Якорное устройство
— Из чего оно состоит? Ну, во-первых, из самих я к о р е й. Во-вторых, из я к о р н ы х к а н а т о в или я к о р н ы х ц е п е й.
Канаты сейчас почти не употребляются, разве что на самых мелких судах. Но в прежние времена, даже в середине девятнадцатого века, ковать прочные звенья для якорных цепей не умели и предпочитали пользоваться канатами.
Каким должен быть "канатик", чтобы удерживать океанский парусник или пароход?
Был известен в свое время громадный пароход "Грейт Истерн", его построили в Англии в 1859 году. У него было шесть мачт для парусов и могучие паровые машины, которые вращали винты и гребные колеса, расположенные по бортам. Каждое колесо размером было значительно больше цирковой арены. На этом пароходе плавал в Америку Жюль Верн и затем написал роман "Плавающий город"... Так вот, якорные канаты парохода "Грейт Истерн" в диаметре были около метра!
Представляете, сколько с этими канатами было возни и сколько места они занимали на судне!
Потом канаты на судах стали заменять цепями, но моряки по привычке якорную цепь долго еще называли канатом. Случается, что и сейчас называют.
Цепи, конечно, удобнее: прочнее, занимают меньше места. Хотя при этом они тяжелее... Вот, посмотрите на "колечко" от такой "цепочки".
На палубе рядом с якорем лежало звено якорной цепи. Ого-го! Оно было размером с большой калач, какие продаются в булочной на углу Озерной улицы. Вася и Слава с трудом подняли его. Вася покряхтел и спросил:
— А зачем в этом кольце перемычка? Для пущей тяжести, что ли?
— Для прочности, — разъяснил Модест Мокроступович. — И чтобы цепь не перекручивалась. Называется эта перемычка к о н т р ф о р с.
Кот Василиса вдруг соскучился по хозяину и стал тереться о его джинсы.
— Отойди! А то уроню "бублик" и будешь ты не Василиса, а Пациент...
Вася и Слава опустили звено на доски.
— Как же с такими цепями управляются? — спросил Вася. — Это ведь только одно звено, а в цепи-то их сколько! Она бывает, наверно, длиной метров в сто?
— Бывает и длиннее... Управляются с помощью механизмов и дружными усилиями многих матросов. А чтобы управляться было легче, цепь разбивают на с м ы ч к и. В них двадцать три, двадцать пять или двадцать семь метров (нечетное число). Соединяются смычки особыми звеньями, которые размыкаются, а потом свинчиваются. Их делают особенно прочными. На звенья наносят специальные пометки — марки, которыми отмечают число смычек в цепи.
А теперь о том, как якорь на цепи или канате поднимают со дна морского. Руками "игрушечку" не вытащишь.
— Есть специальные вороты, я читал, — вставил Слава.
— Есть. Это, кстати, еще одна часть якорного устройства... В наше время на больших судах эти вороты вращаются с помощью машин. Но кое-где, особенно на парусниках, их до сих пор вертят матросы.
Какие бы ни были эти подъемные устройства — с двигателями или с ручным приводом — они все равно делятся на два вида. Если вал для каната или цепи стоит на палубе вертикально — это ШПИЛЬ. Если вал укреплен горизонтально — это БРАШПИЛЬ.
Модест Мокроступович привычно поводил в воздухе пальцем, и перед ребятами возникли два рисунка:
— А теперь посмотрите в натуре. Здесь на баке стоит шпиль.
Ребята оглянулись и увидели круглую ребристую тумбу с утолщением внизу и в головной части. Ростом шпиль был с Васю, а взрослому человеку — по грудь. В "голове" шпиля чернели квадратные гнезда.
— Это для рычагов? — спросил догадливый Слава Воробьев.
— Да. Рычаги бывают длиной метра два, а то и больше. Называются в ы м б о в к и. На каждую наваливается по два-три человека, и — "Поднять якорь!"
