (неразборчиво) и голося: "Владик, держись!"
Максим потянул Владика сильнее прежнего, не удержал локоть на стойке, его почти полностью вытянуло волной (которая тащила по палубе и Владика) на палубу. Максим опрокинулся на спину, согнул ноги, уцепился ими за ограждение люка. Волна накрыла и Максима, захлестнула в люк. Максим продолжал тянуть конец.
Владик со спасенным Андрюшкой в руках грянулся о Максима, толкнул его назад, они вместе покатились по трапу в кубрик, оказались сидящими на палубе у койки. Качнуло, подбросило, помогло мальчишкам усесться на койку и прижаться спинами к обшивке. Кроме того, они вцепились друг в друга.
- Подожди! - дернулся Владик. - А вдруг их смыло?!
Но Жору и его помощника не смыло. Голова старпома Жоры показалась в люке. Вцепившись в комингс, он прокричал плачущим голосом:
- Не знаю, какие приемы воспитания применяются у вас в семье! Но, клянусь ремнем дедушки Анастаса, я попрошу капитана!..
- Мы больше не будем! - хором сказали юнги, причем внимательный слушатель мог бы уловить в их голосах едва заметную дурашливую нотку.
- Да уж понятно, что не будете! После капитанской вздрючки! - И преодолев сопротивление ветра, разгневанный старпом Жора Сидоропуло захлопнул стеклянную крышку люка.
- Приехали, - подвел итог Владик. - Наверно, запер снаружи. Теперь не вылезем, пока не позовут на расправу.
- Как думаешь, сильно влетит? - деловито поинтересовался Максим.
- Понятия не имею... Мне по-настоящему никогда в жизни еще не влетало!.. Наплевать! Главное, что Андрюшка - вот он... - Владик счастливо прижимал к груди пропитанного водой тряпичного зайца.
- Лишь бы твой папа не отправил меня домой!
- Не отправит... Мы разве виноваты?! Мы же все правильно сделали! Андрюшку надо было спасать? Надо! Мы все продумали, страховку обеспечили!.. Жора сам в панику ударился...
- Я знаешь чего испугался в последний момент?
- Чего?
- Вдруг твой сплесень на тросе не выдержит! Тогда что?
- Я ведь говорил: всегда плету крепко, если даже некрасиво...
Этот разговор шел во время крепкой качки - волны продолжали швырять "Кречет", и ветер не унимался. Глянув на потолок, Максим спросил:
- Как ты думаешь, можем потонуть? Ты не думай, что боюсь, просто хочу трезво оценить ситуацию... Если тонуть, то не хотелось бы в запертом кубрике...
- Думаю, не потонем. Яхта килевая, перевернуться не может. Корпус новый, крепкий... Разве что мачту может сломать, но это еще не гибель...
Качнуло сильнее прежнего, мальчишки опять завалились спиной на внутреннюю обшивку, задрали ноги. Кровь по-прежнему бежала по ноге у Владика. Когда яхта наклонилась на другой борт, Максим глянул на Владькину ногу и сказал:
- Не унимается. Надо перевязать.
- Да ерунда...
- Не ерунда. Истечешь кровью, как несчастный боец, брошенный на поле боя... - Максим загнул край флотского одеяла, вытянул край простыни, вцепился в него зубами, оторвал полосу. - Ну-ка давай...
Бинтовать пострадавшего при такой качке - дело не простое, прямо цирковой номер. Несколько раз раненый и "санитар" валились друг на друга, но в конце концов Максим завязал самодельный бинт.
- Только не делай узел Черного Джека... - хихикнул Владик.
- Макарони сказал бы: "Не поминай зря, худо будет", - хихикнул Максим.
- Куда уж хуже-то! Вон как свистит... Сами виноваты - не развязали вовремя.
- Неужели думаешь, что из-за этого?
- Кто знает... Интересно, это только здесь так дунуло или по всему побережью?..
"Дунуло" по всему побережью. Разноцветными флагами стало рваться развешенное на балконах и во дворах белье. Согнулись деревья, полетели сорванные листья, посыпались разбитые стекла из захлопнувшихся оконных створок, запрыгали у причалов шлюпки, полетели вырванные из рук прохожих пестрые (взятые для защиты от солнца) зонтики. Помчался над асфальтом унесенный ветром тент от тележки с мороженым...
