ПОШИВ ШУБЫ ИЗ ВАШЕГО МУТОНА, ИЛИ ТЕХНИКИ МАЛЕНЬКОЙ УФЫ

Зачем некоторые авторы пишут заведомо вторичные произведения? Почему вместо того, чтобы, засучив рукава, поработать демиургами, они, как папин пиджак, примеряют на себя чужие вселенные?

Едва ли от недостатка фантазии. Скорее, от желания поработать в чужом информационном пространстве, подискутировать с автором, дописать то, что не успел он, добавить к картине чужого мира пару завершающих мазков... или вывернуть его наизнанку. А в частном случае, когда за основу берется труд канонизированного классика, попутно доказать себе, что не напрасной жертвой были эти закладочки в хрестоматии и драгоценные часы юности, потраченные на заучивание фрагментов. И вот уже Анна Каренина бросается под дюзы стартующего звездолета, а Евгений Базаров отправляется на Марс, чтобы препарировать там каких-нибудь мутонов*.

Кстати, и книга, о которой пойдет речь ниже, вернее, ее "Пролонгированный пролог", начинается сильно искаженной цитатой из классики. "Инопланетянин был добрый, местами красивый. Глазки да лапки, глазки да лапки - веселенький такой". Узнал бы себя Гоголь в этом отрывке? Едва ли.

Однако чужие книги - не единственный источник вдохновения для авторов нового поколения. Написав "Когда б вы знали, из какого сора растут стихи...", бессмертная поэтесса, по счастью, не задумалась, откуда в таком случае произрастает проза. Да и не было во времена Ахматовой книг, чьи сюжеты навеяны текстами рок-баллад, кинофильмами и компьютерными играми.

Ну, киноновеллизацию мы трогать не будем, а вот об играх и их беллетризации поговорим.

Зачем увековечивать на бумаге эфемерное многобитовое образование? Чтобы пополнить армию своих поклонников игровыми фанатами? Чтобы в умах читателей прочно ассоциировать свое имя с игрой и, проходя мимо подвала с прилипшими к мониторам подростками, иметь возможность снисходительно обронить: "А-а, ролевики..." Или для того, чтобы таким образом выразить свою благодарность игре за приятно проведенные вместе дни, а то и - ох! - бессонные ночи?

Мы оставим без внимания книги, напоминающие скрупулезно запротоколированную сохранялку или инструкцию по прохождению квеста, и сосредоточимся на тех, в которых осталось еще место для разгона и взлета авторской фантазии. За примерами далеко не пойдем. Тут и Сергей Лукьяненко с его аТановой и Диптаунской дилогиями. И бессменный "Часовой Армагеддона", он же "Разводящий Апокалипсиса" Сергея Щеглова (думается, третья книга будет называться "Дневальный по Вселенной"). И конечно же, "Враг неведом" Владимира Васильева. Помните? "Их было только восемь. Восемь крепких бесшабашных парней, которым все равно было с кем воевать - с террористами, с мафией или... с инопланетянами".

А теперь зададимся новым вопросом. Зачем некоторые авторы пишут заведомо третичные произведения?

Мало того, что по мотивам игры, так еще и такой, чье поле уже перепахано предшественниками вдоль и поперек. Согласитесь, эта осетрина не тянет и на вторую свежесть.

Хотите пример? Получите! Дебютная книга Игната Валерьева "Зачистка базы", издательство "Новая Космогония".

Вот как начинается первая глава. "Их было только восемь. Восемь простых добродушных технарей, которым все равно было чем заниматься - продувать вакуумные трубки, подстраивать частоту импульсного генератора или снимать тонкую кевларовую стружку лазерным фуганком..."

Стоп! - скомандует себе в этом месте читатель, уж не пародия ли это? И ошибется. Поскольку, не считая заключенного во фразе реверанса (если не сдержанного кивка) в сторону Васильева, иных ссылок на "Враг неведом" в романе нет. А пронизывающий 450 страниц текста тонкий юмор до уровня стеба не опускается.

Впрочем, вся первая часть книги, озаглавленная как "Стачка", отнюдь не вопиет ни о третичности романа, ни о его принадлежности к жанру боевика, да и к фантастике вообще. Сразу за прологом о похождениях "доброго инопланетяна", который оказывается зачитанным во время обеденного перерыва опусом пенсионера Алексеича, на сотню страниц простирается добротный производственный роман. Маленькая мастерская, созданная автором неизвестно где и когда, сплоченная бригада из семи опытных техников и молодой парень Антон, которому только предстоит влиться в коллектив. Все, как в ностальгических фильмах о трудоголиках семидесятых: бригада, норма выработки, описания технологических процессов, перемежаемые шутками, дружескими подколками и вялой руганью в адрес начальства, без которых немыслимо существование сугубо мужского коллектива. Кажется, еще немного - и зайдет разговор о добровольном отказе от премии.

Вот только технологические процессы какие-то странные, и собирают работяги на своих станках что-то не то. А мельком упомянутые автором бесконтактные линзы, которые "всем хороши, только мешают целоваться", и "Балтика ¬16 Психоделическое" заставляют задуматься: в самом деле, где и когда все это?

