Выпускник легендарной Малеевки, он оказался в числе немногих первых фантастов, кого радушно приняла "враждебная" среда  - "толстые" журналы. Публикации в "Дружбе народов" и "Знамени" обеспечили ему известность далеко за пределами фантастического цеха. Опубликованная в 1994 году в "Знамени" нефантастическая повесть "Синдром Кандинского" была удостоена премии журнала с формулировкой "За произведение, утверждающее приоритет художественности в литературе".

Творчество Андрея Саломатова очень трудно классифицировать. До сих пор непонятно, кого в нем больше  - детского сказочника, "взрослого" фантаста-авангардиста или законченного реалиста-бытописателя. Если брать количественное соотношение, то, конечно же, Андрей Саломатов  - стопроцентно детский писатель, время от времени забегающий на "взрослую" территорию. Ведь из "взрослых" книг у него до сих пор издано только две  - упоминавшийся "Синдром Кандинского" и психологический детектив "Чертово колесо"  - против 10 детских (не считая переизданий). Да и то "Синдром..." вышел отдельной книгой пока только во Франции.

Говоря о "взрослой" ипостаси своего творчества, писатель утверждает, что никогда не писал фантастики: "Я пишу странную прозу". И в самом деле, мы обнаружим у него немного рассказов, подпадающих под канонический формат НФ. Все им написанное всегда на грани реального-нереального, но в то же время проза этого писателя лишний раз подтверждает тезис о размытости границ фантастики.

Его биография  - в чем-то хрестоматийна для российского писателя, чье человеческое и творческое формирование пришлось на советские годы.

Коренной москвич Андрей Васильевич Саломатов родился в 1953 году в интеллигентной семье. В детстве, как и полагается, зачитывался приключенческими книжками и мечтал о путешествиях. Эта детская мечта, по-видимому, и привела его после школы в Московский геологоразведочный институт, в котором, правда, будущий писатель так и не доучился до конца. Позже он приобрел другую специальность  - в Художественном училище им. 1905 года на факультете станковой живописи.

Геолог и художник  - трудно представить более романтическое сочетание.

Попутешествовать Андрею и в самом деле довелось немало. В буквальном смысле слова исходил он пешком полстраны. Ловил змей в Средней Азии, валил лес на севере, а в Крыму писал на заказ картины и оформлял стены пионерлагерных столовых... А еще успел испробовать и много других профессий  - бутафора, сторожа (ну, это уже классика!), литературного консультанта, журналиста, редактора издательства...

В середине 90-х Андрей Саломатов подался на "вольные хлеба", став профессиональным литератором. Но вольный заработок (особенно литературным трудом)  - вещь ненадежная, если ты не сверхкоммерческий автор. Как признавался сам писатель, "свобода расслабляет и озлобляет", поэтому в 2001 году Андрей вернулся в профессиональную журналистику, став редактором отдела журнала "Interполиция" и газеты "Интерпол-экспресс".

В литературу Андрей Саломатов пришел как детский писатель. После первого опубликованного рассказа (нефантастического) "Ловись, рыбка, большая и малень-

кая" (1985) на страницах журналов "Пионер", "Советский школьник", "Мальчик" и других стали довольно регулярно печататься его веселые истории из жизни животных и подростков.

Но именно сказочно-фантастическая линия стала с конца 80-х главной в творчестве писателя. Первые фантастические рассказы для детей появились в 1987 году в журнале "Юный техник" и впоследствии составили содержание дебютного авторского сборника "Наш необыкновенный Гоша" (1994). Уже эта первая книга продемонстрировала, с какой легкостью автор использует широкий спектр комического, внедряя в текст повествовательные приемы байки, "пионерлагерного" фольклора, анекдота. Саломатов иронично подает распространенные штампы НФ  - инопланетян, роботов, машину времени, наполняя их новым художественным смыслом. Например, герой шести историй  - домашний робот-непоседа Гоша  - никак не вписывается в пантеон железных собратьев из других фантастических сочинений. Автор придал ему психологические черты подростка-сорванца: он любит приврать, склонен к розыгрышам и шалостям, капризен и обидчив. Писатель снабжает своего героя такой красочной характеристикой: "А слуховые решетки у него вечно забиты пылью и паутиной. Это от того, что Гоша любит лазать по чердакам и подвалам. Из-за пыли и паутины Гоша плохо слышит и все время переспрашивает: "Чего-чего?" Он так привык переспрашивать, что даже когда слышит, все равно повторяет: "Чего-чего?" А еще Гоша любит скрипеть несмазанными частями. Часто он специально расхаживает по квартире и скрипит. Мама в таких случаях говорит ему:

- Гоша, немедленно возьми масленку и смажь шарниры.

