АДАМ-ТРОЙ КАСТРО

НЕВИДИМЫЕ ДЕМОНЫ

Чудовище сидело на краю койки, глядя в пол своей безукоризненно чистой камеры, зажав руки меж колен - поза, которая у иного заключенного говорила бы об отчаянии, но в его случае демонстрировала высокомерное равнодушие. Он не выказывал ни страха, ни чувства вины, ни беспокойства за свою судьбу. Казалось, ему просто скучно, но его это не тяготило; скорее, он радовался заключению - ну, что-то вроде каникул, возможность отдохнуть от более серьезных проблем.

Чудовище оказалось юношей приятной наружности, среднего роста и не слишком впечатляющего телосложения. У него были бледно-голубые глаза, светлые волосы и здоровый цвет лица. В том, как он держался, ничто не говорило о скрытых глубинах души, порочности или о чем-нибудь подобном. Обаятельная полуулыбка и спокойная манера, с которой он напевал популярные песенки, дожидаясь суда, поражали.

Андреа Корт стояла у двери конференц-зала в здании посольства и изучала изображение чудовища. Огромное, оно занимало все пространство над длинным столом, нависая над двумя дюжинами несчастных дипломатов, которые вот уже несколько месяцев пребывали в ужасе. Они предложили Корт место за столом, но она осталась стоять, единственная в зале, это была привычка, выработанная много лет назад. По мере возможности Корт старалась не сидеть в присутствии других людей. А также не есть. И не спать.

Поскольку сама была чудовищем.

Человек из проекции покачал головой, словно получал удовольствие от смущения Корт, и она прищурила карие глаза.

- Изображение сделано в реальном времени?

- Из камеры, - ответил ей один из дипломатов.

Все они старательно отводили глаза от чудовища, точно боялись, что его безумие заразно. А еще они не смотрели на Корт.

Андреа не намеревалась разбираться в их мотивах. Лучше всего, если они увидят в ней закоренелого бюрократа, профессионала до мозга костей, человека только по случаю и недосмотру. И потому она носила строгую, чисто функциональную серую одежду; коротко стригла волосы, оставляя лишь один локон, который спускался до плеча; следила за тем, чтобы ее лицо ничего не выражало, а голос звучал холодно и спокойно, без какого бы то ни было намека на женственность. Если она выполнит задачу так же, как и все предыдущие, земные дипломаты будут за спиной называть ее сукой. Инопланетяне, наверное, тоже. Разумеется, именно этого она и добивалась: не только на работе, но и вообще в жизни.

Она с силой укусила указательный палец, переступив через болевой порог.

- Он знает, что идет запись?

- Да.

- Он знает, что мы сейчас за ним наблюдаем?

- Запись делается круглосуточно. Если вас интересует, знает ли он, что сейчас адвокат смотрит на него в первый раз, ответ - нет.

Посол Лоури, тусклый карьерист, чей профессионализм был обратно пропорционален самомнению, пробормотал:

- Ему все равно плевать.

- Вы держите его в полной изоляции вот уже шесть стандартных месяцев, - проговорила Корт. - Меня бы удивило, если бы он не начал демонстрировать признаков апатии.

- Посмотрите на него. Дело тут не в апатии - ему плевать.

Корт кивнула, принимая слова посла.

- А каким он был до ареста?

Дипломаты, сидевшие вокруг стола, переглянулись, безмолвно пытаясь договориться между собой, кто же будет отвечать на вопросы. Стройная молодая женщина лет двадцати пожала плечами.

- Вежливый. Дружелюбный. Воспитанный.

- Вялый, - вставил другой дипломат.

- Вот-вот, - поддержала его молодая женщина. - Вялый. С такими не заводят дружбы.

- Никакой индивидуальности, - заявила другая.

За ее словами прозвучало: вроде тебя.

Корт осталась довольна.

- Впрочем, я слышал от его охранников, - проговорил посол Лоури, - что в последнее время он несколько изменился.

- В каком смысле? - спросила Корт.

- Ну, просидев шесть месяцев в тюрьме, дожидаясь, когда из Третьего Лондона прибудет адвокат, трудно остаться прежним.