Ветер ворвался в комнату Владькиной мамы, смахнул и разнес по углам листы дипломного проекта. Мама кинулась ловить их, собрала кое-как, прижала на столе тяжелыми книгами. Над столом подрагивала висевшая в рамке фотография: смеющиеся муж и сын.
Где они теперь? Что с ними?
Мама торопливо взяла мобильник, стала звонить на яхту. Телефон молчал. Если бы мама могла видеть крыши и башни города, она заметила бы, что потоки ветра согнули и обломали антенны на вышке ретрансляционной станции...
Мама с тревогой подошла к окну, которое захлопнулось само собой (и, к счастью, уцелело). Ветер хозяйничал на улице...
Хозяйничал он и в Старотополе. Вскинул и забросил на ветки доску качелей, на которых недавно качалась Ника. Нес по уступам улиц листья каштанов, вырванные у прохожих газеты, чьи-то шляпы...
Ника шла из магазина с большой хозяйственной сумкой. Ветер чуть не вырвал сумку из рук, надавил на Нику, загнал ее под арку дома, у которой гнулась и скрипела старая акация.
Легко, словно клочок бумаги, ветер гнал по улице мальчика лет девяти в белом матросском костюме. А мальчик и не стремился остановиться - он, в свою очередь, гнался за синей бейсболкой, которую унес у него ветер. У акации ветер взметнул бейсболку, загнал ее в гущу ветвей. Мальчик по инерции чуть не пролетел мимо арки, но Ника перехватила его, вдернула за руку под защиту каменной стены.
- Вот балда! Тебя в море унесет!..
Часто дыша, мальчик смотрел на гудящую крону акации.
- У меня там шапка застряла... Пусти, я полезу...
- Ненормальный, да? Сдует, как букашку!
- Все равно полезу... У меня в ней там...
- Что?
- Очень важная вещь... - Он качнулся к выходу на свистящую ветром улицу. Ника опять схватила его.
- Пусти! Мне правда очень надо!
Они посмотрели друг другу в глаза. Мальчишкины глаза были мокрыми.
- Очень-очень? - Сказала Ника.
- Да!!
- Держи... - она отдала мальчику сумку. Прижала его покрепче к стене, а сама выскочила и вцепилась в ствол акации.
Конечно, она была сильнее, крепче, поворотливей, чем растерянный мальчонка в матроске. Споря с ветром, забралась на скрипящую акацию. Почти скрылась в шумящей кроне. И скоро прыгнула на асфальт. Упала на коленки, не удержалась, покатилась по асфальту, вскочила. Вбежала под арку.
- На! - Ника протянула мальчику бейсболку.
- Спасибо... - он прижал ее к груди, как спасенного котенка.
Ника помедлила и спросила:
- А что у тебя за вещь там?.. Если это не тайна...
Мальчик подумал, сунул пальцы под надорванную подкладку бейсболки, достал бумажку.
- Вот. Это билет от автобуса... счастливый... Я ходил с ним сдавать экзамен в музыкальную школу, и уж-жасно боялся, а он помог. На пятерку... Смотри, какой номер...
На бумажной ленточке были отпечатаны цифры:
123321
- Хорошо тебе, - вздохнула Ника. - Если бы у меня был такой билет. Для удачи...
- Смотри, у тебя локоть ободрался... - виновато сказал мальчик.
- Подумаешь. Не смертельно... Ты далеко живешь?
- Нет, за углом, на Якорной...
- Пойдем... - Она взяла мальчика за руку (бейсболку он крепко держал другой рукой), и они, пригибаясь против ветра, ринулись к перекрестку.
За углом ветер был послабее. Скоро Ника и мальчик оказались у подъезда, вскочили в него, как в убежище. Здесь к ним с радостным повизгиванием подскочил клочкастый пудель.
- Чапа! - обрадовался мальчик. - Здравствуй! Тебя что, домой не пускают?
Чапа потанцевал перед мальчиком, а потом и перед Никой, на задних лапах. Ника потрепала его по ушам.
- Хороший... Это твой?
- Соседский... А вообще-то общий... Смотри, он на твой локоть смотрит. Дай ему зализать, и быстро пройдет. У добрых собак слюна стерильная. Чапа всем ребятам коленки и локти зализывает, когда обдерут...
Ника усмехнулась и подставила локоть. Чапа деловито взялся за свое санитарное дело. Мальчик и Ника наблюдали.
