|
|
|
Совсем недавно редакция журнала «Если» обратилась к Киру Булычеву с вопросом: чем ознаменовались для него последние шесть лет, прошедшие со дня первой публикации в журнале? На что писатель ответил: — За отчетный период я в основном занимался не своим делом. Выпустил сборник стихов, подготовил к изданию книгу «Спринт-история, или Как стать культурным человеком за полчаса». В настоящее время завершаю работу над современным сонником, потому что прежние устарели. И рисую акварели — метр на метр.* Одну из художественных работ Кира Булычева мы представляем в сегодняшнем номере. Эта картина была написана им в 1997 году, в городе Веневе Тульской области, который стал прототипом несуществующего города Веревкина.
* Булычев К. [Ответ на вопрос редакции журнала «Если»] // Если. — 2000. — № 8. — С. 271.
|
|
К. Булычев. г. Венев. 1997 г. Акварель. 59 х 42 см. |
В этом номере — еще одна ранее не публиковавшаяся глава из готовящейся к изданию книги Кира Булычева «Как стать фантастом». |
|
... Началось все в декабре 1969 года. Я помню, что в подвале на Пресне, где собирались тогда нумизматы, мне сказали, что арестован Буторов — реставратор Исторического музея. Я с ним приятельствовал, незадолго перед этим он командовал странной экспедицией, в которую пригласил меня: экспедиция собирала в Ярославской области по деревням предметы дореволюционного быта для создания в Шушенском — месте первой ссылки Ленина — музея той эпохи. То есть там решено было воссоздать всю деревню, какой она была на рубеже века. Мы славно покатались две недели по умирающим деревням Ярославщины, покупая или получая в подарок от местных бабушек иконы, жестяные банки, бутылки из-под шустовского коньяка и прочие чудом уцелевшие вещи. За что арестовали Буторова, я никак не мог понять. Он не был крупным коллекционером и вроде бы ни в чем предосудительном не был замечен. А следующие дни принесли целую гроздь сенсаций. В Москве начались аресты среди коллекционеров, арестовывали их в Киеве (особенно энергично) и других городах. Кроме, как говорили, Ленинграда. Мне приходилось слышать, что партийным вождем Ленинграда в то время был некий Толстиков, а его референт собирал марки. И когда из прокуратуры пришел список коллекционеров, которых следует арестовать, референт принес шефу письмо с отрицательным комментарием. Вот и остались ленинградские коллекционеры на свободе. А началось все, как мне известно, с Киева, где городская прокуратура арестовала какого-то человека, у которого нашли много монгольских тугриков. Ими он торговал среди коллекционеров. Продавца арестовали, а в записной книжке нашли телефоны и адреса покупателей. И вот тогда в сознании городского прокурора родилась светлая идея. В апреле наступающего 1970 года состоится великий праздник — столетие со дня рождения Ленина. Все делают Ленину и его партии подарки, а киевская прокуратура еще не сделала. А вот мы организуем большое дело с конфискациями. Ведь всем ясно, что все коллекционеры, особенно нумизматы — это подлые накопители ценностей. Отнимем ценности, Родина будет благодарна. Статья, как у нас бывает, сразу нашлась. Если не ошибаюсь, ее номер был — 78. Она гласила, что любые сделки с драгоценными металлами и изделиями из них, заключенные помимо государственного банка, являются преступными и караются заключением на срок до восьми лет. Статья эта и соответствующий указ от 1937 года употреблялись редко. Ведь если ее принимать всерьез, то любая покупка серебряной ложечки становится преступлением. Зато если подходило время и нужда в ней, то статья «просыпалась» и била по своим жертвам. Киевский прокурор арестовал две дюжины коллекционеров по записной книжке торговца тугриками, и их тут же начали интенсивно допрашивать. Ведь к концу 60-х годов наша страна была почти правовым и почти демократическим государством. Следовательно, держать без предъявления обвинения можно было лишь трое суток. И вот людей разного возраста, никогда не сталкивавшихся с уголовным миром и полагавших, что занимаются благородным делом, кинули в тюрьму и начали беспрерывно допрашивать. Им говорили: «Расскажите все, что знаете о своих товарищах-нумизматах, когда, что покупали, меняли, продавали. А потом мы отпустим вас домой к маме, жене или внучке». И люди трое суток выкладывали все, что помнили о