ПОВЕСТЬ:
И. Новак. Полночь.
РАССКАЗЫ:
А. Маслов. Джина.
О. Марьин. Один день на даче.
Марина и Сергей Дяченко. Оскол.
…Камень, запущенный из пращи, прилетел откуда-то
из-за угла и стукнул того стражника, который раньше получил от
Ганка выволочку за пьянство, по голове. Стражник беззвучно сполз
вдоль стены, а его напарник, поспешно выуживая из ножен меч, пригнулся...
и тем спас себя от продолжительной потери сознания — второй камень
со стуком бухнул о стену над его головой.
Стражник охнул, увидев несколько фигур, показавшихся
из-за угла, и побежал к дверям, на ходу вопя:
— Тревога!!!
Его крик услышали и приняли ко вниманию. Из большинства
дверей и окон вначале показались любопытные лица, а потом — наконечники
и клинки.
С десяток стрел разлетелось над площадью, и атакующие
были вынуждены залечь. Один из них швырнул мешочек с порохом и
вставленным в горловину, пропитанным смолой и зажженным шнурком.
Бомба взорвалась, не долетев пары метров до здания, и заставила
подняться в чистое утреннее небо стаю голубей с соседней крыши.
В большом столовом зале третьего этажа из рук
графа Сокольника чуть не выпал хрустальный кубок. Граф как раз
стоял во главе длинного стола и ознакамливал присутствующий в
зале цвет дворянства Смеши с известием о том, что он, граф, взваливает
на себя тяжкое бремя управлением городом-государством. От взрыва
заколебались ажурные металлические висюльки на гигантской люстре,
расположенной точно над серединой стола…
наверхкарта
- Вскрывай! - решился Епифанов.
Сургуч Андрюха удалил, обив рукоятью
ножа, с пробкой же пришлось повозиться, но и она поддалась: скрипнула,
провернулась и вдруг вылетела с орудийным грохотом. Из недр бутылки,
грозно шипя, выползал язык сизого дыма. А студент выронил сосуд,
в ужасе выпрыгнул из-за стола.
- Ложись! - крикнул Семен и опрокинулся
на пол в поисках укрытия.
Толик сидел на
месте обомлев; из части тела ниже спины тоже слышались громкие
трубные звуки; в комнате пахло серой. Его раскосые глаза зрели
север и юг теперь одинаково хорошо. Сама бутылка откатилась к
двери сан.узла и шипела, гудела, в собственных потугах рождая
облако, быстро обретавшее плоть.
- Джин, бля!..
Джин! - стоя на четвереньках, возвопил Епифанов. - Господи! За
что?! Чем не угодили, да святится Имя Твое! И все дела Твои!
Господи!
Он яростно крестился то левой, то
правой рукой и не забывал отползать к выходу в общий коридор.
Слово "джин" по-своему стимулировало научное сознание
Рогова: он рухнул на колени в двух метрах от существа, скрестил
руки на груди и вдохновенно произнес:
- Повинуюсь и слушаю! Я... я...
мы...
наверхкарта
Олег Марьин
"Один день на даче". |
- …Как тебя зовут?
Она ответила. Я не
берусь произнести её имя по-русски сейчас, хотя тогда мне и казалось,
что в нем нет незнакомых звуков. Пусть будет Маша. Сейчас мне
кажется, что это имя похоже больше всего.
- А меня – Игорь. А
что ты делала там, на дороге?
- Мечтала. Слушай,
всё же ты очень странный, я это сразу почувствовала. Не может
быть, чтобы ты не знал, «что я делала». То же, что и ты. Или ты
хочешь сказать, что ты делал там что-нибудь другое?
Она произнесла «мечтала».
Но это слово можно, пожалуй, перевести и как «летала», и как «путешествовала»,
и как «молилась». Всё это я понял, но как всё это связать? Я решил
больше не мутить воду.
- Я не знаю даже, что
значит «мечтать». Точнее знаю, но по-своему. Я не из вашего мира,
похоже…
- Да? Значит, тебе
сейчас должно быть всё непонятно! Я с удовольствием тебе всё объясню!
Что тебе у нас непонятно?
Она совершенно не удивилась тому,
что я из другого мира! Как будто это – в порядке вещей! Куда же
я попал? Тому, что я заблудился, она удивилась так, что глаза
округлились, а тому, что я из другого мира – ничуть! Да ещё таким
энтузиазмом зажглась! Такое в ней проснулось прямо-таки гостеприимство!
Я как в воду глядел, когда подумал, едва увидев её, что она мне
всё объяснит! Что ж, попробуем! Однако всё это так похоже на затянувшийся
и громоздкий розыгрыш, что даже противно! Но не воспользоваться
предложением всё объяснить было бы, конечно, суперглупо. И я начал
задавать вопросы…
наверхкарта
Марина и Сергей Дяченко
"Оскол". |
"И говорят, что этот пленник
был господину дороже, чем родной отец. Что пленник ел на золоте
и спал на бархате, а снаружи, за крепкими стенами, ежечасно сменялась
стража - пуще глаза берег господин пленника своего... Смертью
карал за небрежность на посту... И, говорят, каждый день приходил
в покои к пленнику своему и то говорил с ним ласково, то проклинал
и скрежетал зубами - но ни разу не посмел и пальцем коснуться
пленника своего...
И случилось так, что однажды утром
нашли пленника мертвого в бассейне с фиалковой водой. Говорят,
что сам он искал свою смерть и нашел - господин, узнав об этом,
сделался белее полотна, и страшными стали глаза его. И он пинал
ногами равнодушный труп, и изрыгал проклятия, от которых дрожали
стены, и велел казнить слуг и стражей, что не доглядели... А на
другой день тих сделался и болезнен. А на третий день приказал
выкопать труп из могилы, и хватал мертвеца за синие руки, и рыдал,
и молил о чем-то - но нем и бесстрастен оставался освободившийся
пленник, и господин захирел, заболел и умер над трупом спустя
десять дней, умер в судорогах и мучениях..."
наверхкарта