Привалов Александр Иванович (Саша, Сашка) — главный герой повести, от его имени ведется рассказ. П. — молодой человек «одна тысяча девятьсот тридцать восьмой, <...> русский, член ВЛКСМ, нет, нет, не участвовал, не был, не имеет». Последние пункты этой «характеристики» содержат набор стандартно-отрицательных ответов на легко узнаваемые читателями 1960—1980-х гг. «идеологические» вопросы, непременно содержавшиеся в советских анкетах: «Имеете ли родственников за границей?», «Находились ли в оккупации?», «Были ли под судом и следствием?» и пр. П. — программист (модная, новая для «технократической» эпохи советской «оттепели» профессия), до начала событий, описанных в повести, жил в Ленинграде. Во время одного из отпусков за рулем взятого напрокат автомобиля П. отправляется навстречу друзьям, путешествующим по европейскому Северу России. В окрестностях Соловца П. случайно подбирает на дороге двух незнакомцев, которые в конце концов уговаривают его перейти работать в таинственный Институт чародейства и волшебства.
Название города и место действия повести в целом ассоциативно связаны как с традиционными северными областями распространения фольклора (особенно былин), так и с Соловецким монастырем, «Соловками», где находились сталинские лагеря. НИИЧАВО наделен многими чертами советского «закрытого» оборонного предприятия, а также лагерной «шабашки». Услышав от Романа Ойры-Ойры, что неведомому учреждению, затерянному в северной глуши, «требуется программист», П. понимает его с полуслова: «Что-нибудь с космосом?» — «И с космосом тоже», — отвечает Роман.
Первые дни своего пребывания в институте, расположенном «на ул. Лукоморье», П. проводит в «избе на курногах», во владениях Наины Киевны Горыныч. Здесь происходят таинственные события, весьма напоминающие сюжеты и мотивы народных сказок и известных литературных произведений: П. вылавливает из колодца щуку, исполняющую желания, слушает сказки и песни впавшего в маразм говорящего кота, который (ср. поэму Пушкина «Руслан и Людмила») ходит на золотой цепи вокруг дуба. «Мое состояние, — говорит П., — напоминало состояние Алисы в Стране Чудес: я <...> готов был принять любое чудо за должное». На все происшествия П. реагирует, как и положено ученому: ставит эксперименты с неразменным пятаком и волшебной палочкой, пытается разобраться в изречениях говорящего зеркала.
В качестве программиста П. «составил для Витьки Корнеева таблицы напряженности М-поля дивана-транслятора в девятимерном магопространстве <...> вел рабочую калькуляцию для подшефного рыбозавода», а также решил множество математических задач, связанных с исследованиями его новых коллег. Кроме того, П. учится основам магии, левитации, изготовлению собственных «дублей». В музее НИИЧАВО П. осваивает диковинные экспонаты: «Живая вода. Эффективность 52%. Допустимый осадок 0,3»; «Меч-кладенец»; «Правый глазной (рабочий) зуб графа Дракулы Задунайского»; «Сапоги-скороходы гравигенные» и пр. Оставшись дежурить в институте в новогоднюю ночь, П. со связкой ключей обходит «производственные помещения», в которых обнаруживает множество сказочных и легендарных существ и предметов: вурдалаков, Лернейскую гидру («жертва» одного из подвигов Геракла), Змея Горыныча и Кощея Бессмертного, Колесо Фортуны, используемое как «источник даровой механической энергии».
П. подробно описывает странную «топографию» своего института, который снаружи «выглядел двухэтажным. На самом деле в нем было не менее двенадцати этажей. Выше двенадцатого я просто никогда не поднимался, потому что лифт постоянно чинили, а летать я еще не умел». События, случившиеся после починки лифта, описаны в повести «Сказка о Тройке» — продолжении «Понедельника...» (экспедиция на семьдесят шестой этаж института, в которой участвует П.).
В новогоднюю ночь изумленный П. видит, что десятки коллег проводят праздник на своих рабочих местах. Не без легко узнаваемого «шестидесятнического» энтузиазма П. восклицает: «Пришли люди, которым было интереснее доводить до конца <...> какое-нибудь полезное дело, чем глушить себя водкою, бессмысленно дрыгать ногами, играть в фанты и заниматься флиртом. <...> Люди с большой буквы, и девизом их было «Понедельник начинается в субботу». Энтузиастов от науки П. с пафосом противопоставляет их небескорыстным коллегам: «Есть другие. С пустыми глазами. Достоверно знающие, с какой стороны у бутерброда масло».
П. — свидетель и участник основных событий повести (споры Камноедова и Корнеева за диван-транслятор, рождение кадавров профессора Выбегаллы, разгадка тайны директора института Януса Полуэктовича Невструева). На изобретенной Луи Седловым машине «параллельного времени» П. совершает путешествие в «мир, в котором живут и действуют Анна Каренина, Дон-Кихот, Шерлок Холмс» и прочие герои литературных произведений, «даже капитан Немо» (Авторы повести по понятным причинам не знали, что к концу девяностых годов для подобной экскурсии никакая техника не понадобится, достаточно будет открыть один из томов «Энциклопедии литературных героев» (М.: Олимп; АСТ, 1997—1998). — Ред.).