- Спасибо, - через полминуты сказала Ника Чапе. А мальчику сообщила: - Ну, все. Надо мне идти. Не теряй больше шапку...
- Не буду, - серьезно сказал он. И вдруг попросил, когда она шагнула к двери: - Подожди...
Ника остановилась.
- Тебе очень нужна удача? - спросил мальчик.
- Еще бы... - горько сказала девочка.
- Тогда возьми, - мальчик достал из-под фуражечной подкладки и протянул автобусный билет. Ника смотрела смущенно и недоверчиво.
- У меня была уже одна большая удача, - объяснил мальчик, глядя большими честными глазами. - Пусть теперь случится у тебя.
Она неуверенно взяла билет.
- А не жалко?
- Немного жалко, - прямодушно сказал он. - Но ведь тебе нужнее. А когда жалко, это даже лучше. Волшебство получается сильнее...
- Ты хороший человек, - сказала Ника.
- Да ну... обыкновенный... - пробормотал он. - Когда загадаешь желание, сомни билет в кулаке. А потом разгладь снова...
- Обязательно... Спасибо... - Ника вдруг быстро чмокнула мальчишку в щеку. Потом опять потрепала по ушам Чапу и выскочила под ветер...
Мальчик постоял, держась за щеку. Вздохнул, присел на ступеньку, притянул пуделя к себе...
А "Кречет" продолжал бороться со штормом.
- Жора, надо поставить штормовой стаксель! - крикнул капитан Ставридкин. - А то развернет лагом, будет полный марш Шопена!...
- Поставим, кэп!
И скоро вверх по штагу поползла парусина маленького треугольного паруса.
- Охохито, Паганель! Возьмите пока руль! - скомандовал капитан. - Старайтесь держать круто-круто в бейдевинд. На грани заполаскивания... Макарони, Жора! Стаксель-шкот втугую!
Два матроса перехватили рулевое колесо.
- Скорость-то будет никакая, капитан, - жалобно сказал Паганель.
- Главное, чтобы не развернуло бортом к волне...
- Постараемся, капитан, - пообещал Охохито.
Штормовой стаксель иногда стремился заполоскать, но Охохито слегка перекладывал руль под ветер (Паганель, судя по всему помощник был так себе), и дрожащая парусина снова натягивалась. Яхта шла, зарываясь носом в волну...
В кубрике Максим и Владик при каждом раскачивании по-прежнему наваливались друг на друга. Владик прокричал:
- Стало качать ровнее! Наверно, вздернули штормовой треугольник!
- Ты говорил, что не разбираешься в морском деле! А на самом деле вон как разбираешься! - крикнул в ответ Максим.
- Я говорил, что не учил специально! А что знаю, то само запомнилось!.. - Он повертел в пальцах очки. - Смотри, стекло треснуло. Сам не знаю, когда...
Наверху капитан Ставридкин распорядился.
- Теперь надо перекусить по очереди. Как бы ни свистело, а питаться необходимо...
- Клянусь дедушкой, это правильно. У меня, чем крепче свистодуй, тем сильнее аппетит...
- А как там эти любители приключений?
- Никуда не денутся. Я из закрыл внизу.
- Взгреть бы обормотов...
- За что, Данилыч? Любимого зайца спасали. Нам-то не до него было, а они вспомнили... И, кстати, действовали по правилам...
- Вот оказались бы за бортом. Разве выловишь в такой каше?
- Господь миловал... - Жора украдкой перекрестился. - Ты их, Данилыч, сильно не ругай. Клянусь дедушкой, геройские пацаны...
- Ладно... В любом случае надо сперва покормить...
Жора заглянул на камбуз.
- Дядя Юферс! Доблестные мариманы должны обедать даже на краю пучины!
- Придется опять консервами, Жора! Сам видишь, какие танцы!..
- Хоть чем! Клянусь дедушкой, я готов сожрать живого кашалота! - И Жора скрылся.
Корабельный гоном Гоша сокрушенно сказал из-за своего укрытия.
- Кажется, это самое... намудрили мы с этим колдовством...
- Думаешь, мальчишки что-то сделали не так?
- Это самое... я сделал не так. Узел-то этот сам по себе. А я еще вдобавок поворожил это... по старинке. Гномьим заклятием. И это самое... перестарался, видать. Практики мало... Это, значит... старость...