Третий Лондон был передвижным миром-комплексом в космосе, освоенном хомо сапсами*, домом трех миллиардов людей, где располагались центральные офисы Дипломатического корпуса Конфедерации. Аскетичная квартирка в административном комплексе - вот и все, что Корт называла своим домом. Впрочем, бывала она здесь крайне редко.

Она постучала ногтем по зубам и спросила:

- Он не казался расстроенным, когда вы его арестовали?

- Нет, - ответила молодая женщина. - Он улыбался, ну вот как сейчас.

Ее поддержал дружный хор голосов.

- А если он не понимает, что совершил преступление? Может быть, удастся объявить его безумным?

- Мы думали об этом, пока вы к нам летели, - сказал Роман Китобой, ее официальный помощник здесь, на Катаркусе.

Несмотря на свирепо звучащее имя, он был безобидным толстяком с круглым лицом, на котором нечасто появлялось выражение отвращения. Однако чудовище вызывало у него такие сильные чувства, что он не умел с ними справиться. Понимая, что Корт на него смотрит и оценивает его реакцию, он попытался говорить спокойно.

- Мы даже предложили ему лечение, если он согласится сотрудничать и не станет нам мешать, когда мы заявим, что он психически нездоров. Он категорически отказался. И сообщил, что прекрасно осознавал значение своих поступков и с радостью повторил бы все сначала, будь у него такая возможность.

- Значит, этот наглый ублюдок в полном порядке, - проговорила Корт.

- Конечно. Он знает: ему ничего не грозит. Если честно, Советница, мне кажется, что ситуация, в которой он оказался, доставляет ему определенное удовольствие.

Корт, подозревавшая то же самое, снова вцепилась в свой палец.

- Вы думаете, дело именно в этом? Он хотел поставить нас в дурацкое положение перед инопланетными делегациями?

- Мне такая мысль приходила в голову... Но вряд ли. Мерзавец просто получает удовольствие, наблюдая за тем, как мы бегаем и суетимся, пытаясь разгрести кучу дерьма, которую он тут наложил.

- Любитель дешевых сенсаций?

- И настоящий, патологический садист, - добавил Китобой. - Ужасное сочетание, Советница.

- В особенности для дипломата, - проговорила Корт.

- И уж конечно, - вставил один из послов, - не во время первого контакта.

Посол Лоури возмущенно пробормотал:

- Ублюдок!

Корт считала, что если он не в состоянии предложить ничего конструктивного, лучше бы помолчал. И адресовала очередной вопрос Китобою, который по крайней мере производил впечатление разумного человека.

- А как насчет инопланетных делегаций? Что они говорят о случившемся?

- Неофициально? Они считают, что он абсолютно здоров. Но ему удастся избежать наказания за убийство. Они отлично понимают: местные жители ни судить, ни свидетельствовать против него не смогут. А мы в их глазах - чуть ли не соучастники, которые стремятся прикрыть очередное зверство, совершенное человеком.

Корт поморщилась. История отношений человечества с инопланетными цивилизациями частенько сводилась к необходимости загладить вину и забыть о прошлых преступлениях.

Преступления - вроде того, которое совершил их подопечный - давали сильные козыри в руки тех, кто говорил, что хомо сапсам не место в цивилизованном космосе.

- Они, по крайней мере, дадут мне возможность работать?

- Сделают вид, - сказал Китобой. - Но не пройдет и суток, как они примутся за вас всерьез. А потом начнут твердить, что вы ничем не отличаетесь от чудовища, которое сидит у нас в тюрьме.

Корт вспомнила ночь, наполненную боевым кличем, и подумала: "А я и есть чудовище".

Но это не помешает ей выполнить ее работу.

Катаркус не представлял собой ничего особенного: скалистая планета, где преобладают пустыни, но кое-где попадаются внутренние моря и джунгли, окружающие экватор ярко-зеленым поясом. Андреа Корт решила, что видела достаточно для удовлетворения собственного любопытства.