П. — один из «этапных» героев советской литературы шестидесятых годов. При всей своей посвященности в секреты высокой науки он ведет весьма простую и обыденную жизнь, носит джинсы и любимую «гэдээровскую курточку». Характер П. — ясная антитеза годами культивировавшемуся в СССР «официальному» образу ученого, работающего на благо социалистического отечества и целиком погруженного в свои исследования. Научная самоотверженность у П. и его друзей (Корнеева, Ойры-Ойры и других) совмещается с непритязательностью и неофициальностью бытового поведения. Более того, на улицах Соловца рыцаря науки П. мальчишки дразнят «стилягой».
П. — не самый выдающийся ученый в НИИЧАВО, он только еще осваивает прежде неведомую область исследований. Говорящий попугай директора Януса Полуэктовича Невструева (явно со слов своего хозяина) «характеризует» П. весьма недвусмысленно: «Пр-римитив! Тр-рудяга!» В повести он важен прежде всего как наблюдатель событий, способный увидеть их свежим взглядом, нестандартно о них рассказать. Впрочем, автор пародийного эпилога (якобы подлинный А.Привалов, рассказавший о себе и своих коллегах писателям) упрекает своего литературного двойника (а заодно и авторов повести) в дилетантизме, уточняет некоторые детали, а также составляет краткий разъяснительный словарик «некоторых непонятных терминов и малознакомых имен» (Анацефал, Бен Бецалель, Вурдалак, Домовой, Рамапитек и др.).
Редькин Магнус Федорович — бакалавр черной магии, получивший свою «ученую» степень триста лет назад, когда он изобрел «портки-невидимки». Работает над диссертацией «Материализация и линейная натурализация «Белого Тезиса» как аргумента достаточно произвольной функции Σ не вполне представимого человеческого счастья». Согласно разысканиям Р., о «Белом Тезисе» писал в предсмертных дневниках легендарный средневековый алхимик и маг Лев Бен Бецалель: «Белый Тезис не оправдал-таки моих надежд <...> И когда я сообразил, какая от него могла быть польза <...> я уже забыл, куда я его вмонтировал». «За институтом числилось семь приборов, принадлежавших некогда Бен Бецалелю. Шесть из них Редькин разобрал до винтика и ничего особенного не нашел. Седьмым прибором был диван-транслятор», который Витька Корнеев каждую ночь крадет из расположенной на территории НИИЧАВО избушки на курьих ножках. Р. постоянно ссорится с Корнеевым за право работать с диваном-транслятором, однако обычно уступает своему более молодому коллеге в изобретательности, оттого диссертация о «Белом Тезисе» до сих пор не написана.
По мнению Саши Привалова, Р. «был неплохим человеком, очень трудолюбивым, очень упорным, начисто лишенным корыстолюбия». Он, например, «проделал громадную работу, собравши гигантскую коллекцию разнообразнейших определений счастья», выделив среди них «простейшие негативные» (типа «не в деньгах счастье»), «простейшие позитивные», «казуистические» и «парадоксальные».
Стеллочка — «ведьмочка», практикантка профессора Выбегаллы. Принимает участие в эпизоде с рождением «модели Человека, неудовлетворенного желудочно». Вместе с Сашей Приваловым С. пишет сатирические стихи в институтскую стенгазету, в очередном номере которой по заданию руководства института требовалось заклеймить коллегу Хому Брута за его бесчинства на Лысой Горе (см. статьи «Горыныч», Мерлин). Образцы этой поэзии в 1960—1970-е годы воспринимались читателями Стругацких как пародия на тогдашнюю идеологическую стенную прессу («Комсомольский прожектор» и т.д.), где принято было высмеивать нерадивых «строителей коммунизма», «нарушителей трудовой дисциплины» и отстающих в «социалистическом соревновании». Неуклюжие, но не лишенные печати особого рода обличительного вдохновения, вирши С. со страниц «Понедельника...» перекочевали в фольклорный обиход городской интеллигенции позднесоветского времени: «Таких людей, как этот Брут, поберегись, они сопрут»; «Товарищ, пред тобою Брут. Возьмите прут, каким секут, секите Брута там и тут»; «Позорят славный институт такие пьяницы, как Брут». Эти шедевры могут выдержать сравнение разве что с «агиткой» Саши Привалова, в одном из номеров стенгазеты призвавшего коллег «внести вклад» в комплектование институтской библиотеки: «Раскопай своих подвалов / И шкафов перетряси, / Разных книжек и журналов / по возможности неси».
[Дмитрий Бак]
// Энциклопедия литературных героев: Русская литература XX века. Кн. 2. — М.: Олимп; ООО «Фирма «Издательство АСТ», 1988. — С. 252-274.