- Зачем ты, Лангустыч, решил добавить ветру-то?
- Думал, это... что капитан сразу ляжет на левый галс, потому как при нем, при левом, это самое... "Кречет" послушнее. А он, капитан-то, видать, это самое... не распознал еще такое... или не успел повернуть... Теперь это... не видать нам Старотополя...
- Это, Гоша, еще рано говорить. На море бывает всякое... Пойду кормить морячков...
- Погляди, как там мальчики. Это самое... тревожно за них...
- Погляжу...
Мальчиков, между тем, Жора с предосторожностями переправил через палубу в общий кубрик.
- Получите героев. Под расписку.
Максим и Владик встали, насколько это позволяла качка, в позе виноватых школьников, которых доставили в кабинет завуча.
Те, кто поедал из банок принесенные дядюшкой Юферсом консервы (капитан, Макарони и сам Юферс) молча смотрели на них.
Проглотив очередную порцию фасоли, капитан наконец спросил:
- Как по-вашему, что теперь с вами делать?
Они переглянулись.
- Наверно, выдрать, да? - с грустным пониманием выговорил Максим.
- Очень правильная мысль... Жаль, что пока не позволяет обстановка... Есть хотите?
- Да!! -возгласили оба юнги. А Максим радостно добавил: - Представьте, у меня всю морскую болезнь слизнуло непонятно куда! Наверно, с перепугу! И зверский голод!..
- Ешьте, мои хорошие... - заботливый дядюшка Юферс протянул им открытые банки и ложки. Оба "героя" накинулись на еду.
Затрещал телефонный сигнал. Капитан схватился за карман, выдернул мобильник.
- Я про него и забыл. Надо же не размок... Да! Слушаю!.. Да, я... Все нормально... Ну, свистнуло слегка, теперь ковыляем потихоньку против волны. Обидно, что теряем время, а так все в порядке...
- У нас тоже был сильный шквал! - кричала в телефон обрадованная мама Владика. - Но сейчас уже все стихло! И, видимо, сразу починили антенны. А сперва я никак не могла связаться с вами и очень беспокоилась... Как там мальчики! Что?..
- В порядке мальчики, - бодро отвечал капитан Ставридкин. - Вон, наворачивают фасоль в томатном соусе за обе щеки... Нет, не укачивает, он же со своим зайцем!.. Макса малость укачало сперва, но теперь ест с удвоенным аппетитом... Ладно! Мы тоже целуем... Ребята, вам привет от мамы, от тети Оли...
- Ура... - не переставая жевать, откликнулись они и отсалютовали ложками.
- Жора, Макарони, - смените сейчас рулевых, пусть пожуют, - сказал капитан.
- Дядя Степа, а можно я постою сейчас на вахте с рулевыми? - сунулся вперед Максим. - Кажется волна стала потише...
- Жора, одолжи мне дедушкин ремень! - с самым зверским лицом потребовал капитан Ставридкин.
- Дядя Степа, я пошутил! - быстро сказал Максим.
Капитан оглянулся на старого боцмана.
- Дядюшка Юферс, заберите юных обормотов на камбуз, и пусть до вечера драят миски, вилки, ложки. Это им за все их фокусы. И чтобы носа не совали на палубу...
- Будет сделано, капитан! - Дядюшка подмигнул Владику и Максиму.
На камбузе мальчишек встретил обрадованный Гоша.
- Я весь это самое... ис-пере-живался!.. С вами это... ничего не случилось?
- Все в порядке! - бодро сообщил Владик. - И главное, что Андрюшка с нами! - Он поболтал в воздухе лапами промокшего зайца, с которым теперь не расставался.
- Вот разожгу плиту, мы его высушим, - пообещал дядюшка Юферс.
- Что-то мы это... не то наколдовали, - самокритично покряхтел Гоша. - И вы, и... это самое... я... У меня даже стихи сочинились. Может это... пригодятся для поэмы...
Наверху свистело по-прежнему, и яхту болтало не меньше, чем раньше, но все уже притерпелись к штормовой обстановке. Поэтому Владик подбодрил друга Гошу:
- Почитай!
- Я... это...
- Правда, Георгий Лангустович, почитайте, - попросил и Максим. Может быть, скорее из вежливости, но внешне убедительно...
- Я... ну, это... вот... - Гоша, цепляясь за что попало, ухитрился встать в поду декламатора.