О том, что мы уже в игре, можно догадаться по непривычной, порезанной на восемь равных кусков сюжетной линии. Автор как будто скользит по экрану курсором и активизирует поочередно то одного, то другого героя. Каждый техник получает равный квант времени, в течение которого читатель смотрит на мир его глазами. Соответственно меняется стиль повествования. Мысль афроафриканца н?Гамбо часто сбивается на этнические мотивы. Афророссиянин Гурам, считающий себя потомком Дато Туташхия, жалеет о том, что комиссован из десанта, и мечтает хоть разок стрельнуть из родного "карамултука" (предположу, что из дисраптора, он тоже имеет шестигранный ствол). А близорукий Игорь, как выяснится ближе к середине книги, отчаянно картавит. И задним числом станет ясно, что его странная манера речи объясняется желанием скрыть свой порок (вот вам и роман без буквы "р"!). А тугодум Иваныч целых три кванта времени пытается припомнить, как называется греческая мелодия, звучащая из репродуктора: Сыр-таки или Сюр-таки?

Кстати, сюра в романе хватает. Хорошего постсоветского сюрреализма.

К концу "Стачки" в квантизованную сюжетную линию вплетается девятый элемент. Некое существо с именем, похожим на строчку из таблицы окулиста, к тому же оно проникает в мастерскую в роли невидимки. В его руках - мыслесканер, с помощью которого существо надеется выведать кое-какие секреты, но вместо этого наблюдает три стадии угасания интеллекта у работника ручного труда. Оно направляет прибор на новичка Антона и слышит, как тот про себя повторяет текст инструкции: "Ставим плазму на четверку... Теперь разрез по осевой..." Переводит на более опытного Валерку, но все его думы - о предстоящем вечером свидании. Переводит на Иваныча, в недоумении ждет пять минут, включает прибор на максимальную мощность... И падает, оглушенное, когда Иваныч наконец разрождается мыслью: "Или сир-таки?"

Тем не менее главное выяснено: все десантники отбыли на задание, на Базе остались только восемь не представляющих угрозы техников, и существо шлет своим соплеменникам сигнал: пора!

В короткой интерлюдии между "Стачкой" и "Стычкой" Валерьев предлагает читателю картину мира или, выражаясь игровым языком, легенду. Итак, затерянный в сибирской тайге городок-невидимка, названный Уфа-44 (скорее всего, ради каламбура: игрушка-прототип называется UFO). Его нет на картах, над ним не пролетают рейсовые самолеты. Зато периодически в небе над городом возникает портал, ворота в иное измерение, откуда появляются тарелки злобных пришельцев. Чтобы противостоять агрессии, и был в 1990-м году построен город и его главная достопримечательность - База.

Название второй части, казалось бы, обещает читателю: сейчас, сейчас начнется динамика. Но не тут-то было! Вернее, не совсем тут. Да, враг атакует, и восемь техников как один становятся на защиту родной планеты. Пусть не все из них в прошлом десантники, но все держали в руках оружие - они же его и собирали! Однако вместо привычной стрелялки картина боя напоминает головоломную шахматную партию. Ход твой, ход противника, и никакого тебе режима реального времени (которого просто не было в первой версии игры). А кульминационная сцена (Иваныч, чужой в статическом поле и сенсорная бомба) вообще проходит в полной неподвижности и молчании. И кто пошевелится первым - умрет!

Кстати, и во второй части Валерьев не спешит признаваться в своей третичности. Сектоидов он именует головастиками, мутонов - ящерами. Но только вибронож, как говорится, в мешке не утаишь. В Уфе-44 им открывают консервы.

Еще одна нетипичность: полное отсутствие потерь с нашей стороны. Несколько ранений, но скорее комичных, сродни "боевой щепке" деда Щукаря. Гураму откусывают протез, а Игорь от удара станнером перестает заикаться.

И все же один покойник в романе есть. Случайный. Это заглянувший в мастерскую Юрик Семецкий, бывший одноклассник Антона и неизлечимый наркоман. Он ошибочно принял универсальное горючее Элериум-117 за психотропный транквилизатор с похожим названием. Принял и... отдельные фрагменты Юрика обнаружили аж за вторым периметром.

А вот трупы врагов здесь никто не считает. Не многовато ли чужих для двух тарелок среднего радиуса? - в конце концов задумываются герои. А те все прибывают и прибывают... Откуда? Источник обнаруживается в первой же захваченной тарелке. Это "имажинаторная", специальное помещение, в котором сидит специальный чужой и выдумывает из головы всяческую бяку, которая на глазах материализуется и рвется в бой.

Дальнейшее предсказуемо. В имажинаторной запирают сказочника-любителя Алексеича, тот крепко задумывается, затем открывается маленькая железная дверь в стене, и оттуда, согнувшись в три погибели, появляется...

Вы уже догадались, какими словами начинается третья часть романа, "Смычка"? Правильно. "Инопланетянин был добрый, местами красивый. Глазки да лапки, глазки да лапки, и в каждой лапке - по тяжелой плазменной пушке". Правда веселенький? Вдобавок, с самого пролога весьма признательный пенсионеру Алексеичу.

Финальная часть романа тонет в звуке фанфар. Из "Эпистолярного эпилога" мы узнаем, что за отлично выполненную работу бригада премируется поездкой на маленький тропический остров. Занавес...

Однако каждый, кто играл, знает, как любят чужаки терроризировать маленькие тропические острова. И я едва ли ошибусь, предположив, что опущенный занавес означает лишь перемену декораций, и на смену производственному роману "Зачистка Базы" придет роман курортный - "Террор"... И вот как раз от этого я бы хотел предостеречь уважаемого автора.

Дорогой Игнат! Мне нравится ирония и искренность ваших текстов. У вас изощренное воображение, а ваши выверенные сравнения сделают честь любому постмодернисту. Так что, пожалуйста, перестаньте кроить шубы из чужого мутона! Создавайте собственные миры, пусть не такие продуманные и логичные, но свои. Населяйте их своими героями, пусть сплошь близорукими и плоскостопыми. А если и это не получается... Что ж, может, вам лучше подумать о другой карьере?