|
|
|
Автор в своем вступлении к книге признался, что «... не писал стихов много лет. И ничего не писал, кроме статей в стенгазету и автобиографий, впоследствии перешел на научные монографии, с них переехал на фантастику... Лишь несколько лет назад обнаружил, что в ящиках письменного стола вперемежку с отвергнутыми или рискованными рукописями лежат стихотворные листки. Происхождение их было неясно, но все они были написаны на моей пишущей машинке. Поэтому я счел их своими...». В конце концов, в начале 2000 года челябинским издательством «Околица» (при участии руководителя ассоциации «ЛАБИринТ КБ») была издана книга, о которой идет речь. Книга называется «Кое-какие стихи». В двух частях («Кое-какие...» и «... Стихи») собрано более сотни стихотворений, написанных Киром Булычевым за «последние сто лет». Эта книга открывает новую серию «Для узкого круга», в которой будут публиковаться те произведения Кира Булычева, которые читателю вряд ли удастся найти где-то еще. Книги этой серии будут издаваться небольшим тиражом, в первую очередь в расчете на истинных почитателей творчества и ценителей талантов Кира Булычева. В ближайшее время серию продолжат: «Спринт-история» (об исторических личностях и событиях — в пять шутливых строк), а также «Как стать фантастом» (наиболее полный вариант воспоминаний писателя). Михаил МАНАКОВ |
|
|
Мы продолжаем размещать в Вестнике информацию об изданиях книг Кира Булычева на русском и иностранных языках, о публикациях его произведений в сборниках, альманахах, журналах и газетах. В этом номере — библиографический обзор публикаций февраля — марта 2000 года, а также информация о более ранних изданиях, о которых до недавнего времени составителям известно не было. Мы будем благодарны всем тем, кто окажет нам посильную помощь в поддержании этого раздела. Присылайте свои дополнения и уточнения — участвуйте в конкурсе библиографов, проводимом Официальной страницей Кира Булычева. Примечание. В библиографических справках фамилии иллюстраторов, переводчиков и др. приводятся в именительном падеже; при этом используются следующие сокращения: худож. — художник, ил. — иллюстратор, пер. — переводчик.
|
|
Эта беседа состоялась летом 1997 года. Я хотел сделать интервью для краснодарского журнала «Мужской клуб» — отсюда тема разговора. Однако журнал прекратил свое существование раньше, чем я сумел переправить материал в Краснодар. А поскольку я жадный и невероятно жалею все, что написал, но не смог издать, то с радостью передал интервью Михаилу Манакову для публикации в его клубном бюллетене. Он немного его подправил, этим только улучшив. Большое ему спасибо. Андрей ЩЕРБАК-ЖУКОВ |
Андрей Щербак-Жуков: Игорь Всеволодович, многие уже знают, что своим вторым именем — Кир Булычев — вы обязаны двум своим самым родным женщинам: Кира — имя вашей супруги, Булычева — фамилия вашей матери. Ваша наиболее известная героиня — Алиса Селезнева — носит имя вашей дочери. Да и в других ваших произведениях, как ни у кого в фантастике, много женских персонажей... Почему так? И, вообще, какое место в вашей жизни занимают женщины?
Кир Булычев: Дело в том, что фантастика — это все-таки паралитература и в наших условиях до «большой литературы» немного не дотягивает... А раз уж пишут ее в основном мужчины, то и происходит то, о чем вы говорите. Ведь если реалистическая литература занята выяснением отношений между людьми, а люди это обязательно или мужчины, или женщины, то в фантастической литературе — в нашей — этот принцип художественной литературы часто забывается. То есть идет подмена отношений — на место отношений между мужчиной и женщиной ставятся отношения другого рода — между человеком и обществом, человеком и техникой, человеком и наукой, человеком и машиной и так далее... И выходит, что машина, наука и другие подобные штуки начинают служить заменителем женщин... Что мне кажется определенного рода извращением. Что же касается меня, то, если вы возьмете мои вещи и посчитаете честно и благородно по персонажам, то вы увидите, что объем, который занимают женщины, все-таки меньше, чем тот, что занимают мужчины. Вот, например, город Великий Гусляр — это полностью мужской город; доктор Павлыш и его истории — это все-таки, в основном, мужские истории, и так далее... В общем, никакого реального превышения числа женщин над числом мужчин нет, а есть какой-то определенный баланс, который был характерен — ну, простите — для Льва Толстого, который писал и про Анну Каренину, и про Наташу Ростову, и никто не видел в этом ничего странного. Потому что это реалистическая литература, и она должна рассказывать, в первую очередь, об отношениях людей между собой. А так как фантастика — это тоже род художественной литературы, то почему же мы должны подходить к ней с другими мерками? Я тут недавно был в городе Веневе Тульской области. И там зашел разговор о том, как я отношусь ко всякого рода сексуальным меньшинствам. Я сказал, что я не могу относиться к ним плохо, потому что я сам извращенец... И тут в зале наступила гробовая тишина. Представьте — на сцене перед залом, в котором сидит больше тысячи человек, стоит старый, толстый дядя с бородой и заявляет, что он представитель сексуального меньшинства... Потом кто-то вякнул: «Ну, а какого?». И тогда я сказал: «Я отношусь к редкой категории. Я — лесбиянец. Я люблю женщин...». Зал еще около минуты был в растерянности, люди просчитывали в голове, плохо это или хорошо. И только потом раздался первый вздох облегчения, и все поняли, что все нормально, со мной можно иметь дело... Поэтому, возможно, это и правда, что до какой-то степени на моем творчестве сказывается то, что я — редкий случай мужчины-лесбиянца...