Есть слухи, что некоторые боцмана использовали вымбовки не только для вращения шпиля, но и для воспитания нерадивых матросов. Но сейчас это, конечно, строго запрещено...
Не знаю, как в нынешние времена, а раньше, когда матросы наваливались на вымбовки и начинали ходить по кругу, они пели какую-нибудь специально придуманную для этой процедуры песню. Например: "В гавань входит черный клипер, гей, ребята, гей..." — гном Мотя мечтательно прикрыл глаза.— Или такую, пиратскую... Мотя откашлялся и пропел хрипловатым тенорком:
Ну-ка, навались, ребята,
Поднимаем якоря!
Очень хорошо, ребята,
Что уходим мы в моря.
Есть примета,что нас всех
За морями ждет успех.
Там красавицы — как феи,
Там богатые трофеи...
— Не очень хорошая песня, — заметила Ксеня. Но мальчишкам слова и мелодия понравились. И котам — они музыкально замурлыкали. Но Слава тут же вернул всех к основной теме:
— Я одного не пойму: как можно канат метровой толщины или такую могучую цепь намотать на шпиль или брашпиль? Чуть-чуть покрутишь, и на барабане нарастет целая гора.
— Что ты, что ты! Цепи и канаты не наматывают целиком! — даже испугался Мотя. — Шпиль и брашпиль перебрасывают их через себя в специальные носовые отсеки (они — тоже часть якорного устройства). Канат для этого обносят вокруг барабана шпиля или брашпиля. Чтобы он не скользил, на барабане есть специальные ребра — в е л ь п с ы. А для цепи делаются зубцы.
Когда подъемное устройство работает, канат или цепь тянет якорь из воды, проходит вокруг барабана и укладывается в отсек под палубой. Называется этот отсек к а н а т н ы й я щ и к. Даже если он служит для цепи, его часто по привычке называют не "цепным", а "канатным"... Пойдемте-ка, я вам покажу.
Скоро все оказались в помещении с косыми стенами. Выступали из сумрака тимберсы и стрингера. Пахло гнилым деревом и ржавым железом. Над головами светилось в круглом отверстии лунное небо.
Мотя включил желтый фонарик, но сумрак почти не рассеялся. "Там красавицы — как феи, там богатые трофеи", — мурлыкал под нос Вася, но и ему, и остальным было не по себе.
— Отверстие над нами называется КЛЮЗ, — сообщил Мотя. — Оно проделано рядом со шпилем. Именно через него канат с барабана шпиля попадает сюда. И укладывается между переборок складками. А что ему остается делать?
В носовой части корпуса, в обшивке тоже есть к л ю з. Через него канат тянется к шпилю — по специальной трубе через еще один клюз в палубе.
Клюзы — это не просто отверстия. Края их крепко окованы, иначе цепь или канат мигом перепилят обшивку и палубу.
Таким образом, что у нас получается? Я к о р н о е у с т р о й с т в о состоит из:
я к о р я,
я к о р н о г о к а н а т а или ц е п и,
ш п и л я или б р а ш п и л я,
к л ю з о в,
к а н а т н ы х (ц е п н ы х) я щ и к о в.
Запомнили?
— Запомнили, запомнили, — Ксеня передернула плечами. — Идем наверх. Здесь как-то неуютно.
— Еще бы, — хихикнул Мотя. — В прежние времена в канатный ящик сажали провинившихся матросов. Они очень боялись такого наказания. Ведь когда приходило время отдать якорь... Кстати, никогда не говорите "бросить якорь", его не "бросают", а о т д а ю т... Так вот, когда наступал такой момент, про арестанта могли забыть. И в этом случае... Моряки по команде выбивают специальные стопоры, якорь всей тяжестью устремляется на дно и со страшной скоростью тянет за собой цепь. Ее складки дико мечутся в канатном ящике... Вряд ли бедняга уцелеет...