Обзорная экскурсия, на которой настоял Китобой, прежде чем доставить ее на конференцию, никоим образом не изменила к лучшему ее отношение к планете. Как и запах, витающий в воздухе - не горький, но и не напоенный сладостными ароматами, однако сразу узнаваемый, поскольку у всякой новой биосферы имелся свой особый воздух.

Люди, любившие путешествовать, говорили, что именно сочетание ароматов является для каждой планеты отличительным знаком - чем-то вроде личной подписи. Корт давно обнаружила: у нее от этих диковинных запахов болит голова.

Но тут она ничего не могла поделать. Она ненавидела другие миры. Корт провела бо'льшую часть своей жизни в передвижном мире, а когда стала юристом, постоянно занималась сложными проблемами и катастрофами, которые почти неминуемо происходили, если людям позволяли вступить в контакт с системами, развивавшимися естественным путем, и потому предпочитала искусственную среду обитания, которую по крайней мере можно наделить здравым смыслом. Живые миры вызывали отвращение, а этот к тому же казался гораздо более мерзким, чем другие. Но это опять-таки никак не скажется на ее работе.

Чудовище звали Эмиль Сэндберг, в его файле содержалась масса бессмысленных фактов, касающихся жизни молодого человека, и никаких объяснений, что же заставило его заняться хладнокровным убийством аборигенов. Сэндберг прожил двадцать четыре стандартных земных года, был экономическим беженцем из потерпевшего крах промышленного содружества, находившегося на границе Конфедерации. В психологической характеристике сообщалось, что его эмпатия и воображение - на нижней границе нормы; иными словами, человек-пустышка, сумевший каким-то образом показать очень высокий результат в индуктивном мышлении, а потому принятый, пусть и мелким клерком, в состав дипломатической миссии.

Он провел на Катаркусе три года, сумел завязать не слишком близкие, но вполне приятельские отношения со своими коллегами; его считали достаточно квалифицированным специалистом в области торговли с представителями семи других народов, путешествующих в космосе и имеющих здесь свои посольства.

К Сэндбергу хорошо относились - как относятся к людям, которые никому не мешают. Никто не мог с уверенностью сказать, что знает его. Его называли серым, незаметным, лишенным индивидуальности. Скучным. И не обнаруживали никаких признаков психической болезни. Однако выяснилось, что по крайней мере шесть раз за время пребывания на этой планете он спускался в подземные колонии туземцев, выбирал одного и методично резал его на куски. Это могло продолжаться до бесконечности, если бы представитель делегации Рииргаана не оказался свидетелем одного из убийств Сэндберга.

Корт договорилась о встрече с рииргаанцем сегодня днем, а кроме того, должна была представить свои соображения по поводу данного дела местному межвидовому Совету. Если ей повезет и Совет продемонстрирует благодушие, она сумеет убедить их, что один психически больной индивидуум не может считаться характерным представителем целого народа. Но будет трудно. После катастрофы в Хоссти, кризиса на Штоке и резни в посольстве на Влхане - трех инцидентов, случившихся в прошлом году - дипломатическое сообщество больше не желало верить в добрую волю надменных хомо сапсов.

Представительство людей не имело собственной тюрьмы, поэтому Сэндберга поместили в наспех переоборудованный бокс клиники посольства. Охранял его тощий и робкий служащий посольства, вооруженный лишь криогенным распылителем пены. Он не прошел специальной подготовки, необходимой для охранника, и чувствовал себя крайне неловко. Он смущенно открыл дверь перед Корт. Убедив Китобоя, который ужасно беспокоился о ее безопасности, что сопровождать ее нет никакой необходимости, Андреа Корт вошла в камеру одна. Прежде чем человек на кровати успел отреагировать на ее появление, она быстро огляделась, заметив несколько бумажных книг и сканер для текстов.

Заключенный радостно улыбнулся посетительнице, словно давней знакомой, встал и протянул ей руку:

- Привет.

- Привет, - сухо сказала она, демонстративно не замечая руки.

Сэндберг, обреченно пожав плечами, сел на койку.

- Может, присядете?

- Спасибо. - Она осталась на ногах. - Я проделала длинный путь, чтобы встретиться с вами, Эмиль.