А. Щ.-Ж.: Тогда что же получается... Кто тогда все остальные писатели-фантасты, в произведениях которых преобладают мужчины?
К. Б.: А вот этого я не знаю... Ну, а если говорить серьезно, то вот, например, женщины занимают очень маленькое место в работах Стругацких, потому что они чисто социальные фантасты, их интересовали исключительно отношения между человеком и социумом, человеком и обществом, человеком и наукой. А Булгаков значительно реалистичнее, чем Стругацкие, и его в первую очередь интересуют взаимоотношения людей. Это потому, что он относится к художественной литературе как таковой, а Стругацкие — это в значительной мере социальная литература, если таковая существует. Хотя Стругацкие пишут характеры, то есть основную задачу художественной литературы они выполняют, просто их интересуют немного другие проблемы... А если вернуться к моему творчеству, то я не считаю, что, делая что-то особенное, я делаю то же, что делают обыкновенные реалистические писатели, и никого это не удивляет...
А. Щ.-Ж.: И все-таки таким количеством главных героинь может похвастаться не каждый и реалистический писатель.
К. Б.: Их у меня две: Алиса Селезнева и Кора Орват...
А. Щ.-Ж.: А как же Калерия Петровна?..
К. Б.: Дело в том, что ее я уже задвинул на задний план... Это персонаж нескольких ранних рассказов, к которому я довольно давно не возвращался. А в прошлом году вышло так, что я попался... Дело в том, что я всю жизнь старался не брать авансов и правильно делал. А тут я взял аванс в издательстве «Армада», а они мне сказали, что за это я должен написать им три романа. Им хотелось нашего советского Индиану Джонса. Я не смог этого сделать в полной мере, что-то не пошло... И тогда я решил развернуть лабораторию Калерии Петровны, сделав героем мужчину — персонажа другого своего же старого рассказа «Выбор». И вот я отвел его работать в лабораторию Калерии Петровны, и теперь он там главный герой... Так что одну женщину-героиню я уже ликвидировал, так как она отошла на второй план... И вот уже осталась одна Алиса. Хотя есть еще Кора Орват, но она возникла, совершенно точно, как продолжение развития образа Алисы. С давних пор меня на творческих встречах очень часто спрашивают: «Почему Алиса не взрослеет?». Этот очень важный вопрос задают обычно девятиклассники. Им очень хочется, чтобы Алиса взрослела вместе с ними, как положено. Со всеми проблемами... Но ведь и Пуаро никогда не старел, только потом неожиданно умер — уже вместе с Агатой Кристи. И комиссар Мегрэ не старел... Есть такие условные герои, которые не могут стареть, потому что их читатель остается в одном возрасте, только за одним поколением приходит другое. Так и Алиса — это маска, и жить она может только как маска. Она не может взрослеть. Потому что иначе ведь как может произойти... Молодая мать подходит к книжному прилавку и говорит своему ребенку: «Когда я была маленькой, я читала про Алису, а теперь я куплю книжку про нее тебе». И вдруг она берет книжку и начинает читать ребенку вслух о том, как Алиса учится в университете и как у нее неудачно прошел роман с ее однокурсником. Это будет обман читателя. А если читатель уже дожил до девятого класса и снова берет Алису, то это уже сам по себе неправильный читатель, ему надо бы уже за что-нибудь порядочное взяться, скажем, Тургенева бы открыть... А Алиса — так я всегда считал — взрослеть не должна. Однако, подобные вопросы все продолжали поступать, и тогда я придумал Кору Орват как продолжение Алисы. Только это все-таки не Алиса в полном смысле слова. В последних повестях они у меня даже действуют вместе, я как бы передаю эстафету от одной к другой. Я как бы говорю: «Нет, это не Алиса, это другой человек». Но, тем не менее — как типаж — это та же Алиса, которая стала взрослой. Так что в результате, как мы выяснили, у меня есть только один настоящий женский персонаж, но он един в двух лицах... Так что, по-моему, пропорция вполне соблюдена... И вообще, это совершенно нормально, когда мужчина пишет про женщин, так же, как если женщины пишут про мужчин. Возьмите Жорж Санд — там же сплошные мужики!..