— Ой, пожалуйста, скорее наверх, — попросила Ксеня. А Василиса и Синтаксис жалобно взвыли. Может быть, они подумали, что их решили запереть в канатном ящике — за грехи, которых было немало.
Когда все оказались под лунным светом, Мотя вдруг хлопнул себя по лбу.
— Чуть не забыл! Вам надо знать еще про один предмет. Называется он ЖВАКА-ГАЛС. Это кусок цепи со специальным крюком ( г л а г о л ь - г а к о м ). Цепь жвака-галса прикреплена внутри судна к набору корпуса (обычно к кильсону). А к глаголь-гаку прикреплен уже якорный канат (или цепь). Жвака-галс устроен так, чтобы его можно было легко отцепить от якорного каната — бывают ведь случаи, когда надо быстро освободиться от якоря (хотя и жаль его оставлять на дне). Но это, конечно, в особых случаях.
А бывали случаи, когда жвака-галс не выдерживал, обрывался. Или ленивые матросы забывали его закрепить... И тогда... Стопор выбит, якорь летит вниз, канат свистит из клюза и вдруг — бульк! Уходит на дно с коренным концом... Представляете, как "веселится" на своем мостике капитан! И какие выражения позволяет себе рассвирипевший боцман, который отвечает за якорное хозяйство!
Мальчишки засмеялись, но Ксеня сказала:
— Мой дедушка никогда не позволяет себе никаких выражений. Он воспитанный.
— Да-да, конечно! Яков Платонович очень сдержанный человек... Но, с другой стороны, ты ведь не видела его в случае с утонувшей якорной цепью... Кстати, передайте ему привет. И, по-моему, вам пора просыпаться.
— Значит, с якорным устройством мы покончили? — уточнил Слава.
— Можно сказать, что да. Хорошо бы только подробнее поговорить о самих якорях. Но это отдельная тема...
Ксеня и Антон позевывали, коты задремали под луной на планшире фальшборта. Но Васе и Славе хотелось послушать о якорях.
Изобретательный Слава предложил:
— Модест Мокроступович! А нельзя ли, чтобы ночь длилась подольше и нам при этом не хотелось спать? Может быть, вы сделаете это с помощью вашего волшебства? Тогда мы сегодня узнали бы про якоря побольше.
— Извольте!
Гному Моте самому хотелось поговорить. Он страдал бессонницей и, к тому же, не часто ведь приходится быть учителем таких любознательных ребятишек.
Гном щелкнул пальцами, и сонливость мигом слетела с Антона и Ксени. Только коты продолжали дремать. Якоря их не интересовали — это же не сосиски.
Якоря
— Я, конечно, не профессор морской академии, — сказал Модест Мокроступович. — И не боцман, который про якоря знает все на свете. Но могу кое-что рассказать, потому что плавал немало и всяких якорей видел предостаточно.
Сначала — об устройстве якорей.
Был такой морской писатель — Джозеф Конрад. Очень славно писал про моряков и корабли. Его книжку "Зеркало морей" я часто перечитываю по ночам — при луне или фонарике. В этой книжке Конрад написал про якоря такие слова:
"Якорь... изобретение в своем роде весьма остроумное. Доказательством служит уже хотя бы его величина — нет другого предмета, столь несоразмерно малого по сравнению с выполняемой им огромной задачей! Посмотрите на якоря, висящие на кран-балках большого судна: какие они маленькие по сравнению с корпусом! Будь они золотые, они сошли бы за безделушки, за драгоценные украшения, не больше сережки в женском ухе. А между тем от них частенько зависит участь корабля".
Ксеня тут же потрогала свои сережки-шарики. А Вася взглянул на якорь, лежавший по соседству. Этот великан совсем не был похож на безделушку. Но потом Вася вспомнил фотоснимки громадных кораблей с якорями у клюзов. Там якоря действительно выглядели, как дамские сережки — крошечные...