Он ухмыльнулся, и она тут же изменила свое мнение по поводу его улыбки - она была не дружелюбной, а нахальной.

- Фу-у-у. Бюрократизм.

- Андреа Корт. Представитель юридического совета Дипломатического корпуса.

- Махровый бюрократизм, - сказал он, и его улыбка стала еще более кривой. - Надо сказать, долго же вы сюда добирались, мэм.

Корт, которая провела последние два месяца, страдая от высокого тяготения, с которым никак не желал мириться ее желудок, совсем не хотела вспоминать о своем путешествии.

- Ну, в конце концов, я здесь.

Сэндберг оглядел ее с головы до пят.

- Не знаю, как мне к этому отнестись, мэм. Ну... вы симпатичная и все такое, мне нравятся ваши ножки, но вас ведь послали сюда, чтобы вы проследили за тем, как меня будут линчевать, не так ли?

И об этом человеке говорят, будто он лишен индивидуальности?

- Я не прокурор, Эмиль.

- Возможно, и нет, но я по глазам вижу: вы мечтаете оказаться среди присяжных. - Сэндберг весело, без намека на горечь рассмеялся, демонстрируя, что ему плевать на все мнения, кроме собственного. Потом похлопал рукой по матрасу рядом с собой. - Я не собираюсь к вам приставать, дорогая. Но ужасно хочу, чтобы вы сели. Иначе я просто сверну шею, разговаривая с вами.

В его голосе не было и тени агрессии, но уже то, что Андреа находилась в одной с чудовищем комнате, вызывало у нее тошноту.

- Вашу проблему легко решить, узник. Вы можете встать. Более того, я на этом настаиваю.

Сэндберг закатил глаза, но, стукнув руками по коленям, с видом мученика поднялся на ноги.

- Слушаюсь, мэм!

Корт пожалела, что у нее нет никакой бумажки, куда она могла бы заглянуть, или, на худой конец, медицинского справочника. А еще лучше - коллеги, чтобы отвести его в сторону и посоветоваться относительно этого случая. Все, что угодно, только бы оттянуть предстоящий разговор хотя бы на несколько секунд, необходимых для того, чтобы взять себя в руки.

- Как мне известно, вас застали в тот момент, когда вы копались во внутренностях катарканца. Перед этим вы ампутировали ему конечности. Позже вы сами признались, что совершали похожие преступления шесть раз. Вы также заявили об отсутствии мотивов убийств, если не считать желания немного развлечься. Все правильно, Эмиль?

- Вас информировали исключительно точно, мэм.

Корт приблизилась к нему так, что почти касалась его лица.

- Вам нравится убивать?

- Иногда. - В глазах Сэндберга искрилось веселье.

- А мучить?

- Это самое интересное.

- Вы пытали катарканцев?

- Не думаю, что данное слово подходит в нашем случае. То есть с этим видом существ.

- Ваше "хобби" распространяется только на катарканцев или же вы включили в круг своих интересов и другие виды разумных существ?

- А вот это вас не касается, - внезапно оскалившись, заявил Сэндберг.

Значит, когда-то в прошлом, в другом мире, где побывал негодяй, в темных, скрытых от людских глаз уголках спрятаны еще тела. Наверное, в детстве он обожал "экспериментировать" с животными, потом служба в Дипломатическом корпусе предоставила ему более широкий выбор возможностей. А вдруг удастся доказать, что кое-какие из нераскрытых преступлений - на его совести, забрать дело Эмиля у местных властей и таким образом разрешить все сомнения... Впрочем, Сэндберг не вел бы себя так игриво, не будь он уверен в своей безнаказанности.

Она улыбнулась ему столь же злобно и заявила:

- Хорошо, оставим ваши старые подвиги и займемся убитыми катарканцами.

- Это значительно сэкономит время, - кивнул Сэндберг.

- Зачем вы их убивали, Эмиль?

- Вы топчете жуков, мэм?