своих нумизматических пристрастиях. Через три дня набралось достаточно компрометирующих данных, чтобы в соответствии с 78 статьей всех их оставить в тюрьме. А сеть расширялась. И наступил через несколько дней момент, когда в нее попал и я. Произошло это потому, что, когда арестованных спрашивали: «С кем вы знакомы?», они в один голос называли мое имя — они полагали, что я — ученый, писатель, должен быть в глазах следствия хорошим человеком и знакомство со мной послужит им на пользу. Так что дня через четыре у следствия были основания полагать, что я и есть та страшная фигура, что руководит всем преступным миром «нумизматов». Я был у мамы, когда поздно вечером мне позвонила жена и сказала: — Я думаю, что к тебе пришли. Несколько раз звонили в дверь и спрашивали, дома ли ты. Я не стала открывать. К тому моменту я был более-менее готов к визитерам. Ведь все мои нумизматические друзья уже были арестованы, и наивно было бы полагать, что меня пожалеют. Для того, чтобы уменьшить свою будущую вину, я провел у себя тщательный обыск. Но искал я не монеты, а запрещенную литературу, а также собственные антипартийные опусы. Когда я поднялся на лифте к себе на девятый этаж, то увидел пролетом выше три черных силуэта на фоне окна. Они спустились со мной и вошли в квартиру. Они провели у меня весь вечер и часть ночи, играя, как положено, различные роли: грубый следователь, простой рабочий парень и сочувствующий интеллигент. Найти ничего интересного им не удалось: я собирал в то время настольные памятные русские медали, но они были бронзовыми, и статья ко мне не подходила. А так как они мне дали некоторое время, чтобы подготовиться, то и признаваться в «сделках с изделиями из серебра и золота» я не стал. С тех пор меня стали таскать на допросы по поводу всех, кто упомянул меня в качестве друга или знакомого. Допросы были разными, порой до двенадцати часов подряд. Делом занимались и Прокуратура, и Министерство внутренних дел, и Безопасность. Они все соревновались в том, кто лучше сделает подарок Ленину к апрелю 1970 года. Господи, какие это были серые люди! Помню главного следователя, который упорно произносил слово «мумизматика», так и не научился до конца следствия. Следователи сами пугали друг друга масштабами дела, а оно рассыпалось, несмотря на признания всех обвиняемых. Тем временем Общество филателистов, в которое входили тогда нумизматические клубы, в лице его председателя, знаменитого полярника Кренкеля, вывесило на всех клубах такое объявление: «В то время как филателия воспитывает в молодежи патриотические чувства, нумизматика учит ретроспективному взгляду на историю. Для того, чтоб уберечь молодежь от вредного влияния нумизматики, все клубы в СССР закрываются, и занятие нумизматикой считается предосудительным». Затем родилась идея расплавить на серебро все конфискованные коллекции в стране. А коллекции были неплохие, лучшие коллекции. И серебро по весу сдать государству. К счастью, в то время в это дело вмешался Исторический музей, и его сотрудники смогли убедить следствие, что монеты и медали больше стоят целыми, чем расплавленными. Наконец через полгода или чуть больше состоялся первый из судов в Москве. Помню, что на нем судили Буторова и моего друга Юрия Митина. У меня сохранился обвинительный приговор по его делу. В приговоре 62 пункта такого рода: «Такого-то числа преступно купил медаль», «Такого-то числа преступно обменял монету на монету», и так далее... По сумме этих преступлений Митин получил пять лет тюрьмы и лагерей. Остальные — не меньше. А тем временем началось какое-то шевеление. Появилась, помню, статья в либеральной «Литературной газете», которая называлась «Дело нумизматов», в которой впервые открыто рассказывалось о произволе и беззаконии под видом закона. Благо юбилей Ленина миновал и обошелся без великого подарка. Появилась публикация даже в «Нью-Йорк Таймс» о запрете нумизматики в СССР, что подавалось там как анекдот. Так что когда начался второй суд над остальными московскими нумизматами, произошли перемены. Оказалось, что киевский прокурор проворовался и его посадили самого, отстранили следователей и послали на процесс нового прокурора. Процесс прошел куда более мягко, чем первый. Подсудимым в основном дали те сроки заключения, которые они уже отсидели в тюрьме. Ведь