А Модест Мокроступович продолжал рассказ:
— Конечно, моряки во все века старались придумать самый надежный и удобный якорь, чтобы весом он был поменьше, а цеплялся за грунт покрепче. И чтобы поднимать его можно было без больших трудов и хранить во время плавания без хлопот.
Напридумывали тысячи разных конструкций. Про это написаны целые книги. А я расскажу основное.
По своему устройству нынешние якоря можно разделить на три главных вида:
якоря с неподвижными рогами и со штоком,
якоря с поворотными рогами и без штока,
якоря с поворотными рогами и со штоком.
Сначала о первом виде.
Сколько бы морские инженеры ни ломали головы, а наиболее надежным до сих пор остается самый старинный якорь. Вот такой... — Мотя похлопал по рябому от ржавчины туловищу якоря, лежавшего на палубе.
— Он называется а д м и р а л т е й с к и м, потому что в середине девятнадцатого века такие якоря были признаны британским Адмиралтейством наиболее подходящими для кораблей. После специальных испытаний.
У этого якоря неподвижные р о г а с плоскими треугольными л а п а м и, а вверху — неподвижный ш т о к. Это такая специальная поперечина.
На эмблемах принято изображать якорь с короткой перекладинкой под верхним кольцом. Некоторые сухопутные граждане думают, что такая перекладинка есть там на самом деле.
Ничего похожего! Так художники пытаются изобразить ш т о к, который стоит на якоре поперек рогов, торчком к зрителю.
К сожалению, у этой лежащей махины, — Мотя опять похлопал якорь, — шток не поставлен и я не могу показать его в рабочем положении. Поэтому нарисую, как выглядит адмиралтейский якорь по-настоящему... — И в воздухе засветился новый рисунок.
Видите, если считать, что лапы у него смотрят на север-юг, то шток — на восток-запад... Кстати, я нарисовал старинный шток. Их делали из дубовых брусьев, которые стягивали металлическими скобами.
А теперь у адмиралтейских якорей штоки тоже металлические, такой шток можно выдвигать и укладывать вдоль якоря, когда тот в походном положении...
Подойдите ближе и смотрите, как называются у якоря разные части.
Шток вы уже знаете. Он проходит в п р о у ш и н у. Она в верхней части якорного туловища, которое именуется в е р е т е н о. А выше проушины со штоком — кольцо или скоба для якорного каната — р ы м.
От нижней части веретена отходит два р о г а с треугольными л а п а м и. Место, где рога соединяются с веретеном — самое прочное, оно называется т р е н д.
Работает адмиралтейский якорь так. Когда он падает на дно, рога и лапы его ложатся плашмя, а шток упирается в грунт. Но стоит кораблю потянуть канат, как все меняется: плашмя укладывается шток, а рога с лапами... Одна лапа смотрит вверх, а другая обязательно врезается в дно.
Сначала так... Потом так!
Очень остроумное приспособление.
Плохо только, что у этого якоря шток всегда мешает при подъеме. И хранить такой якорь в рейсе неудобно. В клюз его не втянешь — шток не даст. Раньше якорь укладывали на руслене фок-вант. Сейчас устраивают на палубе. Но возни-то сколько! Ведь в такой махине бывает тонны три, а то и больше.
Поэтому придумали якоря, которые можно втягивать веретеном в клюз. Штока у них нет. А чтобы эти якоря цеплялись за грунт, рога с лапами у них сделали поворотными. Среди множества подобных конструкций больше всего известен я к о р ь Х о л л а. Он-то чаще всего и применяется на современных судах. При подъеме якорь Холла послушно влезает веретеном в клюз и остается в этом положении до конца рейса. Удобно, ничего не скажешь. Только цепляется за морское дно и держит корабль он похуже, чем адмиралтейский.
Так же, как якоря Холла, работают и якоря третьего вида: лапы у них тоже поворачиваются и врезаются в дно, подобно плугу. Отличие в том, что на этих якорях — у тренда или на нижних частях лап есть шток. Он помогает якорю более плотно улечься на грунт.