А Гоша ей на это отвечает:

- Да я только неделю назад смазывал. Сколько можно-то?"

Одной из отличительных черт детской НФ А.Саломатова является то, что фантастическое происшествие он подает почти незаметно, как самое заурядное, обыденное событие; переход в мир сказки почти незаметен. Оппозиция "обычное-необычное", "правда-вымысел" словно растворяется в тексте. Так растворяется реальность в воображении ребенка, фантазирующего о НЕБЫВШЕМ в объективной реальности, но ОЧЕВИДНОМ в фантазии-мечте.

Детская фантастическая литература 90-х не избежала общей болезни  - пристрастия к сериальности. А.Саломатов не стал исключением. Повесть "Цицерон  - гроза тимиуков" (1996) положила начало серии из шести книг о космических и земных приключениях мальчика Алеши и его друзей  - грузового робота Цицерона, который, подобно Гоше, тоже не дурак порассказывать небылицы, и удивительных существ с планеты Федул  - мимикров Фуго и Даринды. Помимо заглавной в серию вошли повести "Цицерон и боги Зеленой планеты" (1997), "Сумасшедшая деревня" (1998), "Возвращение Цицерона" (2000), "Сыщик из космоса" (2000) и "Фокусник с планеты Федул" (2001).

Как правило, беда почти всех сериалов  - художественная и сюжетная регрессия, стремительное снижение увлекательности повествования, оригинальности "ходов" по мере увеличения числа сиквелов. В случае с сериалом А.Саломатова случилось прямо противоположное: продолжения явно лучше двух первых книг. Привлекательной стороной повестей является зримость, достоверность описываемых волшебных миров, невероятных ситуаций. Этот эффект правдоподобия неправдоподобного во многом достигнут за счет психологической близости Будущего. Будущее А.Саломатова  - это лишь слегка утрированное настоящее, ведь даже такой, казалось бы, элемент прекрасного далека, как пункт межгалактической телепортации, в писательской версии оказывается похожим на самую обыкновенную автобусную остановку. А герои мало чем отличаются от своих сверстников конца ХХ века.

Эта серия сделала А.Саломатова первым лауреатом недавно учрежденной премии "Алиса", присуждаемой за лучшее фантастическое произведение для подростков.

В последнее время писатель все активнее осваивает возможности ближайших родственниц НФ  - литературной сказки и фэнтези. В этих жанрах А.Саломатовым созданы книги "Рыцарь сновидений" (1997; выходила также под названием "Дорога чуда"), "Все наоборот" (2001) и "Черный камень" (2001), выделяющиеся на общем фоне однообразия современных серийных сказок живостью языка, увлекательностью сюжета и, что очень важно, наличием действительно доброго юмора, а не модного ныне ерничания. Вероятно, главный писательский талант Саломатова заключается в умении вести разговор с ребенком-читателем на равных, не заигрывая, не морализируя и не издеваясь втайне над ним. Он просто рассказывает увлекательные истории.

Старт Андрея Саломатова как "автора для взрослых" состоялся только на рубеже 80  - 90-х, когда в периодику просочились кое-какие рассказы, написанные еще в середине 80-х. Достаточно прочитать их, чтобы понять, почему странная фантастика А.Саломатова не могла быть опубликована в советские годы. Писатель начинал как автор очень жесткой авангардной прозы. Яркими образцами абсурдистской фантастики стали такие рассказы, как "Праздник Зачатия" (1989)*, "Кокаиновый сад" (блестящая новелла, написанная еще в середине 80-х, но до сих пор не опубликованная), "Големиада" (1990)  - антисоцреалистический памфлет о битве на Елисейских полях оживших статуй и гипсовых пионеров; "Игра природы" (1993). Хоть и с натяжкой, в этот ряд можно поставить и самую странную его повесть рубежа десятилетий "Девушка в белом с огромной собакой" (1990)  - гремучая смесь "бытового сюрреализма", хоррора и черного юмора. Его проза не вписывалась ни в какие стандарты. Внешне реалистические ситуации он доводил не просто до абсурда, а до сверхфантастичности, но от этого они почему-то казались еще более достоверными.