Андреа вспомнила залитое кровью, истерзанное тело инопланетянина, который не мог подняться, пытался остановить ее, умоляюще протягивая к ней руки; лицо, опухшее от ударов и почти неузнаваемое, глаза существа, которого она когда-то считала своим вторым отцом...

- Значит, вот как вы рассматриваете свои преступления?

- Примерно. Вы за ними понаблюдайте, а потом скажите мне, что думаете иначе.

- Эти так называемые "жуки" были разумными существами.

- Слышал много раз, - сказал он совершенно спокойно, а потом криво ухмыльнулся. - Только я не вижу в них ничего разумного.

- Иными словами, вы собираетесь объяснить свое поведение тем, что, по вашему мнению, катарканцы не являются разумными существами?

- Я ничего об этом не знаю, просто не вижу в них особого разума, вот и все.

Ублюдок ничего не боялся, даже не волновался. Он нагло рассчитывал на дипломатический иммунитет. А еще ему было известно, что сама природа существ, которых он убивал, защитит его от их собственного правосудия. Следовало отдать ему должное: Сэндберг выбрал идеальные жертвы для своих развлечений. Однако Андреа, подавив спазмы в горле, сказала:

- Вы совершили шесть убийств, Эмиль. Если вы думаете, что ваш поступок кажется мне нормальным или даже благородным, если вы думаете, будто меня интересует, что вы там видите или не видите, значит, вы больны еще более серьезно, чем я думала. Обещаю вам, я сделаю все, чтобы вы заплатили за ваши преступления.

- Их было гораздо больше шести, - по-прежнему спокойно заявил Сэндберг. - Да, мне доставляло удовольствие убивать их; кроме того, на этой дурацкой планете совершенно нечем заняться. Но если вы хотите, чтобы меня настигло правосудие, вам придется разобраться с несколькими проблемами, мэм, верно?

- Можете не сомневаться, я справлюсь.

Сэндберг демонстративно зевнул.

- Угу. Справитесь. Думаю, нам пора заканчивать, мэм. Я хочу спать.

Он улегся на кровать спиной к ней и принялся притворно храпеть.

Андреа несколько мгновений смотрела ему в спину, раздумывая, не объявить ли его социопатом. По долгу службы ей пришлось довольно близко общаться с несколькими индивидуумами, относящимися к данной категории (сидящими как за канцелярскими столами, так и за тюремными решетками), и она всегда реагировала на них одинаково: инстинктивное, глубинное отвращение и - приходилось признать - нечто, сходное с завистью. Она попыталась представить, как живет человек вроде Сэндберга, человек, который не имеет никаких внутренних запретов и может делать все, что пожелает. Он выходит сухим из воды, не чувствуя ни угрызений совести, ни сожалений, ни даже смущения. Пожалуй, это своего рода свобода. Хотя сама Андреа не хотела бы получить такую свободу - даже если бы ей удалось забыть о крови, которую она пролила. Впрочем, следует признать, что такая философская концепция весьма привлекательна - в каком-то смысле сродни одной из многочисленных форм инопланетной жизни.

И именно по этой причине - среди прочего - она дала себе слово уничтожить Сэндберга.

Корт повернулась и направилась к выходу.

Он позвал ее, прежде чем она успела выйти:

- Да, и еще кое-что. Вы меня слышите, Андреа?

Она неохотно повернулась.

- Да.

- Надеюсь, вам повезет в поисках судьи и присяжных.

Роман Китобой был достаточно умен, чтобы понять нынешнее желание Корт, и достаточно профессионален, чтобы предоставить ей это - почти целых пять минут тишины. Они шли по коридору из посольского госпиталя, когда он продемонстрировал, что не намерен хранить молчание вечно.

- С вами все в порядке?

- Да. - Ее тон указывал, как сильно ей не понравился его вопрос.

- Простите. У меня сложилось впечатление, что вы потрясены...

- Дело в воздухе. Он здесь немного более разрежен, чем я привыкла. Отведите меня в долину, где живут аборигены, и увидите: я буду чувствовать себя значительно лучше.

- Как скажете, - проговорил Китобой, его официальное согласие было приправлено нотками неодобрения - умение, в котором так поднаторели дипломаты.