в нашей стране никто не может попасть в тюрьму безвинно. И если ты все же угодил в тюрьму, то можешь быть уверен, что суд тебя осудит как минимум на время отсидки. В этом отношении характерна судьба моего друга Митина. Как я говорил, ему дали пять лет лагерей. Затем, когда все дела пересматривали, ему уменьшили срок, полагая, что он уже отсидел три года. И приговорили его повторно к трем годам. А когда письмо об этом достигло лагеря, оказалось, что Митин просидел уже три с половиной года. Ах, как мы этого не любим! Тогда Митина вызвал к себе начальник лагеря и сказал: — Тут накладка произошла, ты у нас лишних полгода просидел. Так что я тебе в качестве компенсации даю чистый паспорт, а ты уж, будь любезен, молчи, никому ни слова! Чем дорог советскому человеку «чистый паспорт»? Дело в том, что если ты сидел по плохой статье (а валютная входила в их число), то по возвращении из лагеря ты не имел права жить в крупных городах. А тут — поезжай домой всего-навсего за лишние полгода несвободы! Правда, потом уж Митин так и не сумел устроиться в Москве по специальности. Он закончил в свое время философский факультет университета и Историко-архивный институт. А в течение двадцати лет после лагеря до пенсии он работал электриком — нельзя же подпускать к чистым занятиям такого страшного преступника! Из жертв тех лет я помню человека, который сошел с ума, еще одного, который умер в тюрьме. Остальные выжили, но так как никто не признал процесс антизаконным, никому не возвратили конфискованные коллекции. В лучшем случае они осели в запасниках музеев, в худшем были разворованы. Я помню, когда ходил на допросы, как милиционеры и следователи растаскивали блестящие «штучки». Мне, кстати, взятые на время ордена и медали, которые я получил от обвиняемых, так и не возвратили. Сейчас, как вы отлично знаете, в России существует нумизматическое общество, но это ничего не означает. Время от времени милиция совершает набеги на клубы коллекционеров. У нас «был бы человек — статья всегда найдется!». И арестовывают людей за собирание советских наград, за собирание фашистских наград (почему-то они у нас приравнены) и еще за все, что не понравится милиции. А если завтра надо будет устроить большой процесс и закрыть клубы нумизматов, это будет сделано в одночасье. Тогда, если останусь жив, напишу об этом отдельно. |
|
Мы продолжаем размещать в Вестнике информацию об изданиях книг Кира Булычева на русском и иностранных языках, о публикациях его произведений в сборниках, альманахах, журналах и газетах. В этом номере — библиографический обзор публикаций июля — августа 2000 года, а также информация о более ранних изданиях, о которых до недавнего времени составителям известно не было. Мы будем благодарны всем тем, кто окажет нам посильную помощь в поддержании этого раздела. Присылайте свои дополнения и уточнения — участвуйте в конкурсе библиографов, проводимом Официальной страницей Кира Булычева. Примечание. В библиографических справках фамилии иллюстраторов, переводчиков и др. приводятся в именительном падеже; при этом используются следующие сокращения: худож. — художник, ил. — иллюстратор, пер. — переводчик.
|
|
Off-line интервью с Киром Булычевым, проводимое на Официальной странице Кира Булычева в Интернете, продолжается... Сегодня мы предлагаем вашему вниманию очередные вопросы читателей и ответы писателя на них. Вы можете принять участие в этом интервью. Присылайте свои вопросы по адресу: 454000, Россия, г. Челябинск, ул. Советская, д. 65, кв. 190, Манакову М. Ю. Пожалуйста, задавайте вопросы грамотно, лаконично и вежливо. Редактор оставляет за собой право отбирать вопросы для Кира Булычева. Спрашивайте оригинально и интересно — это залог того, что ваш вопрос будет передан писателю! |
[ ? ] Света Черненко, г. Венев, Тульская обл.: Совсем недавно прочитала Вашу книгу «Лишний близнец», и теплое чувство родилось в душе. Мой родной город весьма узнаваем. Очень приятно, что Вы взяли фоном для своих сюжетов именно его. Значит, все-таки не пустая трата времени и пространства наш клуб любителей фантастики! Так случилось, что я, не состоя в клубе, даже разговаривала с Вами, что дает мне право просить аудиенции у Вашего почтового ящика. Места здесь слишком мало для моих мыслей. Приезжайте еще! Детям очень нужны сказки!