Первое, что бросается в глаза после знакомства с "детской" и "взрослой" испостасями творчества Саломатова  - это жирная граница между ними. По одну сторону  - жизнеутверждающий пафос, искреннее, от души, веселье; по другую  - "траурность", щемящее чувство потерь. Обычно автор, работающий параллельно в детской и взрослой литературе, сохраняет общую эмоциональную тональность, мировидение. У Саломатова "оппозиционность" во всем: лексика, эмоциональный строй, позиция... Герой повести "Кузнечик", узнав, что у него есть внебрачный ребенок (плод случайной связи с алкоголичкой), и стремясь оградить семью от "лишних проблем", отказывается признать младенца своим. И тогда деточка вдруг становится монстром, преследующим героя, убивающим его жену и сына. И только в самом конце выясняется, что все картины ужаса  - всего лишь следствие разыгравшегося воображения героя, мучимого угрызениями совести.

У писателя почти нет положительных героев, они, скорее, вызывают жалость, чем симпатию и сострадание. Персонажи Саломатова скачут, как кузнечики, по жизни, суетятся, постоянно перемещаются куда-то, озабоченные поиском индивидуального рая, но, как правило, обретают свой персональный ад. И что же, они сопротивляются? Отнюдь, герои просто заставляют себя поверить, что это и есть рай. Таков рассказ "Мыс Дохлой Собаки" (1995), такова и повесть "Время Великого Затишья" (2000). Тема путешествия к средоточию Земли разрабатывалась многими фантастами  - от Булгарина до Жюля Верна и Обручева, но такой "подземной антиутопии", как "Время..." в мировой литературе, кажется, еще не было. До того достоверен этот подземный рай-ад, до того натуралистичны описания, что вряд ли стоит удивляться тому, что некоторые читатели сочли публикацию повести в журнале фантастики не вполне правомерной.

Из этого ряда выбивается, правда, пронзительно-грустный "Праздник" (1998), получивший в 1999 году премию Конгресса "Странник". Не припомню в нашей НФ более эмоционально сильного произведения об апокалипсисе человеческого Одиночества.

Только что вы прочитали новую повесть Андрея Саломатова  - "В будущем году я стану лучше", поэтому не имеет смысла касаться ее содержания  - она тоже о поисках индивидуального рая. Это произведение гораздо ближе к традициям НФ, чем другие сочинения Саломатова, ведь здесь присутствует путешествие по мирам. Но... Читатель журнала "Если" больше привычен к пародированию штампов НФ. Одной из примечательных сторон "В будущем году..." является как раз пародирование  - но штампов так называемой современной русской прозы, бытующей на страницах "толстых" журналов: постмодернистские игры с формой, любовь к цитациям... Все эти атрибуты тонко обыграны писателем. Но сама повесть все о том же  - о нас, человеках, заблудившихся в космосе своих желаний.

И слава Богу, что после долгого перерыва у автора появляется, наконец, улыбка. И героя не только жалеешь, но и сочувствуешь ему.

Примерно раз в год Андрей Саломатов клятвенно обещает покинуть "взрослую" прозу и целиком посвятить себя благороднейшему занятию  - сочинительству добрых историй для детей. "После каждой "взрослой" повести я испытываю колоссальное эмоциональное истощение",  - как-то в приватной беседе признался писатель.

В следующем году он снова пообещает не писать для взрослых... А может, лучше посчитать нас детьми? А что, представьте себе: однажды из-под пера Андрея Саломатова, писателя с грустными глазами и застенчивой детской улыбкой, появится удивительно добрая и веселая повесть для взрослых, которая бы напомнила нам о том, что, как бы мы ни плутали в дебрях нашей взрослой жизни, в душе у нас все равно живет ребенок, который мечтает о сказках со счастливым концом...

1. "Наш необыкновенный Гоша": Рассказы.  - М.: Дет. лит., 1994.

2. "Цицерон  - гроза тимиуков".  - М.: Армада, 1996; М.: Диалог, 1999; М.: Дрофа, 2001.

3. "Цицерон и боги Зеленой планеты".  - М.: Армада, 1997; М.: Диалог, 1999; М.: Дрофа, 2001.

4. "Рыцарь Сновидений".  - М.: Армада, 1997; То же под назв. "Дорога чуда".  - М.: Диалог, 1999; М.: Дрофа, 2001.

5. "Сумасшедшая деревня".  - М.: Армада, 1998; М.: Диалог, 1999; М.: Дрофа, 2001.

6. "Синдром Кандинского".  - Paris, 1999 (на фр. яз.); М., 2001.

7. "Чертово колесо".  - М.: Диалог, 1999.

8. "Возвращение Цицерона".  - М.: Диалог, 2000; М.: Дрофа, 2001.

9. "Сыщик из космоса": Сб.  - М.: Диалог, 2000; М.: Дрофа, 2001.

10. "Фокусник с планеты Федул".  - М.: Дрофа, 2001.

11. "Все наоборот".  - М.: Дрофа, 2001.

12. "Черный камень".  - М.: Дрофа, 2001.