Корт разозлилась.

- Он не первый убийца, с которым мне довелось столкнуться, наемник.

Китобой напрягся, услышав свой статус, свидетельствующий о разнице в их положении: он связан договором, она - свободная женщина.

- Я знаю, что вам неоднократно приходилось встречаться с убийцами.

Корт наградила Романа хмурым взглядом, ей показалось, будто в его словах прозвучало неприкрытое обвинение - но уже в следующее мгновение она сообразила: он говорит о преступниках, с которыми она имела дело в качестве адвоката.

- С несколькими пришлось познакомиться, - сказала она. Затем, решив, что не стоит держаться столь высокомерно и настраивать против себя этого человека, добавила: - Не могу сказать, чтобы я к ним притерпелась.

- Хорошо, - заявил Китобой так сухо, что Корт не смогла понять, чего в его тоне больше - сарказма или доброжелательности.

Они вышли из госпиталя, затем пересекли квадратный двор, любовно украшенный служащими Дипломатического корпуса. Поскольку растения с других миров ввозить запрещалось, здесь посадили деревья, кусты и траву, собранные в самых разных уголках Катаркуса, и разбили великолепный сад. Тут и там виднелись гладко отполированные светящиеся камни, в центре которых был установлен шест с развевающимся флагом Дипломатического корпуса. В результате получилось нечто среднее между земным садом и катарканским.

Народу на территории представительства оказалось совсем немного. Даже сейчас, когда преступления Эмиля Сэндберга бросили тень на все человечество, заставив многих сомневаться в целесообразности присутствия здесь людей, жизнь шла своим чередом, и служащие корпуса отправились в самые разные уголки планеты. Впрочем, трое наемников, которые устроились перекусить и погреться в лучах теплого катарканского солнышка, откровенно уставились на Андреа, когда они с Китобоем проходили мимо. Смотрите - адвокат, ее прислали заняться делом Сэндберга.

Китобой провел ее по коридору с куполообразным потолком, который разделял на две части спальни персонала, затем обогнул длинное белое сооружение непонятного назначения, увидел, кто поджидает их около ангара, и смачно выругался:

- Дерьмо!

У входа в ангар стояли четыре инопланетянина - приземистый невысокий берштиэни, бледный с длинной шеей тчи, совершенно спокойный рииргаанец, а в воздухе висел плоский экран, представляющий ИИ - все они, вне всякого сомнения, явились в представительство с официальным визитом, не имеющим никакого отношения к расследованию Корт, которое еще находилось в зачаточном состоянии. В конце концов, делегации разумных существ, находящихся на стадии первого контакта, должны время от времени делиться имеющейся у них информацией, которую лучше всего передавать напрямую. Однако четверка инопланетян очень кстати для себя оказалась именно в этом месте и в это время. Возможно, они о чем-то и беседовали между собой - скорее всего, пытались придумать причину, по которой оказались прямо на пути Корт, но, как только та приблизилась, тут же замолчали.

- Вы можете просто кивнуть и пройти мимо, - предложил Китобой. - Вы ведь еще даже не побывали на месте преступления.

Корт, разумеется, это знала; но еще она знала, что, будучи официальным лицом, в чьи обязанности входит разобраться с делом Сэндберга, она вынуждена выступать в роли оселка, о который будут заточены все топоры.

- Не беспокойтесь. Все равно когда-нибудь придется с ними беседовать.

Тчи, угловатое тонкое существо с копной серых кудрявых волос, обратился к ней первым:

- Прошу прощения. Вы представитель закона хомо сапсов, адвокат по имени Андреакорт?

Андреа удивилась тому, что ее имя стало известно всем заинтересованным сторонам так быстро.

- Да. Чем могу помочь?

Кругленький, маленький берштиэни, демонстрируя склонность своего народа к излишнему энтузиазму, принялся от возбуждения подпрыгивать на месте.

- Для нас большая честь познакомиться с вами, адвокат Корт. Я Мекил Ном из делегации Берштиэни. Насколько мне известно, у вас за плечами долгая и успешная карьера в качестве представителя закона...