У нас в России используются главным образом два вида таких якорей. Это я к о р ь М а т р о с о в а и я к о р ь Д э н ф о р т а.
Надо сказать, что держащая сила у таких якорей велика. Гораздо больше, чем у адмиралтейских. Но почему-то используются они до сих пор в основном на маленьких судах. Я слышал от некоторых моряков опасение, что если такой якорь сделать большим, его плоские металлические лапы не выдержат нагрузки и начнут гнуться. Так это или нет, — мне судить трудно, я ведь не инженер, а всего-навсего корабельный гном. Скажу лишь одно: парусные суда до сих пор часто снабжаются адмиралтейскими якорями. Хлопот с ними побольше, зато никогда они не подведут, испытаны веками... — Мотя очередной раз похлопал якорь на палубе по могучему веретену.
— А теперь, чтобы уж закончить разговор о якорях, скажу, как они делятся по своему н а з н а ч е н и ю.
Главные якоря на корабле — с т а н о в ы е. На них якорь с т а н о в и т с я на рейде или в другом месте, где необходимо задержаться.
Становых якорей два — правый и левый, они расположены на носу.
Кроме становых, есть в с п о м о г а т е л ь н ы е якоря. Главный из них — с т о п - а н к е р. Его место — на корме. Он легче станового якоря вдвое.
"Анкер" — по-голландски "якорь". А "стоп" — это понятно без переводчика. Иногда стоп-анкер применяют для срочной остановки судна. Например, когда оно на всех парусах летит на мель, на скалы или на другой корабль...
Кроме стоп-анкера есть вспомогательные якоря — в е р п ы. Верп весит меньше станового якоря в три, в пять, а то и в семь раз.
Употребляются верпы для разных целей: для дополнительного укрепления судна на месте стоянки, для стаскивания с мели, для подтягивания к берегу...
Раньше, когда не было буксиров, судно с помощью верпа выводили на открытую воду. В гавани, в толчее кораблей, не очень-то развернешься с парусами, того и гляди пропорешь соседа бом-утлегарем. Поступали так: шлюпка с верпом уходила от корабля примерно на кабельтов (это десятая часть мили — помните?). Сбрасывала верп. На баке начинали вертеть шпиль, судно медленно подтягивалось вперед, к верпу. Потом верп поднимали и завозили подальше снова. И так до тех пор, пока корабль не окажется на свободном пространстве.
Эта процедура так и называется — в е р п о в а н и е.
Кстати, верпами часто бывают я к о р я - к о ш к и... — сообщил под конец Мотя.
Василиса и Синтаксис насторожили уши.
— Да не те кошки, за которыми вы ухаживаете, — засмеялся Мотя. "Кошки" — это якоря без штока, с тремя или четырьмя неподвижными острыми рогами.
— Их пираты закидывали на борт противника для абордажного сближения, — вспомнил Слава. — Я видел в кино.
— Бывало и такое, — согласился Мотя. — Хотя, скажем прямо, это не лучшее применение "кошек"... А теперь — спокойной ночи.
Первого апреля четверо друзей вместе возвращались из школы. Синтаксис и Василиса встретили ребят у школьного крыльца. Вася погладил котов, а потом грустно сказал:
— Все-таки тяжелое это дело — первый день после каникул. Даже шутить не хочется, хотя и первое апреля.
— Зато послезавтра — хорошая дата, — напомнила Васе Ксеня. — У тебя же день рождения.
Конечно, Лису было приятно, что Ксеня не забыла про этот день. Но он притворно вздохнул:
— Чего хорошего. Второй десяток пойдет. Так и до пенсии недалеко. Буду как Мотя...
Все, конечно, рассмеялись. Потому что до пенсии было далеко, весна была в самом разгаре, а день рождения — всегда праздник.
— Мама и папа обещали подарить гитару, — сообщил Вася. — Я уже немножко умею играть, потому что брал гитару у двоюродной сестры...