Чтоб клад капитана отважного Галса
Скорей оказался поближе от нас,
Мы очень старались, я тоже старался,
Но "Кречет" вдруг лег на ненужный нам галс...
- Правильно, Гоша, - вздохнул дядюшка Юферс. - Правильно, хотя и печально... С этого галса "Кречету" теперь и не уйти, пока дует с такой силой. Под штормовым стакселем делать оверштаг - штука рискованная. Как зависнешь в левентике, раздолбать и кинуть может в такие тартарары...
-Это я... это самое... во всем виноват... - скорбно сообщил Гоша, выходя из "поэтического транса".
- Да ладно, не горюй, - попытался утешить его Владик. - Ну, пусть не будет клада. Зато были приключения! Ты о них напишешь новые стихи...
В главном кубрике в это время шло совещание.
- ... Такая вот неприятность, Данилыч, - докладывал старпом Жора. - Кто мог подумать. Казалось, новая яхта, а тут все одно к одному. И двигатель не запускается, и вант-путенсы раздолбало... Клянусь дедушкой, еще немного, и мачта может полететь.
- Это что же? Хочешь - не хочешь, а надо менять галс...
- И даже двигателем не подработаешь... А мачту надо спасать. Если не укрепим вант-путенсы, полетит...
- Может, поднять зарифленный грот?
- Клянусь дедушкой, ванты не выдержат...
- Тогда не будем тянуть, Жора. Может, бог морей будет милостив?
- На то и надежда...
Матросы и Жора разобрали стаксель-шкоты. Капитан Ставридкин встал рядом с рулевым Макарони.
- Начали, ребята. Ували помалу... Хватит... К повороту!
- Есть к повороту! - откликнулся Жора.
- Поворот! Крути ребята!.. - и сам стал помогать вертеть штурвал.
Яхта пошла носом к ветру. Не очень охотно пошла - скорость еле-еле, парус маленький. Встала носом точно к волне и ветру, заныряла пуще прежнего.
- Стаксель на ветер! - заорал капитан. Жора и матросы вручную вынесли налево как можно дальше шкотовый угол штормового треугольника. Яхта подскочила и ухнула с волны еще, еще, и... наконец перевалила на левый галс.
- Ура! - завопил у штурвала Макарони и тут же трижды плюнул за плечо. Капитан облегченно улыбнулся.
- Ну и лады... Жора займись с Охохито вантами, поставьте хотя бы временные талрепы... И можно, пожалуй, поднять наполовину грот. Побежим как надо. Терять нечего, теперь все равно не миновать Старотополя, придется заходить на ремонт. Невеселое дело, да все же лучше, чем к рыбам в гости...
Скоро "Кречет", прыгая с волны на волну, мчался среди гребней в бейдевинд левого галса. Паруса были уменьшенные - все тот же штормовой стаксель и зарифленный наполовину грот, но скорость была приличная, потому что ветер не слабел. Между тем, опускались сумерки...
На камбузе шла беседа. Дядюшка Юферс довольно рассказывал:
- Капитан так и сказал: "Теперь без захода в Старотополь не обойтись, а там застрянем на сутки, не меньше. Надо ремонтировать растяжки, спасать мачту. Да и двигатель проверить... Так что твоя судьба, Гоша, вроде стала поулыбчивей...
- Ох... это... не знаю...
- Будем надеяться... А пока включим музыку... - Он нажал кнопку плейера, и послышалась знакомая песня о сундучке.
- Макарони услышит, опять начнет накликать всякие беды, - опасливо сказал Максим.
- При таким свисте не услышит, - возразил Владик. - Да и чего в этой песне плохого? Сперва страшновато, а потом все хорошо. Про кота, которого взял с собой юнга Генри... Может, это про того самого кота, который в другой песне, в колыбельной... - И он погладил Андрюшку, которого держал на колене.
Дядюшка Юферс быстро перемотал пленку, и послышался последний куплет колыбельной:
Кот корабельный приткнется под боком
(Стрелка компасная - кончик хвоста).
Канет печаль твоя в море глубоком,
Если тихонько погладишь кота...