- Карьера, - перебил тчи своего более дружелюбного коллегу почти с сухим высокомерием, приправленным уверенностью в собственном превосходстве, - оказалась столь успешной, потому что ее вид предоставил огромное количество возможностей для расследования преступлений, совершенных на других планетах. Вне всякого сомнения, если ее народ будет продолжать сеять хаос среди аборигенов других миров, у госпожи Корт появятся дополнительные шансы отточить свое мастерство и продемонстрировать талант... В данном вопросе ваши моральные устои сослужили вам плохую службу, Мекил; лично я не стал бы использовать слово "успешный".

Он окинул Андреа оценивающим взглядом и сказал:

- Позвольте представиться. Я Советник Гейр Раиг, представитель Республики Тчи и член Комитета по контакту. Я прибыл сюда двадцать местных дней назад и сразу же приступил к собственному расследованию, чтобы не позволить людям извратить факты и помешать свершиться правосудию.

Ни один мускул не дрогнул на лице Корт.

- Могу вас заверить, господин Раиг: Конфедерация хомо сапсов не собирается извращать факты и мешать правосудию.

- Ваше присутствие здесь говорит об обратном. Мне удалось выяснить, что вы поддерживали людей в 60% обвинений, выдвинутых против них властями других миров. Как вы объясните столь вопиюще несправедливое использование данной вам власти?

Еще один дипломатический фокус, к которому мастерски прибегали представители Тчи - задать вопрос вроде: "Когда вы перестанете бить жену?". Ответить на него так, чтобы не оказаться виноватым, невозможно. Корт спрятала раздражение за дежурной фразой:

- Я с радостью отвечу на все ваши вопросы, когда закончу расследование.

- Разумеется, - не сдавался тчи. - Учитывая безумный шовинизм хомо сапсов, вам необходимо сначала установить, насколько представители других видов похожи на вас, чтобы решить, стоит ли признавать, что против них совершены страшные преступления.

- Должен заметить, что сами вы демонстрируете истинную беспристрастность, сэр... - вмешался Китобой.

И хотя Корт тоже была в ярости, она жестом остановила своего спутника и закончила:

- Вы совершенно напрасно, мистер Раиг. Никто - за исключением, возможно, самого Сэндберга - не пытается приуменьшить значение совершенных преступлений.

- Почему же он до сих пор в вашей тюрьме? Не сомневаюсь, вы намерены помешать аборигенам предать его суду.

- Вам прекрасно известно, почему, - ответил Китобой.

- Мне известна официально названная причина. Но я намерен убедиться в том, что ваше посольство не использует ее в качестве удобного повода, чтобы держать у себя преступника.

- Мы должны убедиться в том, что катарканцы способны его судить, - сказала Корт.

- Понятно, - заявил Раиг. - А если окажется, что они не способны? Учитывая убогую историю вашего не вполне здорового народа, с чего вы взяли, что сами обладаете необходимыми качествами?

Ответов было много: дипломатический, юридический, оправдательный, даже злобный. Но ни один из них не являлся достаточно убедительным. И ни один из них не объяснял человеческой истории, написанной кровью невинных жертв. Ни один из них не мог прогнать ее собственные воспоминания о падающих на землю телах в то ясное, солнечное утро.

Прежде чем Корт заговорила, вмешался представитель делегации Рииргаана, который издал пронзительную трель, служившую у его народа эквивалентом смеха.

- По правде говоря, мы вам не завидуем, Советница Корт. Трудно найти ответы на вопросы, на которые априори нет ответов. Но не забывайте: в такое сложное положение вас поставил ваш соплеменник, Сэндберг.

- Это верно, - согласилась с ним Андреа. - И все же я постараюсь найти ответы.

- Ну что ж, попробуйте.

На плоском экране ИИ засветились буквы: Мы все крайне заинтересованы в том, чтобы правосудие свершилось.

В контексте разговора эти слова звучали вызывающе, с намеком на угрозу, совсем как пожелание Сэндберга поискать надежных присяжных.

В конце концов, ей уже известно, что на Катаркусе правосудия нет.

Продолжение - в бумажной версии журнала