— А я подарю тебе книжку про капитана Головнина, про его путешествия, — пообещал Антон.
— А я — карманный фонарик, — раскрыла свою тайну Ксеня. — А ты, Слава?
— А я ... это пока секрет, — смутился Слава. — И к тому же, подарок еще не готов.
Никто не стал расспрашивать. Сюрприз — это даже интереснее.
Вечером собрались у Якова Платоновича. Он очень обрадовался, что его друг Модест Мокроступович волшебным образом познакомил ребят со многими корабельными устройствами.
— Теперь, пожалуй, наш "Звенящий" и в самом деле готов к плаванию. Надо только поставить у штурвала компас да загрузить между днищем и трюмной палубой балласт — чугунные чушки или каменные бруски. Иначе фрегат может потерять устойчивость и опрокинуться.
— Раз-два, загрузили! — решил Вася. — А что еще надо делать?
— Хорошо бы как-нибудь украсить корпус, — нерешительно заметил Слава. — Я читал, что у парусных кораблей на носу было такое красивое сооружение, вроде узорчатого балкона... У него трудное название.
— К н я в д и г е д, — сказал Яков Платонович. — Но княвдигеды делались на судах старой конструкции. В девятнадцатом веке от них отказались. На "Звенящем" он будет, пожалуй, неуместен. А вот нарисовать на носу какой-нибудь орнамент, пожалуй, можно... Кроме того, под бушпритом даже в наше время иногда укрепляют вырезанную из дерева скульптуру. Обычно она соответствует названию судна... Сейчас покажу.
Яков Платонович достал с полки большую книгу с кораблем на обложке. Внутри оказалось множество цветных фотографий: с парусными судами всех видов, размеров и конструкций. Были там на снимках и носовые фигуры кораблей.
Под бушпритом знаменитого клипера "Катти Сарк" летящая юная ведьма держала во вскинутой руке клок конского хвоста, который вырвала во время погони.
На американском паруснике "Игл" распластал крылья орел, напоминая, что "Игл" — это "орел" и есть.
Блестела позолотой фигура Свободы на аргентинском фрегате "Либертад".
А еще были львы с рыцарскими щитами, индейцы, русалки, бюсты знаменитых людей, крылатые богини и фантастические птицы...
— Дед, почему мы раньше эту книгу не видели?! — возмутилась Ксеня. — Ты даже мне ее не показывал!
— Мне только вчера прислал ее один знакомый капитан. И я хотел припрятать ее до послезавтра, чтобы подарить Васе на день рождения, да не удержался, когда речь зашла о носовых фигурах.
Вася от радости расцвел и засмущался, словно был самой стеснительной девочкой, а не рыжим Лисом.
— Раз уж так случилось, получай книгу сегодня, — решил Яков Платонович.
— Спасибо, — выдохнул Вася. Остальные сопели — с удовольствием и слегка завистливо. И Вася тут же великодушно решил: пусть книга будет общая — всего экипажа фрегата "Звенящий".
Такое решение все шумно одобрили. А Вася напомнил:
— Мне кажется, надо и для "Звенящего" выбрать носовую фигуру...
— Надо! Надо! — поддержали его Ксеня, Слава и Антон.
— Да, но какую? — Яков Платонович в затруднении стал теребить пегие усы. — Надо что-то такое ... з в е н я щ е е.
— А я знаю, — сказала Ксеня. — Взглянула на Васю и слегка покраснела. — Пусть будет мальчик с гитарой. Рыжий... То есть золотистый... Мальчик — потому, что у нас детский экипаж. Золотистый... ну, потому, что красиво. А с гитарой — потому, что она звенит.
— Ну вот еще... — пробурчал Вася Лис. Он прекрасно понял, кого Ксеня имеет ввиду под "золотистым мальчиком". И знал, что вовсе не заслужил такой чести.
— Но у тебя же скоро день рождения, — настаивала Ксеня. — Это будет тебе еще один подарок. — И это ведь ты самый первый среди нас придумал изучать морское дело!