А. Щ.-Ж.: В том-то и дело, что мужчины пишут о мужчинах, женщины — тоже о мужчинах. Кругом сплошные мужики...
К. Б.: Совершенно верно. В нашей фантастике есть только Ольга Ларионова, которая время от времени вспоминает о существовании женщин.
А. Щ.-Ж.: Но и у нее, пожалуй, персонажей-мужчин больше!
К. Б.: Почему-то считается, что в фантастике не место женщинам.
А. Щ.-Ж.: Кем считается? Писателями, читателями или издателями? Вот, к примеру, Маша Симонова пишет эдакую романтическую фэнтези. Она довольно долго носила свои рукописи по издательствам, но их там не брали. Они говорили: «У вас тут какая-то смесь фантастики с женским романом. Кто это будет читать?». Они не видели читательской аудитории для этих произведений, по их мнению, любители фантастики отвергли бы их за излишнюю сентиментальность, а романтически настроенные дамы — за элемент фантастики...
К. Б.: Какой-то элемент разумности в рассуждениях этого редактора присутствует... Вопрос в том, как это подать читателю. Потому что для таких произведений тоже есть экологическая ниша. Допустим, в Америке сейчас идет целая волна молодых писательниц-женщин, феминисток, даже таких активных лесбиянок, которые пишут фантастику о женщинах и для женщин. Конечно, это отражает состояние общества: там феминизм — это очень серьезная горючая проблема. А у нас — нет.
А. Щ.-Ж.: Выходит, и проблем феминизма в России не существует?
К. Б.: Они были до революции — тогда существовал феминизм как явление, были очень известные феминистки, но потом началась Гражданская война... Хотя и тогда были, например, атаманши-садистки. Еще была Мария Бочкарева — командир женского батальона... Так что проблемы эти должны быть, и они будут очевидны через два-три года...
А. Щ.-Ж.: Может быть, сейчас просто другие проблемы более насущны?
К. Б.: Проблемы никогда не строят сами себя по каким-то ранжирам. Вовсе не значит, что раз одни проблемы важнее, то другие не возникнут вообще. Это не вопрос важности. Это вопрос определенной направленности общества, при которой выход женщины из горницы вызывает вспышку бешенства... Это наше российское мещанство, совершенно своеобразное, в котором много от фундаментализма. Женщина у нас должна быть желательно толстая, желательно баба, желательно с восемью детьми и на три шага сзади. А между тем в сфере бизнеса процент деловых женщин сейчас очень высок, и он продолжает повышаться. Женщины бывают покрепче мужиков, по крайней мере потому, что они пьют поменьше. А как только это доходит до официальной, политической сферы, вот тут дают им укорот. И я думаю, что тут еще будет какой-то прорыв.
А. Щ.-Ж.: На Западе как ответ на феминизм уже давно появился мачизм, то есть антифеминизм. Теперь об этом стали и у нас писать...
К. Б.: А вот у нас махизм существует и был всегда. С этим проблем пока не было... |
Кир Булычев -> [ЛАБИринТ КБ] [Библиография] [Книги] [Интервью] [Критика] [Иллюстрации] [Фотографии] [Фильмы] [Карта сайта]
|
|
(с) Кир Булычев, 1997.
(с) Андрей Щербак-Жуков, 1997.
(с) Михаил Манаков, 2000.
(с) Дизайн Дмитрий Ватолин,
Михаил Манаков, 1998.
(с) Материал, верстка, подготовка Михаил Манаков, 1998-2000; Алексей Ляхов, 2000.
(с) Корректор Кирилл Ратников, 2000.
Ваши замечания и предложения оставляйте в Гостевой книге
Тексты произведений, статей, интервью,
библиографии, рисунки и другие материалы
НЕ МОГУТ БЫТЬ ИСПОЛЬЗОВАНЫ
без согласия авторов и издателей.