[ ! ] Кир Булычев: Спасибо, что помните и угадали. Мне хотелось бы передать в своих рассказах о городе Веревкине не только теплое отношение к вашему славному городу, но и печальное ощущение от его российской и тульской запущенности и даже заброшенности. Так получилось теперь, что Великий Гусляр свою роль в моей жизни как бы отыграл. Хоть и существует. Веревкин — это более трезвое, реалистичное и критическое отношение к нашей действительности. И, будучи в чем-то взятым и придуманным в Веневе, Веревкин, конечно же, другой город. И мне не хотелось бы, чтобы вы говорили: «Это наш Венев!». Венев в мире один! Второго не придумать!
[ ? ] Сергей, г. Люберцы, Московская обл.: Пробежался по Вашим ответам в off-line интервью. То, что человек Вы, безусловно, остроумный, я знал давно из Ваших книг. Но теперь я вижу, что Вы еще и весьма самолюбивы. При Вашем почтенном возрасте Вы умудряетесь оставаться «горячим юношей». Не тяжело так жить? Воспринимать агрессию почти в любом обращении? Разве мудрая улыбка не должна появляться на губах глубоко проникшего в тайны человеческой души писателя? Но это, скорее, в качестве комментария. А то, боюсь, Вы и мои слова воспримите в штыки и примитесь пускать иронические стрелы в своего преданного поклонника. А вопрос у меня такой. Пишите ли Вы до сих пор стихи? И если да, то издаете ли их?
[ ! ] Кир Булычев: Страшно взглянуть на собственный портрет в Вашем исполнении: старикашка («При Вашем почтенном возрасте»), обидчивый и вздорный («Не тяжело так жить?»). Какие уж тут стихи! Завещание пора писать... Впрочем, спросите о стихах у Манакова. Пускай Манаков на меня клевещет в свое удовольствие.
[ ? ] Витя Гущинский, г. Москва: Собираетесь ли Вы переиздать книгу «Меч генерала Бандулы»? Ее уже не осталось ни в одной библиотеке — нигде невозможно прочитать! А очень хочется!
[ ! ] Кир Булычев: Когда я написал свой первый роман — «Меч генерала Бандулы», я думал, что и дальше буду писать приключенческие вещи, а не фантастику. И даже написал продолжение, еще одну повесть с теми же героями. Там они попадают на остров у берегов Бирмы, где во время войны был японский лагерь для военнопленных и в нем томился русский моряк. Тоже сплав истории, приключений... Но почему-то, сейчас уж не помню почему, повесть в Детгизе не взяли. А где она теперь, под каким шкафом или диваном, ума не приложу! А переиздавать «Меч» никто не предлагает.
[ ? ] Илья Бондарев, г. Могилев, Белоруссия: Весьма впечатлен прочтением Ваших произведений Гуслярского цикла. Вот только не знаю, как к ним относиться. Воспринимать ли всерьез возможность прилета инопланетян, или это байки неизвестно для кого?
[ ! ] Кир Булычев: Весьма впечатлен прочтением Вашего письма. Только не знаю, как к нему относиться: воспринимать ли всерьез, или это Вы меня разыгрываете?
[ ? ] Андрей Бутаков, г. Белебей, Башкортостан: Какие сны Вам снятся? То есть, часто ли Вы во сне видите свои произведения или героев из них?
[ ! ] Кир Булычев: Сны мне фактически не снятся. Я несчастливый человек. Я могу увидеть сон, только когда медленно просыпаюсь или когда прикорнул днем. Почти ни одной ситуации я не видел во сне. Только один рассказ произошел из сна — «По примеру Бомбара». Мне приснилось, что я шагаю с колокольни, и я даже нашел этому разумное объяснение. Смотрите рассказ. |
Кир Булычев -> [ЛАБИринТ КБ] [Библиография] [Книги] [Интервью] [Критика] [Иллюстрации] [Фотографии] [Фильмы] [Карта сайта]
|
|
(с) Кир Булычев, 1997, 2000.
(с) Дизайн Дмитрий Ватолин,
Михаил Манаков, 1998.
(с) Материал, верстка, подготовка Михаил Манаков, 1998-2000; Алексей Ляхов, 2000.
(с) Корректор Кирилл Ратников, 2000.
Ваши замечания и предложения оставляйте в Гостевой книге
Тексты произведений, статей, интервью,
библиографии, рисунки и другие материалы
НЕ МОГУТ БЫТЬ ИСПОЛЬЗОВАНЫ
без согласия авторов и издателей.