— Вовсе не я... Все вместе...
Яков Платонович поскреб подбородок.
— А знаете, друзья мои, в таком предложении что-то есть... привлекательное. Действительно, мальчик со звенящей гитарой — это соответствует...
— Да не хочу я... — стыдливо пробубнил Вася.
— Ну, если не хочешь, тогда давай сделаем с гитарой не мальчика, а лисенка! — вдруг предложил Слава. Такого симпатичного веселого Лиса, как в диснеевской сказке. Это будешь и чуть-чуть ты, и в то же время... просто Морской Лис!
— А люди спросят — почему? — засомневался Антон. — Лис ведь очень хитрый зверь. И даже хищный.
— Всякие бывают, — возразила ему Ксеня. — Есть очень славные. — И чтобы не подумали, будто она только о Васе говорит, напомнила: — Мы же все видели кино "Рыжий, честный, влюбленный". Про лисенка, который не терпел коварства и всегда защищал справедливость. И тоже играл на гитаре.
Так и решили.
Васин день рождения справляли у него дома, а потом пошли к Якову Платоновичу. Именно туда Слава Воробьев принес свой подарок.
Это была картина, написанная акварелью.
По волнам с пенными гребешками летел трехмачтовый фрегат. Под его бушпритом держал гитару и взмахивал лапой улыбающийся лисенок золотисто-апельсинового цвета. На борту под узором из листьев было выведено название "Звенящий".
На реях и штагах были поставлены все-все паруса. Ветер туго надувал голубовато-белую парусину с похожими на длинные ресницы линиями риф-штертов. Мало того! На фрегате были и такие паруса, названий которых Вася не знал. Они плавно выгибались по сторонам от марселей и брамселей.
Вася сперва обалдел от восхищения. Долго держал картину перед собой, как зеркало. Разглядывал неотрывно.
Потом он спросил:
— А что это за паруса по бокам? — Я таких не знаю.
— Я тоже не знаю, как они называются, — признался Слава. — Но я видел такие на одной фотографии. И нарисовал. Очень уж они красивые.
— Это дополнительные паруса, — объяснил Яков Платонович. — Я не успел рассказать о них. Называются они л и с е л я.
Вася заморгал. А Ксеня засмеялась:
— Что, в честь именинника?
— Нет, это просто совпадение. Но, конечно, приятное... Лиселя ставятся на дополнительных рангоутных деревьях, которые выдвигаются с реев. Называются л и с е л ь - с п и р т ы. "Грот-марса-лисель-спирт", "фор-брам-лисель-спирт" и так далее, по названиям реев. И у лиселей соответствующие их месту имена: "грот-марса-лисель", "фор-брам-лисель"...
Под бушпритом луч на Лисе
Сыплет искры в рыжий мех.
Надувает ветер лисель,
Он в поход зовет нас всех, —
вдруг сочинились у Антона стихи. И друзья решили, что они очень удачные.
А Яков Платонович сказал:
— Что же, можно и в поход, раз вам так не терпится. Но имейте в виду, друзья: в плавании нам придется учиться очень многому. Прямо на ходу...
Антон тут же сочинил опять:
Мы учиться будем на ходу,
Чтоб "Звенящий" не попал в беду!
Послесловие к первой части
Это фрегат "Звенящий", готовый к плаванию. Таким Слава Воробьев нарисовал его в своей "морской" тетрадке. Правда, сейчас на фрегате не хватает нескольких парусов. Слава решил, что, если рисовать все, они заслонят друг друга. Поэтому нет лиселей, между мачтами поставлены не все стакселя, а бизань и крюйсель подобраны к реям, чтобы не закрывали контр-бизань.
Ребятам Слава сказал:
— Картина с лиселями и волнами — она для красоты. А точный рисунок — в тетради с чертежами — тоже необходим. Должны же мы видеть, какой корабль, наконец, построили.
И все с ним согласились.