Помолчали под чувствительную песню. Гоша поворочался и сказал:
- Хорошо это... когда на судне кто-то живой, с лапами, с хвостом... У нас на клипере, при капитане Аполлоне Филиппыче Гущине-Безбородько был это самое... пудель. Звали его это... Бимс! Всех потешал, танцевал это... под балалайку. Боцмана Матвея Бубенку изображал, как тот... это самое... выпимши из увольнительной по трапу идет... Тот это... не обижался... А еще он это... всех лечил обязательно. Если кто обдерется до крови, палец... это самое... порежет или на гвоздь напорется, сразу Бимса зовут. Он это... полижет, и скоро, значит, никакой болячки и заразы...
- Сейчас бы сюда этого Бимса, - вздохнул Владик. - А то Андрюшка хороший, но лизать раны не умеет...
- А что... это... у тебя где? - тут же заволновался Гоша.
- Да, кажется, нога припухла под бинтом...
- Это... болит?
- Маленько... Да ладно, пройдет...
- Ну-ка, ну-ка... - Дядюшка Юферс ухватил Владика за щиколотку и начал толстыми своими пальцами разматывать бинт (конечно, уже не самодельный, из простыни, а марлевый). - Ай, и правда припухло... Уж не заразил ли?
- Да не...
- Я это... - нерешительно сказал Гоша. - Если, конечно, никто не против... Я это самое...
- Что, Лангустыч? - с ожиданием глянул на него дядюшка Юферс. - Рецепт имеется?
- Не рецепт, а это самое... - Гоша поскреб под вязаным колпаком темя. - Насчет этого... значит, Бимса. Маленько еще колдовства-то у меня осталось... Может, это... попробовать?
- Как это? - разом выдохнули Владик и Максим.
- Вы только... это,,, сперва прикройте глаза... чтобы, значит, не сглазить... и ты, Юферс...
Мальчики и дядюшка удивленно переглянулись, но послушались.
Корабельный Гном пооглядывался, съежился, забормотал, закрутил большими пальцами сложенных на животе рук... шумно выдохнул... и перед ним затанцевал на задних лапах черный лохматый пудель.
- Значит, это... вот... Бимсик, хороший ты пес...
Дядюшка и ребята изумленно уставились на песика. А тот, не смущаясь новой обстановкой, потанцевал, лизнул гному ладонь и деловито обернулся к Владику. Сразу понял, что надо делать. Шершавым языком принялся вылизывать покрасневший рубец.
- Ой... - шепотом сказал Владик.
- Это самое... терпи, если щекотно...
- Да не щекотно, а... не верится... Он настоящий?
- А ты это... погладь...
Владик погладил пуделя. Тот помахал хвостом, не прекращая своего медицинского занятия. А когда прекратил, сел и вопросительно посмотрел на всех по очереди.
- А у меня вот... тоже... - Максим храбро отодрал от колена пластырь. - Еще не совсем подсохло. И болит иногда...
Бимс продемонстрировал полную готовность помочь и другому мальчишке. Такая, мол, моя корабельная служба. Начал лизать колено.
- Мы с Владикам оба хромые инвалиды, - улыбнулся Максим виновато, словно извиняясь за прежние грехи. - Только он сильнее пораненный...
- Теперь оба избавитесь от инвалидности, - пообещал дядюшка Юферс, бинтуя Владику ногу. - Хорошая собачка Бимс. Вот ведь какое чудо... Гоша, ты ее насовсем сюда, или...
- Это самое... насовсем такое не получается... на минутку это...
Бимс оглянулся на гнома: я, мол, свое дело сделал.
- Это... умница Бимс, - похвалил Гоша. - А теперь это самое... беги. Привет Аполлону Филиппычу...
Бимс еще раз мотнул и... не убежал, а просто растаял в воздухе.
- Ну вот, - вздохнул Максим. - Даже спасибо сказать не успели.
- А вы это самое... скажите. Он услышит...
Владик и Максим посмотрели друг на друга, зажмурились и громким шепотом произнесли вместе:
- Спа-си-бо, Бимс...
И послышалось сквозь штормовой шум, будто кто-то весело тявкнул вдали...
Дядюшка Юферс опять включил колыбельную.
Ветер, кажется и вправду стал спокойнее, ровнее. Ребят клонило в сон. Они, сидя рядышком, привалились друг к другу.
- А когда будет Старотополь? - пробормотал Максим.
- Если все пойдет без приключений, то завтра утром, - разъяснил дядюшка Юферс. - Хотя на море случается всякое...
"Кречет" шел по темному морю среди смутно белеющих гребней.
Под низкими облаками прорезалась оранжевая щель заката...
